Память
ная, и долговременная память. Однако при этом страдает
способность ввода новой информации в долговременную память.
ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ РАЗЛИЧИЯ ПАМЯТИ У ЛЮДЕЙ
Память у людей различается по многим параметрам: скорости, прочности,
длительности, точности и объему запоминания. Все это количественные
характеристики памяти. Но существуют и качественные различия. Они касаются
как доминирования отдельных видов памяти зрительной, слуховой,
эмоциональной, двигательной и т.п., так и их функционирования. В
соответствии с тем, какие сенсорные области доминируют, выделяют следующие
индивидуальные типы памяти: зрительную, слуховую, двигательную,
эмоциональную и разнообразные их сочетания. Один человек для того, чтобы
лучше запомнить материал, обязательно должен его прочесть, так как при
запоминании и воспроизведении ему легче всего опираться на зрительные
образы. У другого преобладает слуховое восприятие и акустические образы,
ему лучше один раз услышать, чем несколько раз увидеть. Третий легче всего
запоминает и воспроизводит движения, и ему можно рекомендовать записывать
материал или сопровождать его запоминание какими-либо движениями.
«Чистые» виды памяти в смысле безусловного доминирования одного из
перечисленных крайне редки. Чаще всего на практике мы сталкиваемся с
различными сочетаниями зрительной, слуховой и двигательной памяти.
Типичными их смешениями являются зрительно-двигательная, зрительно-слуховая
и двигательно-слуховая память. Однако у большинства людей все же
доминирующей выступает зрительная память.
Есть уникальные случаи такой памяти, описанные в литературе. Один из них
нам представил А. Р. Лурия[2]. Он подробно изучил и описал память человека
по фамилии Ш., который мог быстро, прочно и надолго запоминать зрительную
информацию. Объем его памяти так и не удалось экспериментально установить.
«Ему, – писал А. Р. Лурия,— было безразлично, предъявлялись ли ему
осмысленные слова, бессмысленные слоги, числа или звуки, давались ли они в
устной или письменной форме; ему нужно было лишь, чтобы один элемент
предлагаемого ряда был отделен от другого паузой в 2 – 3 секунды»[3]. Это
время, вероятно, и есть то, которое данному человеку требовалось для
осуществления указанного перевода и необходимого отдыха. У обычных людей
это время и прилагаемые для этого усилия гораздо больше.
«Я приступил к исследованию Ш. с обычным для психолога любопытством, но без
большой надежды, что опыты дадут что-нибудь примечательное.
Однако уже первые пробы изменили моё отношение и вызвали состояние
смущения и озадаченности, на этот раз не у испытуемого, а у
экспериментатора.
Я предложил Ш. ряд слов , затем чисел, затем букв, которые либо медленно
прочитывал, либо предъявлял в написанном виде. Он внимательно выслушивал
ряд или прочитывал его и затем в точном порядке повторял предложенный ему
материал.
Я увеличил число предъявляемых ему элементов, давал 30, 50, 70 слов и
чисел, – это не вызывало никаких затруднений. Ш. не нужно было никакого
заучивания, и если я предъявлял ему ряд слов или чисел, медленно и
раздельно читая их, он внимательно вслушивался, иногда обращался с просьбой
остановиться или сказать слово яснее, иногда, сомневаясь, правильно ли он
услышал слово, переспрашивал его.
Обычно во время опыта он закрывал глаза или смотрел в одну точку. Когда
опыт был закончен, он просил сделать паузу, мысленно проверял удержанное, а
затем плавно, без задержки воспроизводил весь прочитанный ряд.
Опыт показал, что с такой же лёгкостью он мог воспроизводить длинный ряд
и в обратном порядке – от конца к началу; он мог легко сказать, какое слово
следует за каким и какое слово было в ряду перед названным. В последних
случаях он делал паузу, как бы пытаясь найти нужное слово, и затем – легко
отвечал на вопрос, обычно не делая ошибок.
Ему было безразлично, предъявлялись ли ему осмысленные слова или
бессмысленные слоги, числа или звуки, давались ли они в устной или
письменной форме; ему нужно было лишь, чтобы один элемент предлагаемого
ряда был отделён от другого паузой в две-три секунды, и последующее
воспроизведение ряда не вызывало у него никаких затруднений.
Вскоре экспериментатор начал испытывать чувство, преходящее в
растерянность. Увеличение ряда не приводило Ш. ни к какому заметному
возрастанию трудностей, и приходилось признать, что объём его памяти не
имеет ясных границ. Экспериментатор оказался бессильным в, казалось бы,
самой простой для психолога задаче – измерении объёма памяти.
Я назначил Ш. вторую, затем третью встречу. За ними последовал ещё целый
ряд встреч. Некоторые встречи были отделены днями и неделями, некоторые –
годами.
Эти встречи ещё более осложнили положение экспериментатора.
Оказалось, что память Ш. не имела ясных границ не только в своём объёме,
но и в прочности удержания следов. Опыты показали, что он с успехом и без
заметного труда может воспроизводить любой длинный ряд слов, данных ему
неделю, месяц, год, много лет назад. Некоторые из таких опытов, неизменно
кончавшихся успехом, были проведены спустя 15-16 лет (!) после первичного
запоминания ряда и без всякого предупреждения. В подобных случаях Ш.
садился, закрывал глаза, делал паузу, а затем говорил: «Да-да… это было а
вас на той квартире… вы сидели за столом, а я на качалке… вы были в сером
костюме и смотрели на меня так… вот… я вижу, что вы мне говорили…» – и
дальше следовало безошибочное воспроизведение прочитанного ряда.
Если принять во внимание, что Ш., который к этому времени стал
известным мнемонистом и должен был запоминать многие сотни и тысячи рядов,
– этот факт становился ещё более удивительным».
Как выяснилось в дальнейшем, механизм памяти Ш. был основан на
эйдетическом зрении, которое у него было особенно хорошо развито. После
однократного зрительного восприятия материала и его небольшой умственной
обработки (в основном образной) Ш. как бы продолжал его «видеть» в
отсутствие самого данного материала в поле зрения. Он был способен
восстановить в деталях соответствующий зрительный образ спустя много
времени, даже через несколько лет (некоторые опыты с ним были повторены
через 15—16 лет после того, как он впервые увидел материал и больше к нему
в течение этого времени не возвращался; тем не менее он вспомнил его).
Эйдетическая память, особенно сильно развитая у Ш., не такое уж редкое
явление. В детстве она имеется у всех людей, а у взрослых постепенно
исчезает. Данный тип памяти упражняем, бывает неплохо развит у художников
и, по-видимому, является одним из задатков к развитию соответствующих
способностей. Сферой профессионального применения такой памяти могут стать
музыка, те виды деятельности, в которых особые требования предъявляются к
зрительно точному запоминанию и воспроизведению увиденного.
Наибольшего развития у человека обычно достигают те виды памяти, которые
чаще всего используются. Большой отпечаток на этот процесс накладывает
профессиональная деятельность. Например, у ученых отмечается очень хорошая
смысловая и логическая память, но сравнительно слабая механическая память.
У актеров и врачей хорошо развита память на лица.
ТЕОРИИ И ЗАКОНЫ ПАМЯТИ
Исследованиями памяти в настоящее время заняты представители разных наук:
психологии, биологии, медицины, генетики, кибернетики и ряда других. В
каждой из этих наук существуют свои вопросы, в силу которых они обращаются
к проблемам памяти, своя система понятий 'и, соответственно, свои теории
памяти. Но все эти науки, вместе взятые, расширяют наши знания о памяти
человека, взаимно дополняют друг друга, позволяют глубже заглянуть в это,
одно из самых важных и загадочных явлений человеческой психологии.
Собственно психологические учения о памяти намного старше ее
медицинского, генетического, биохимического и кибернетического
исследования. Одной из первых психологических теорий памяти, не потерявшей
своего научного значения до настоящего времени, бьла ассоциативная теория.
Они возникла в XVII в., активно разрабатывалась в XVIII и XIX вв.,
преимущественное распространение и признание получила в Англии и в
Германии.
Примерно в это же время, т. е. в начале XX в., возникает смысловая теория
памяти. Утверждается, что работа соответствующих процессов находится в
непосредственной зависимости от наличия или отсутствия смысловых связей,
объединяющих запоминаемый материал в более или менее обширные смысловые
структуры (А. Бине, К. Бюлер). На первый план при запоминании и
воспроизведении выдвигается смысловое содержание материала. Утверждается,
что смысловое запоминание подчиняется иным законам, чем механическое:
подлежащий заучиванию или воспроизведению материал в данном случае
включается в контекст определенных смысловых связей.
С началом развития кибернетики, появлением вычислительной техники и
развитием программирования (языков и приемов составления программ машинной
обработки информации) начались поиски оптимальных путей принятия,
переработки и хранения информации машиной. Соответственно приступили к
техническому и алгоритмическому моделированию процессов памяти. За
несколько последних десятилетий подобных исследований был накоплен богатый
материал, который оказал
| |  скачать работу |
Память |
