Переводческая деятельность В.В.Набокова
"лелеять",
а "петь, играть, двигаться живо и ритмично". Но поскольку о пении готских
дев всё же говорилось в предыдущей строке, едва ли можно упрекать Набокова
в данном небольшом искажении, тем более что переводчику удалось привнести в
английский текст звукоизобразительный эффект, вызванный теми же согласными
"л" и "т" русского слова.
В заключение следует, пожалуй отметить некоторые места, перевод
которых, выполненный Набоковым, существенно отличается от версии
Д.С.Лихачёва, о чём не упоминается в переводческих комментариях. Так,
например, слова Всеволода "А мои ти куряне свъдоми къмети", трактуемые
Лихачёвым как "А мои-то куряне - опытные воины", переводится Набоковым как
"А мои-то куряне - знаменитые воины (famous knights)". Предложение "жаль бо
ему мила брата Всеволода" ("ибо жаль ему милого брата Всеволода")
переводится как "беспокоится он (he is anxious about) о милом брате
Всеволоде".
Одно из "тёмных мест" "Слова" "И схоти ю на кровать, и рекъ" (изд.
1800 г.), прочитываемое как "и с хотию на кров, а тъи рекъ" (изд. 1950 г.)
и интерпретируемое Лихачёвым как "[был прибит литовскими мечами] на кровь
со своим любимцем, а тот и сказал", переведено Набоковым "[и упал] на
кровавую траву [словно?] с любимой (a beloved one) на кровать. И [Боян]
сказал". В другом месте вместо чтения Лихачёва "Копия поютъ! / На Дунаи
Ярославнынъ гласъ ся слышитъ" Набоков сохраняет мусинскую разбивку строк на
предложения: "копия поютъ на Дунаи. / Ярославнынъ глас слышитъ".
Интересно отметить, что Набоков использует различные английские
написания для упоминаемого в исходном тексте слова "Дунай" - традиционное
Danube, там, где слово это означает определённое географическое понятие
("затворивъ Дунаю ворота", "суды рядя по Дуная" и "дъвици поють на Дунаи"),
и транслитерацию русского слова Dunay в том случае, когда, с точки зрения
переводчика, речь идёт не о конкретной реке, а об отвлечённом
художественном образе вообще.
Таким образом, даже те немногие наблюдения переводческого процесса
работы Набокова над "Словом о полку Игореве", которые были приведены выше,
несомненно, свидетельствуют о необычайно высокой степени художественной и
семантико-стилистической точности, достигнутой переводчиком, являющимся в
первую очередь идеальным читателем, который сочетает в себе качества
тонкого ценителя и знатока русской литературы, а также терпеливого и
внимательного исследователя. Сочетание этих качеств с великолепным
владением языком перевода и литературы, на этом языке созданной, приводит к
убедительному опровержению избитой истины, гласящей: "Traduttore -
traditore". "Буквалист" Набоков даже в своих отступлениях от исходного
текста остался верен оригиналу и его художественной правде.
4. Перевод «Евгения Онегина»
Думать о том, какими глазами читатель воспринимает сделанный перевод,
- долг каждого уважающего себя переводчика. Язык Пушкина спустя какие-то
сто пятьдесят лет после его смерти уже кажется современным русским
устаревшим. Тогда и современный зарубежный читатель должен воспринимать
"Евгения Онегина" соответственно.
То есть было бы совершенно нелепо передавать речь Татьяны Лариной,
жившей в России первой половины Х1Х века, речью современной англичанки из
Лондона. Это не дало бы читателю верного представления ни о самой Татьяне,
ни о произведении в целом.
Еще одна деталь. Пушкинский роман написан привычным для русскоязычного
читателя стихотворным размером - четырехстопным ямбом. Но такой размер
обычен только для русских, а для людей, воспитанных на иной литературной
традиции (например, исландских сагах, или поэмах Гомера) такой способ
рифмовки показался бы вычурным и недоступным для восприятия.
Поэтому при таком педантичном подходе, когда переводчик стремится во
что бы то ни стало сохранить свой перевод эквиметричным, иногда возникает
невольная (можно даже сказать, подсознательная) подмена.
При этом Пушкина подменяют своего рода пародией на его романы. И,
естественно, иностранный читатель станет недоумевать, почему это такую
откровенно слабую вещь называют одним из величайших произведений в мировой
литературе.
Разумеется, чтобы воспроизвести роман Пушкина от переводчика
потребуется не только огромная любовь к этому писателю и его стихам. Но и
незаурядная литературная эрудиция или даже особого рода "чутье" на
стилистические, фонетические и прочие нюансы. Специалистов такого уровня
немного в любой стране. В России можно было бы назвать С. Маршака и Н.
Заболотского.
Впрочем, это вряд ли нужно считать серьезным недостатком, так как для
современников Шекспира язык его поэзии казался совершенно естественным. И
таким образом, восприятие стихов великого Барда сегодня мало чем отличается
от того, как воспринимал его средневековый зритель.
Уместно будет привести краткую историю переводов "Евгения Онегина" на
английский язык.
Впервые роман был переведен с русского стихами в тысяча восемьсот
восемьдесят первом году. В Лондоне его перевел и опубликовал Генри Сполдинг
(Spalding).
Второй перевод Клайва Филипса Уолли (Wally) вышел в свет в тысяча
девятьсот четвертом году.
В тысяча девятьсот тридцать шестом году в Нью-Йорке вышел перевод
Бэббет Дейч (Deutsch).
Год спустя там же "Евгений Онегин" был опубликован перевод Оливера
Элтона (Elton).
Тогда же в Калифорнии роман вышел в университетском городе Беккли в
переводе Даротеи Пралл Радин (Dorothea Prall Radin) и Джорджа Патрика
(George Patrick) .
В Нью-Йорке в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году Уолтер Арндт
(Arndt) опубликовал собственный перевод романа. Этот перевод, правда,
грешил некоторой поверхностностью и "популярностью".
Год следующий был для "Евгения Онегина" - как никогда на английском
языке - удачным. Вышло сразу два "Евгения Онегина": В переводе Набокова (в
Нью-Йорке) и в переводе Юджина М. Кейдена (Kayden), штат Огайо.
В тысяча девятьсот шестьдесят пятом году издательство "Penguin" теперь
уже массовым тиражом выпустило заново переработанный и обновленный перевод
Беббет Дейч.
Из всего этого достаточно внушительного списка переводов "Онегина"
проанализируем перевод Набокова. (Eugene Onegin, 1964).
Подробно охарактеризуем только эту работу, а при анализе других
доверимся мнению К.И. Чуковского.
"Как ни отнестись к качеству этих переводов, нужно сказать, что каждый
из них - результат многолетнего, большого труда. В два-три месяца "Онегина"
стихами не переведешь: в нем 5540 рифмованных строк. Юджин Кейден сообщает
в своем предисловии, что он работал над "Онегиным" двадцать лет. …И
замечательно, что англо-американская критика (не то, что в былые годы!)
встречает каждого нового "Онегина" несметным количеством статей и рецензий,
обсуждая азартно и шумно его верность великому подлиннику…. Мне, русскому,
радостно видеть, как близко принимают к сердцу заморские и заокеанские люди
творение гениального моего соотечественника". [8, С.334].
Владимир Дмитриевич, отец Владимира Владимировича Набокова, был
англоман: из английского магазина выписывались все дорогие и модные
новинки, как, например, походные надувные ванны, не говоря о ракетках,
велосипедах и прочем спортивном инвентаре, включая сачки для бабочек. "Все,
чем для прихоти обильной Торгует Лондон щепетильный".
В конце концов "философом в осьмнадцать лет" Набоков встретит русскую
революцию на 100 лет позже Евгения. Соотношения и тайные соответствия с
Онегиным протянутся через всю его жизнь, особенно выявившись в его позднем
иноязычном творчестве и беспрецедентном четырехтомном комментированном
издании перевода пушкинского романа на английский.
В женский Уэлсли-колледж Набокова пригласили преподавать европейскую
литературу и русский язык и литературу в переводе на английский
американским студенткам. Это было в конце лета 1941 года. Занятия в
колледже оставляли достаточно времени и для изучения бабочек в Музее
сравнительной зоологии Гарвардского университета, и для работы над
Пушкиным.
Набоков начал работать над книгой переводов "Онегина" еще в тридцатые
годы. К.И.Чуковский в статье "Онегин на чужбине" писал, что переводчики
превращали пушкинский роман в стихах "в дешевый набор гладких,
пустопорожних, затасканных фраз". Когда "в 1964 году вышли его (Набокова)
комментарии к "Евгению Онегину" (и его перевод), - вспоминает Нина
Берберова, - и оказалось, что не с чем их сравнить: похожего в мировой
литературе нет и не было, нет стандартов, которые помогли бы судить об этой
работе. Набоков сам придумал свой метод и сам осуществил его, и сколько
людей во всем мире найдется, которые были бы способны судить о
результатах?"
Однако вот что еще говорил об этом переводе авторитетнейший специалист
К.И. Чуковский: "Я получил недавно четырехтомник "Евгений Онегин" Набокова.
Есть очень интересные замечания, кое-какие остроумные догадки, но перевод -
плохой, хотя бы уже потому, чт
| |  скачать работу |
Переводческая деятельность В.В.Набокова |
