Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Переводческая деятельность В.В.Набокова



 Другие рефераты
Получение серной кислоты из железного колчедана Первая «Ообщаяи рациональная грамматика Пор-Рояля Получение серной кислоты путем гидратации оксида серы Получение синтетических красителей реакцией азосочетания на примере синтеза 3-окси-4-карбоксиазобензола

Введение


      Каждый,  кто  когда-либо  сталкивался  с  необходимостью   адекватного
перевода одного художественного текста с языка  на  язык,  рано  или  поздно
осознает, что  для  полного  понимания  явно  недостаточно  только  владения
языком оригинала.
      Проблема переводчика  состоит  не  только  в  том,  чтобы  донести  до
иноязычного  читателя  буквальный  смысл  слов  и  языковых   грамматических
конструкций того текста, с которым он работает. Подстрочник - это не  точная
копия оригинала: при буквальном переводе что-то неизбежно теряется.
      Нет перевода с языка на  язык,  но  всегда  -  еще  и  с  культуры  на
культуру. Если это обстоятельство недооценить, перевод может вовсе не  войти
в чужой контекст, либо остаться в нем незамеченным. При любом переводе  что-
то неизбежно остается непереведенным.  Что  именно  -  приходится  в  каждом
конкретном случае сознательно и продуманно решать.
      Особенно сложно приходится филологу-переводчику, когда он имеет дело с
поэтическим текстом.
      Вспомним хотя бы эпиграф ко второй главе "Евгения Онегина":
      O, rus!
      Hor.

      т.е. "О, деревня!", но только для русского читателя ясна это  странная
связь со словом "Русь", за которым встают  самые  разные  культурологические
ассоциации.
      По меньшей  мере  нужно  соблюсти  -  по  возможности  -  корректность
передачи оригинала. То есть не нарушить порядок  рифмовки  (т.е.  обеспечить
эквиметричность), а в идеале - и тождественность каждой строки  оригинала  и
перевода (т.е. обеспечить эквилинеарность).
      В данной работе я рассказываю о переводах Владимира Набокова, когда он
перевел "Евгения Онегина", написанного четырехстопным  ямбом,  ритмизованной
прозой.
      Набоков в данном случае руководствовался именно желанием, чтобы каждая
строка  перевода  полностью  соответствовала   строке   пушкинского   романа
(эквилинеарность). Он очень расстраивался, если приходилось жертвовать  даже
порядком слов в строке.
      В конечном итоге, его "перевод" оказался  годен  разве  на  то,  чтобы
ознакомиться  с  фабулой  романа.  О  художественном  же  своеобразии  этого
произведения по его "переводу" судить нельзя.
      И тем не менее сам Набоков считал такой способ "передачи смысла и духа
подлинника" единственно правильным.

        1. Биографическая справка


      Набоков  (Nabokov)  Владимир  Владимирович  (1899—1977),   русский   и
американский  писатель,  переводчик,  литературовед;   с   1938   писал   на
английском языке. Сын В.Д. Набокова. В 1919 эмигрировал  из  России;  жил  в
Кембридже,  Берлине  (1923—37),  Париже,  США  (с  1940,  в   1945   получил
гражданство),  Швейцарии  (с  1960).  Тема   России   и   русской   культуры
присутствует в романах «Машенька» (1926), «Подвиг» (1931—32)  и  особенно  в
автобиографичной книге «Другие берега» (1954).  В  романах  «Защита  Лужина»
(1929—30), «Приглашение на казнь» (антиутопия; 1935—36), «Дар»  (1937—38;  с
главой о Н.Г. Чернышевском — 1952), «Пнин»  (1957).  Эротический  бестселлер
«Лолита»  (1955)  сочетает   «психоаналитическое»   постижение   аномального
сексуального влечения, переживаемого рафинированным европейцем, и социально-
критическое  нравоописание  Америки.  Поэтику  стилистически  изысканной   и
сюжетно изощрённой прозы слагают как  реалистические,  так  и  модернистские
элементы —  лингвостилистическая  игра,  всеохватное  пародирование,  мнимые
галлюцинации  (наиболее  значимые   в   романе   «Бледный   огонь»,   1962).
Принципиальный индивидуалист, Набоков  ироничен  в  восприятии  любых  видов
массовой психологии и глобальных идей (в особенности марксизма,  фрейдизма).
Также ему принадлежат:
       - Лирические новеллы (сборник «Возвращение Чорба», 1930);
       - Лирика с мотивами ностальгии. Мемуары «Память, говори» (1966);
       - Перевод на английский язык «Евгения Онегина» А.С. Пушкина и  «Слова
         о полку Игореве»;
       - Лекции и эссе о русской литературе. Книга «Николай Гоголь» (1944).


      2. Набоков о работе переводчика


      Набоков писал: «В причудливом мире  словесных  превращений  существует
три вида грехов. Первое и самое невинное зло - очевидные ошибки,  допущенные
по незнанию или непониманию. Это обычная человеческая слабость  -  и  вполне
простительная.  Следующий  шаг   в   ад   делает   переводчик,   сознательно
пропускающий те слова и абзацы, в смысл которых он  не  потрудился  вникнуть
или  же  те,  что,  по  его  мнению,  могут   показаться   непонятными   или
неприличными  смутно  воображаемому   читателю.   Он   не   брезгует   самым
поверхностным значением слова, которое к его услугам предоставляет  словарь,
или жертвует ученостью ради мнимой точности: он заранее готов  знать  меньше
автора, считая при этом, что знает больше. Третье - и самое большое - зло  в
цепи грехопадений настигает переводчика, когда он принимается  полировать  и
приглаживать шедевр,  гнусно  приукрашивая  его,  подлаживаясь  к  вкусам  и
предрассудкам читателей. За это  преступление  надо  подвергать  жесточайшим
пыткам, как в средние века за плагиат».
      Недостаточное  знание  иностранного  языка,  считал   Набоков,   может
превратить самую расхожую фразу в  блистательную  тираду,  о  которой  и  не
помышлял автор. И приводит следующие примеры:
     1)  “Bien-etre  general”  становится  утверждением,  уместным  в  устах
        мужчины:  “Хорошо   быть   генералом”,   причем   в   генералы   это
        благоденствие  произвел  французский  переводчик  “Гамлета”,  еще  и
        попотчевав его при этом икрой.
     2) в переводе Чехова на немецкий язык  учитель,  едва  войдя  в  класс,
        погружается в чтение  “своей  газеты”,  что  дало  повод  величавому
        критику сокрушаться  о  плачевном  состоянии  школьного  обучения  в
        дореволюционной  России.  На  самом-то  деле  Чехов  имел   в   виду
        обыкновенный   классный   журнал,   в   котором   учитель    отмечал
        отсутствующих учеников и ставил отметки.
     3)  невинные  английские  выражения  “first  night”  и  “public  house”
        превращаются в русском переводе в “первую брачную ночь” и “публичный
        дом”.
      Приведенных Набоковым примеров достаточно. Они смешны и режут слух, но
тут нет злого умысла, и чаще всего  скомканное  предложение  сохраняет  свой
исходный смысл в контексте целого.
      В  другую  категорию  из  той  же  группы  промахов  Набоков   относит
лингвистические ошибки не столь явные и более  сложные  для  переводчика.  В
этом случае неправильное значение, которое  от  многократного  перечитывания
может отпечататься в памяти переводчика, может придать неожиданный и  подчас
весьма изощренный смысл самому невинному выражению или простой метафоре.
      По этому поводу Набоков вновь приводит примеры:
      1) одного поэта,  который,  «сражаясь  с  переводом,  так  изнасиловал
         оригинал, что из “is sickled o’er with the pale cast  of  thought”,
         создал «бледный лунный свет». В слове  sicklied  переводчик  увидел
         лунный серп.
      2) немецкий профессор, с присущим ему национальным  юмором,  возникшим
         из  омонимического  сходства  дугообразного  стрелкового  оружия  и
         растения, которые по-русски называются одним словом “лук”,  перевел
         пушкинское “У лукоморья...” оборотом “на берегу Лукового моря”.
      Другой  и  гораздо  более  серьезный  грех,  считал   Набоков,   когда
опускаются сложные абзацы, все же простителен,  если  переводчик  и  сам  не
знает,  о  чем  идет  речь,  но  «до  чего  же  отвратителен   самодовольный
переводчик, который прекрасно их понял, но опасается  озадачить  тупицу  или
покоробить  святошу.  Вместо  того  чтобы  радостно  покоиться  в   объятиях
великого писателя, он неустанно печется о  ничтожном  читателе,  предающимся
нечистым или опасным помыслам».
      В потверждении Набоков приводит трогательный  образчик  викторианского
ханжества,  который  попался  ему  в  старом   английском   переводе   “Анны
Карениной”:
      Вронский  спрашивает  Анну,  что  с   ней.   “Я   beremenna”   (курсив
переводчика), - отвечает Анна, предоставляя  иностранному  читателю  гадать,
что за таинственная восточная болезнь поразила ее, а  все  потому,  что,  по
мнению переводчика, беременность могла смутить иную невинную  душу  и  лучше
было написать русское слово латинскими буквами.
      Иногда  переводчики,  по  мнению   Набокова,   пытаются   скрыть   или
завуалировать истинный смысл  слова,  и  приводит  пример  «когда,  красуясь
перед читателем,  является  самовлюбленный  переводчик,  который  обставляет
будуар  Шахерезады  на  свой  вкус  и   с   профессиональной   виртуозностью
прихорашивает своих жертв». Он приводит  пример,  как  в  русских  переводах
Шекспира Офелию было принято украшать благородными  цветами  вместо  простых
трав, которые она собирала:
      Там ива есть, она, склонивши ветви
      Глядится в зеркале кристальных вод.
      В ее тени плела она гирлянды
      Из лилий, роз, фиалок и жасмина.
             Пер. А.Кроненберга, С.-Петербург, 1863.
      Переводчик исказил лирические отступления  королевы,  придав  им  явно
недостающего благородства.  Каким  образом  можно  было  составить  подобный
букет, бродя по берегу Эвона или Хелье, - это уже другой  вопрос.  Серьезный
русский читатель таких вопросов не задавал, во-первых потому,  что  н
12345След.
скачать работу


 Другие рефераты
Загрязнение воздуха
Химия супер-таблица
Основные экологические проблемы на современном этапе. Экологическое состояние атмосферного воздуха в Белгородской области
Воспитание как процесс целенаправленного формирования и развития личности


 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ