Поэмы Лермонтова
воле
Обречена судьба моя, -
в этих словах героя – пафос поэмы семнадцатилетнего Лермонтова.
Родина, страстная любовь к ней, готовность жертвенно служить ей, битва за
её свободу – вот что приковывает внимание автора и вдохновляет его на
«подвиг творчества».
Герой поэмы – образованный черкес. Он долго жил в России и служил в
русской армии. Вернувшись домой, на Кавказ, Измаил не нашёл родного аула:
пусто! Он «слышит только шелест трав. Всё одичало, онемело». Под угрозой
нашествия русских войск его соотечественники были вынуждены покинуть родные
места и уйти в неприступные горные ущелья. Измаил-Бей решает мстить врагам
«любезной родины своей». В поэме много противоречивого, как противоречив и
образ самого героя с его замкнутой эгоистической натурой и пафосом любви к
родине. Судьба героя трагична. Он гибнет, предательски убитый собственным
братом. На груди мертвого, под грубой измятой одеждой воина, товарищи по
оружию, черкесы, находят «локон золотой, конечно, талисман земли чужой» и
«крест на ленте полосатой» - Георгиевский крест, русский орден, полученный
им некогда за храбрость, и они отказываются его хоронить, как отступника,
как чужого. Кратко, сильно изображает поэт жестокость колониальной войны на
Кавказе:
«Горят аулы; нет у них защиты…»
Как хищный зверь, в смиренную обитель
Врывается штыками победитель…
Портрет Измаил-Бея, борца за свободу своего народа, набросал он
несколькими четкими уверенными штрихами:
Густые брови, взгляд орлиный,
Ресницы длинны и черны,
Движенья быстры и вольны…
Вернувшись на родину, Измаил едет на утренней заре по узкой горной
тропинке. «Склонившийся» со скал дикий виноград осыпает его серебряным
дождем. И эти капли росы – как привет родной земли.
Природа Кавказа описана в поэме так любовно, так живо, что кажется,
будто вы сами только что побывали там. Тут и цветущие долины Пятигорья, и
неприступные скалы Аргунского ущелья. Вот мчится всадник:
И конь летит, как ветер степи;
Надулись ноздри, блещет взор,
И уж в виду зубчаты цепи
Кремнистых бесконечных гор…
Горы и реки – герои стихотворений и поэм Лермонтова. Терек и Арагва,
Казбек и Эльбрус, Машук и Бештау – всех наделил он чертами характера.
Тереку посвятил целое стихотворение («Дары Терека»). В поэме «Измаил-Бей»
«Бешту» - суровый, а река Аргуна и лезгинка Зара будто сестры. Даже имя
реки Лермонтов изменил и «Аргун» превратил в «Аргуну». Аргуну, как и Зару,
называет поэт «дитя природы», она «вольнолюбива» и «резва», «резвится и
играет».
В поэме «Измаил-Бей» Лермонтов уже показал себя мастером стиха. С
каким искусством написана поэтическая картина, изображающая героя поэмы,
едущего ночью в степи! Настроение путника передается замедленностью ритма
этих строк:
Уж поздно, путник одинокий
Оделся буркою широкой.
За дубом низким и густым
Дорога скрылась, ветер дует…
Чувство одиночества усиливается музыкальным аккомпанементом – шумом
ветра и шумом потока, бегущего в глубине оврага. Окончание строк, рифмы,
построены на звуках о… о… у…
Шумит. (Слыхал я этот шум,
В пустыне ветром разнесённый,
И много пробуждал он дум
В груди, тоской опустошённой.)
В природе всё наводит Лермонтова на размышления. «Волшебный замок»
рассеянных ветром облаков напоминает ему об узнике – «преступном
страдальце», звон цепей которого прерывает его сновидение о родине. А под
нависшим над горной тропинкой серым камнем в его поэтическом мире растет
голубой цветок, который назвал он цветком воспоминания:
В его тени, храним от непогод,
Пленительней, чем голубые очи
У нежных дев ледяной полуночи,
Склоняясь в жар на длинный стебелёк,
Растёт воспоминания цветок!..
И нависшие скалы, и серые камни на Кавказе повсюду. А на Машуке растут
на длинных стеблях хрупкие голубые цветы. Всё это с детства знакомо поэту.
Ребёнком три раза побывал он в Пятигорске, который назывался в то время
Горячеводском. Е.А. Ерсеньева возила внука на Кавказ
лечиться.
Приветствую тебя, Кавказ седой!
Твоим горам я путник не чужой:
Они меня в младенчестве носили, -
так начинает Лермонтов поэму «Измаил-Бей». И «прозрачная лазурь»
небес, и «чудный вой мгновенных, громких бурь», и «воинственные нравы»
сынов Кавказа – всё хорошо знакомо ему с детских лет. Десятилетний мальчик
на празднике бойрана в ауле, у подножия Бештау, недалеко от Горячеводска
любовался скачками, джигитовской, военными играми мирных черкесов. Здесь
слышал он и народного певца. Но ещё ближе «воинственные нравы» кавказцев
Лермонтов наблюдал, гостя у родственников бабушки, Хастатовых, на Тереке, в
районе, издавна заселенном гребенскими казаками. Там принадлежали
Хастатовой обширные земли и завод, находившийся в большом селении
Шелкозаводском и Шелковом. Кроме крепостных Хастатовой, в Шелкозаводском
жили и казённые крестьяне, армяне и грузины. Это было большое промышленное
село, жители которого занимались шелководством и виноделием. Там было
шумно, беспокойно, а потому, вероятно, Хастатовы и жили на Хуторе
Парубочево, где до сих пор сохранился барский дом (он много раз
перестраивался). С этим домом в станицах на Тереке связывают память о
Лермонтове. Напротив владений Хастатовой, на правом берегу Терека,
находился чеченский аул Акбулат-Юрт, и случалось, что чеченцы, переплыв
реку, нападали на крестьян, возвращавшихся с поля. В трёх верстах от
деревни Парубочево стоял военный пост Ивановский. Пост был окружен крупным
кустарником, укреплён двойным плетнем, обрыт канавой. Здесь постоянно
дежурил караул казаков. Этой надежной охраной и объясняется кажущаяся
непомерной храбрость «авангардной помещицы», как прозвали Хастатову. Её
владения, дом, семья – всё находилось под надежной защитой гребенских
казаков, не уступавших в отваге чеченцам. В пятидесяти саженях от военного
поста была уже заброшена в то время крепость Ивановская.
Приезжая на Терек, мальчик-поэт попадал в атмосферу, насыщенную
всевозможными рассказами, легендами. На кавказских преданиях и основана его
поэма «Измаил-Бей». Тему народного предания Лермонтов воплотил в образе
старого чеченца. Этот «седой старик» рассказал поэту повесть про старину.
Погружённый в думы и воспоминания, он молча сидит под «столетней мшистой
скалой»:
Как серая скала седой старик,
Задумавшись, главой своей поник…
Молчание старого чеченца сливалось с молчанием окружающих скал.
Лирический герой поэмы, «странник чуждый», полный уважения к обычаям и
верованиям чужого народа, не решался прервать это сосредоточенное молчание
горца: «Быть может, он о родине молился!» А его рассказ, «то буйный, то
печальный», «вздумал перенесть на север дальний»:
Пускай ему не внемлют, до конца
Я доскажу! Кто с гордою душою
Родился, тот не требует венца;
Любовь и песни – вот вся жизнь певца…
Хранители народного преданья – народные певцы. Народный певец –
излюбленный герой Лермонтова. Он участник всех событий народной жизни,
радостных и печальных. Звук его могучих слов «воспламенял бойца для битвы».
Таких певцов Лермонтов ставит в пример своим современникам («Поэт»).
Народного певца Лермонтов вывел и в своей восточной повести «Измаил-Бей» на
празднике бойрана, окружённый толпой горцев, поёт он «песню старины». И с
одинаковым вниманием слушают его все: и «юность удалая», и седые старики.
На сером камне, безоружен,
Сидит неведомый пришелец.
Наряд войны ему не нужен,
Он горд и беден – он певец!
Поэма «Измаил-Бей» дошла до нас в авторизованной копии. Кроме того,
сохранились выписки из утраченного автографа, сделанные собирателем
творческого наследия Лермонтова В.Х. Хохряковым. Среди них есть дата
написания поэмы – 10 мая 1832 года, – а также строки при печатании поэмы,
запрещённые цензурой или вычеркнутые самим поэтом. Из первой части «Измаил-
Бея» (после главы 25) Лермонтов снял большое лирическое отступление слишком
интимного характера, связанное, по-видимому с В.А. Лопухиной, которой, по
всей вероятности, и посвящена поэма. Коротенький роман Лермонтова с
Лопухиной происходил весной и летом 1832 года, перед отъездом поэта из
Москвы в Петербург. Жизнь разлучила их. Но чистое, высокое чувство к
Варваре Александровне Лермонтов пронес через всю свою жизнь; оно во многом
питало его творчество. Среди стихов, написанных в Петербурге,
| |  скачать работу |
Поэмы Лермонтова |
