П.П. Бажов
нас традиционной, так как она наиболее обоснованна в
научном отношении. Естественно, считая на первых порах свои сказы
фольклорными, Бажов использовал такой же принцип их публикации. Ближайшим
образцом для него мог быть сборник Д. К. Зеленина "Великорусские сказки
Пермской губернии" (1914). Избрание этого принципа публикации - "по
сказителю" - было уже одним из элементов осуществления бажовского замысла.
Сказы "Малахитовой шкатулки" (1939) объединены одним рассказчиком - В. А.
Хмелининым, точнее - дедом Слышко; сборнику предпослана статья "У караулки
на Думной горе", в которой уже содержатся необходимые сведения о
рассказчике, книга завершается сказом "Тяжелая витушка", где повествователь
говорит о себе, становится главным действующим лицом. Так сборник получил
"рамку".
Другим -.и важнейшим - элементом выявления замысла стало содержание сказов:
жизнь, труд уральских рабочих задолго до революции - и выражение авторского
отношения к этому жизненному материалу. Ведь со временем Бажов неизбежно
должен был понять и признать, что он не столько воспроизводит фольклорные
произведения, сколько создает свои. К осознанию этого - пусть сначала
смутному - он начал подходить, видимо, вскоре после написания первых
сказов, вошедших в свердловский сборник "Малахитовая шкатулка", во всяком
случае до выхода его в свет. В частности, показательно, что слова "слышь-
ко" и "протча" (т. е. прочее), заявленные Бажовым в качестве речевых
примет, речевых "вымпелов" рассказчика, исчезали из некоторых сказов уже в
первом издании книги. Бажов, видимо, шел к тому, чтобы со временем
отказаться от "услуг" Слышко.
Так, в сказе "Золотой Волос", опубликованном в первом бажовском сборнике,
все-таки дважды употреблено слово "слышь-ко"; хоть и один раз, но
употреблено присловье "протча", довольно ясно выявляются и другие речевые
особенности повествователя. Однако содержание сказа фактически не
соответствует, тематической "заявке" Бажова: "сказы Хмелинина"; были как бы
заранее прикреплены к Сысертским заводам. В аннотации, предпосланной книге,
читаем: "Малахитовая шкатулка" - сборник старых уральских сказов из жизни и
быта горнорабочих". Но в "Золотом Волосе" нет горнорабочих, нет их жизни,
быта. Да и вообще быт здесь почти не отражен, хотя это, пожалуй,
единственный бажовский сказ, целиком посвященный теме любви и верности.
Возможно, писатель недостаточно хорошо знал национальный быт башкир. Сказ
создан, по всей видимости, на материале башкирского фольклора, т. е. он
явно выходит, по жизненному материалу, за пределы Сысертского горного
округа, Содержание - в широком смысле слова - вступает ! здесь в
противоречие с авторским представлением о ' рассказчике Слышко. Но в
последнем рукописном варианте произведения имеется подзаголовок: "Из старых
уральских сказов Хмелинина". А вот еще факт, который можно назвать
неожиданным. О сказе "Синюшкин колодец", законченном в конце 1938 года, т.
е. еще до выхода в свет "Малахитовой шкатулки", но не вошедшем в нее, П. П.
Бажов говорил К. Рождественской: "Это другой стиль. Ни одного "слышь-ко" не
употребил. Хмелининские сказы - те густо обросли бытом, поминутно отходы в
сторону. Здесь этого нет". Однако в печати и этот сказ шел как
хмелининский. А неожиданным приведенное высказывание Бажова является
потому, что в сказе "Кошачьи уши", написанном в марте 1938 года, уже нет ни
одного "слышь-ко", ни одного "протча", хотя он включен в первое издание
"Малахитовой шкатулки", рекомендованное в предисловии как полностью
хмелининское. Да и по существу ясно, что рассказчик здесь полевчанин,
старик, хорошо знающий и Полевской завод и Сысерть. И речевая манера в
сказе - в общем-то манера деда Слышко.
В связи с вопросом о замысле "Малахитовой шкатулки" заметим, что авторское
понимание ее как фольклорного произведения, а затем постепенный отход от
такого понимания оформлялись в сознании Бажова в психологических
противоречиях.
В 1932 году, за четыре года до создания первых сказов, Бажов выступил в
печати как принципиальный противник повествования от имени вымышленного
рассказчика. В рецензии на рукопись, оформленную как записки некоего
Клюева, Бажов писал: "Форма чужих дневников, записок, блокнотов и всяких
вообще чужих документов достаточно опорочена... Если еще можно все-таки
спорить о допустимости этого приема в пролетарской литературе, так лишь при
условии, когда центром показа ставятся переживания и мироощущение самого
автора, показ его отношения к окружающему, его характеристика" 23.
А во второй половине 30-х годов П. Бажов пересмотрел, уточнил свое
отношение к этому способу отражения действительности в литературе. К
признанию правомерности его он пришел трудным путем, через понимание своих
сказов как воспроизведения фольклорных произведений по памяти.
Таким образом, вопрос о замысле сказов оказывается довольно сложным.
Когда "Малахитовая шкатулка" была принята к изданию и пока ее готовили к
печати, Бажов продолжал писать сказы. Еще до выхода в июле 1939 года
свердловского сборника основным тиражом им были написаны сказы "Серебряное
копытце", "Синюшкин колодец", "Демидовские кафтаны", а затем пошли
"Огневушка-Поскакушка", "Травяная западенка", "Хрупкая веточка", "Ермаковы
лебеди", "Таюткино зеркальце", "Жабреев ходок", "Ключ-камень". Почти все
они, кроме "Демидовских кафтанов" и "Хрупкой веточки", вошли в новую книгу
- "Ключ-камень", изданную в 1943 году. Позднее автор и эти сказы (как и все
последующие) включил в "Малахитовую шкатулку"...
ПОЧЕТНЫЙ ГВАРДЕЕЦ
Началась Великая Отечественная война. "Все для фронта! Все для победы!" -
этот призыв Коммунистической партии определял повседневное поведение наших
людей в те годы, определял и деятельность советских писателей. Печать
грозных событий лежит на произведениях советской литературы той поры. И все
они были проникнуты глубокой верой в торжество правого дела. Советские
писатели помогали партии и государству мобилизовать силы народа на тяжелую,
Упорную борьбу, на борьбу до победы.
Правительственное сообщение о разбойничьем нападении фашистских захватчиков
на Советский Союз было встречено таким заявлением свердловских писателей:
"Уверенные в неизбежном разгроме провокаторов войны, мы все свое
творчество, все свои мысли и чувства направим на создание оборонно-
патриотических произведений и, если понадобится, сменим перо на винтовку,
не жалея сил и жизни для защиты любимой Родины".
В то время Бажов был главным редактором местного издательства, руководил
отделением Союза писателей, возглавлял и партийную писательскую
организацию. Многое пришлось делать ему и в связи с эвакуацией в Свердловск
литераторов из Москвы и Ленинграда. Следовало создать им хотя бы самые
необходимые условия для жизни и работы.
На Сибирском тракте, когда еще "железных дорог по здешним краям не было",
на гребне перевала стояла сторожка бобыля Василия, инвалида. В помощники
ему обычно "приставляли" какого-нибудь мальчонку "из сироток". С годами
дядя Вася стал дедом Василием. Его "подручные мальчуганы" вырастали,
обзаводились семьями. И каждый из них старался своего сына отдать в
помощники деду: воспитанники его "на работу не боязливы и при трудном
случае руками не разводят. Посильным трудом, разумной дисциплиной и мудрыми
объяснениями происходящего вокруг воспитывал старик своих юных помощников.
Потоком, круглые сутки ехали и шли люди по великому тракту. Поднявшись на
гору, каждый обязательно оглянется. Один скажет: "Вон какую гору одолел,
чего же дальше бояться?" А другие стонут: "Вон на какую гору взобрался!
Самая бы пора отдохнуть, а еще идти надо". И дед Василий объясняет: "Иной
по ровному-то месту весь свой век пройдет, да так своей силы и не узнает. А
как случится ему на гору подняться, вроде нашей, с гребешком, да поглядит
он назад, тогда и поймет, что он сделать может. Но от этого, глядишь, в
работе подмога и жить веселее. Ну и слабого человека гора в полную меру
показывает". Но "главная гора-работа. Коли ее пугаться не станешь, то и
вовсе ладно проживешь, много сделаешь и тоски не узнаешь. Потому как работа
всякому - не только хлеб, а и радость". Сказ заканчивается словами: "И
посейчас у нас эта гора не забыта. Частенько ее поминают и... прямо к
теперешнему прикладывают:
"Вот война-то была! Это такая гора, что и поглядеть страшно, а ведь
одолели. Сами не знали, что в народе столько силы найдется, а гора
показала. Все равно, как новый широкий путь народу открыла. Коли такое
сделал, то и дальше никакая гора на дороге не остановит наш народ".
Люди воспитываются на преодолении трудностей и препятствий - такова главная
идея сказа.
В связи с тем, что рабочие завода готовили оружие в подарок полководцу,
старый мастер рассказывает легенду о волшебной сабле национального героя
башкирского народа Салавата Юлаева. Чудесным образом, жак "подаренье"
Уральских гор и русского народа, как знак его дружбы, получил Салават
необыкновенную саблю (махнул ею - "молнии посыпались"), потому что
самоотверженно боролся за народное счастье. Но получил с уговором: никогда
не ставить личное выше народного, не погрешить против справедливости, как
ее понимает трудовой народ. Служила богатырю волшебная сабля, и "никакая
сила против него устоять не могла", пока он не нарушил уговор. Когда это
однажды случилось, сабля потеряла свою силу и навлекла бедствия на весь
народ Са
| |  скачать работу |
П.П. Бажов |
