П.П. Бажов
лавата. Возвращая саблю, Салават оглянулся на своих конников: верят
ли они полномочиям волшебной посланницы "старых гор"? А она, вздохнув,
упрекнула богатыря: "Кабы ты всегда так на народ оглядывался!" В этих
словах и заключена главная идея сказа. Вождь силен народностью своих
деяний. Силу вождю дает народ.
Легенде о сабле Салавата предпосланы слова: "Тоже ведь сказы не зря
придуманы. Иные - в покор, иные - в наученье, а есть и такие, что вместо
фонарика впереди".
В историческом отношении в сказе не все точно:
Бажов не имел необходимых источников. Поведение реального Салавата было не
совсем таким, как оно представлено в произведении. И все-таки Бажов
выступил со сказом: он ощущал личную потребность и общественную
необходимость в подобном писательском выступлении. Сказ высоко оценил А.
Фадеев27.
Трудовой Урал, созидатель и воин, могучий, мужественный, встает перед
читателем в книгах Бажова. Яркий многокрасочный образ Урала, выстраданный
писателем, нарисован им очень современно.
К мыслям о недавно закончившейся войне Бажов возвращался вновь и вновь.
Пытаясь разобраться в том, чему научили его годы войны, Бажов писал:
"Старики рудознатцы и рудоискатели нашего края всегда дорожили добрым
глядельцем-таким смоем или обрывом, где хорошо видны пласты горных пород...
Была, конечно, и сказка об особом глядельце, не похожем на обычные...
Откроется оно только тогда, когда весь народ, от старого до малого,
примется в здешних горах свою долю искать.
Таким горным глядельцем оказались для меня годы войны.
Казалось, с детских лет знаю о богатствах родного края, но за годы войны
здесь открыли, столько нового и в таких неожиданных местах, что наши старые
горы показались по-иному. Стало ясно, что знали мы далеко не о всех
богатствах, и теперь это еще до полной меры не дошло.
Любил и уважал крепкий, выносливый и твердый народ своего края. Годы войны
не просто это подтвердили, а во много раз усилили. Надо иметь плечи, руки и
силу богатырей, чтоб сделать то, что сделали на Урале за годы войны...
...Так вот освеженным глазом смотреть на родной край, на его людей и на
свою работу и научили меня годы войны, как раз по присловью: "После большой
беды, как после горькой слезы, глаз яснеет, позади себя то увидишь, чего
раньше не примечал, и вперед дорогу дальше разглядишь" 28.
Те же мысли выражены в сказах "Далевое глядельце" (1946) и "Рудяной
перевал" (1947). В последнем рудобой Оноха Пустоглазко беспокоится о
будущем:
выберем все из недр земных-"чем внуки-правнуки жить будут?". Старик рудокоп
Квасков возражает ему:
"Земельное богатство не от горы, а от человека считать надо: до чего люди
дойдут, то и в горе найдут. ...Земля не совсем угомонилась. В ней
передвижка бывает. Рудяной перевал называется. После такого перевала... в
горе такое окажется, чего раньше не добывали". Передав спор деда Кваскова с
Онохой, рассказчик, наш современник, так завершает повествование: "Наши
горы все дадут, что человеку понадобится. Смотри-ка ты, что вышло! За войну
у нас как молодильные годы по рудникам прошли,-столько нового открыли, что
и не сосчитаешь... Как видно, рудя-ной перевал прошел. Не столь, может, в
горе, сколько в людях..."
Новую ступень в развитии самосознания советского человека, связанную с
победой, Бажов и назвал "рудяным перевалом", который "в людях прошел". Сказ
"Рудяной перевал" в идейно-тематическом плане продолжает линию сказа
"Васина гора".
Обычная для Бажова идея исторической преемственности поколений теперь
получает более яркое и политически острое выражение. Сказ "Шелковая горка",
написанный к 30-летию Великого Октября, - характернейшее в этом плане
произведение. Повествование в нем ведется от имени нашего современника,
старого рабочего Невьянского завода Шмелева.
Главное в сказе - утверждение талантливости старинных русских мастеров как
непосредственных создателей материальных ценностей. Шмелева занимает
история открытия асбеста. Он возражает автору некоей книги, утверждавшему,
будто бы итальянка Елена Перпенти "первая научилась из асбеста нитки прясть
и Наполеону, когда он был в итальянской земле, поднесла, говорят,
неопалимый воротник... Эту женщину наградили, медаль особенную выбили для
почету. А это было в тысяча восемьсот шестом году". Рассказчику известно,
что "добыча асбеста и выделка из него различных изделий производилась на
Урале еще в начале XVIII века, и невьянские асбестовые изделия,
сохранившиеся в различных музеях, показывают, что искусство приготовления
из асбеста пряжи достигло тогда значительной степени совершенства" 29.
Ссылаясь на свидетельства стариков, Шмелев рассказывает о том, как
демидовская крепостная девушка Марфуша и ее возлюбленный Юрко Шмель нашли
на Шелковой горке близ Невьянска асбест и открыли способ изготовления из
него пряжи. За их открытие Демидов разрешил Шмелю и Марфуше жениться.
Шмелев считает себя одним из их многочисленных потомков и объясняет внуку:
"Придумала итальянская Елена то, что твоя дальная прабабка крепостная
Марфуша умела делать на восемьдесят годов раньше".
Сказ заканчивается характерным поучением деда:
"Наша-то заводская старина черным демидовским тулупом прикрыта да сверх
того еще перевязана иноземными шнурками. Кто проходом идет, тот одно
увидит, - лежит демидовское наследство в иноземной обвязке. А развяжи да
раскрой - и выйдет наша Марфуша. Такая же, как ты, курносенькая да
рябенькая, с белыми зубами да веселыми глазами. До того живая, что вот-вот
придет на завод, по-старинному низенько поклонится и скажет: "Здоровенько
живете, мои дорогие! Вижу, - на высокую гору поднялись. Желаю еще выше
взобраться. При случае и нас-с малых горок - вспоминайте... Хоть Демидов и
не подумал в мое имя медаль выбивать и в запись я не попала, а по сей день
мои-то праправнуки поминают Марфушу Зубомойку да ее муженька Юрка Шмеля.
Выходит, не демидовские мы, а ваши. По всем статьям: по крови, по работе,
по выдумке".
Так писатель выражает идею родства советского человека-родства кровного,
духовного, трудового с его предками, идею преемственности поколений
великого народа.
В то же время Бажов, как обычно, сопоставляет новое со старым. Он снимает
со старины "иноземную обвязку" и представляет читателю умных и талантливых,
предприимчивых и энергичных, смелых и упорных русских людей, искавших
полезные ископаемые, плавивших металл, воздвигавших заводы и города,
украшавших родную землю. Концовка сказа представляет собою средоточие всех
главных идей его.
Сказовые концовки глубокого философского смысла, подобные приведенной выше,
стали обычными только в сказах, созданных Бажовым в военные и послевоенные
годы. В 30-е годы подобными концовками завершались лишь отдельные сказы
("Дорогое имечко"). Дед Слышко не мог говорить того, что естественно звучит
в устах современного нам повествователя. Роль таких концовок понятна: они
помогают полнее раскрыть идею произведения, теснее связать исторический
материал с современностью. При этом в лучших сказах концовки прочно
включаются в систему образов. Достигается это простым и вместе с тем в
художественном отношении оправданным способом: в концовке рассказчик
предоставляет слово одному из персонажей, который непосредственно
обращается к нашему современнику. И делает это Бажов мастерски. Так, в
сказе "Шелковая горка" он как бы выводит героиню на авансцену, рисуя ее
портрет с повторением уже известных читателю черт, и, когда мы вновь
"увидели" героиню, ей предоставляется "заключительное слово", обращенное к
советскому читателю.
Аналогичны концовки сказов "Чугунная бабушка", "Васина гора", "Далевое гляд
ельце", "Широкое плечо". Такие концовки служат осуществлению замысла Бажова
- дать возможность "нашим современникам перемолвиться запросто с предками".
Бажов упорно искал художественно оправданные средства для прямого введения
современности в сказы о прошлом. Задача была не простой. Первым условием
успешного ее решения, естественно, стала замена деда Слышко новыми
рассказчиками - советскими людьми сороковых годов. А это, в свою очередь,
позволило писателю значительно расширить круг тем, изображаемых явлений.
Интересен сказ "Широкое плечо". В заводском поселке откормленные приказчики-
лабазники да прасолы-купчишки с "ямской стороны" в кулачных боях постоянно
одерживали верх над заводской стороной. Но слесарь Федюня Ножовой Обух
организовал товарищей по принципу "широкого плеча": "не одиночный бой, а
стенка", "надо всем заодно", "пособляй соседу", "не о себе думай - о
широком плече". И рабочие "всякий раз стали ямщину выбивать", потому что
лабазникам, по их классовой психологии, чуждо чувство коллективизма,
недоступна идея "широкого плеча". Когда Федюня стал постарше, он уже не
участвовал в кулачных боях. Но принцип "широкого плеча" он с успехом
использовал в организации труда в старательской артели.
И рассказчик осмысливает социалистическое соревнование, новые его формы,
родившиеся в народе в годы послевоенной пятилетки: "Давно ли мы радовались
именитым людям заводов и рудников, а теперь именитые цеха да участки,
звенья да смены пошли. С каждым годом растет и крепнет широкое рабочее
плечо, и нет силы, чтобы против него выстоять". В заключительных словах
сказа, пусть публицистическими средствами, передается спокойная
убежденность простого советского человека в несокрушимом могуществе страны
социализма.
Однако к непосредственному отображению в сказах современных ему явлений и
событий Бажов переходил непросто. Требовались какие-то новые и непривычные
для него художественные формы.
Первым сказом, где нынешний рассказчик повествует о современниках
| |  скачать работу |
П.П. Бажов |
