Проблема человека в эпоху раннего итальянского гуманизма
ясь в действительности»[11]. Важно другое, встреча с Лаурой наполнила
Петрарку большим чувством, заставившим зазвучать самые нежные, самые
мелодичные струны его души.
Настоящая слава пришла к Петрарке, как к автору лирических
стихотворений, посвященных Лауре, о которых он сам отзывался, как о
поэтических пустяках. Они написаны не на классическом латинском, а на
повседневном итальянском языке. На первых порах, для современников и
ближайших последователей у себя на родине, Петрарка являлся великим
реставратором классической древности, провозвестником новых путей в
искусстве и литературе, непогрешимым учителем. Начиная с 1501 года, когда
«Книга песен» была предана широкой гласности, началась эпоха «петраркизма»
не только в поэзии, но и в эстетической и критической мысли.
«Книга песен», состоящая из 317 сонетов, 29 канцон, а также секстин,
баллад и мадригалов, надолго определила пути развития европейской лирики,
став своего рода непререкаемым образцом в области поэзии.
В 1330 году в Авиньоне перед Петраркой встал вопрос о будущей
профессии. Он принял духовный сан и стал капелланом в домашней церкви
кардинала Джованни Колонна, затем перешел на службу к его брату. С этого
момента наступил новый этап в его жизни, Петрарка много путешествовал,
побывал во Франции и Германии. О своем увлечении путешествиями он писал
так: «…хотя я выставлял другие причины… истинной причиной было желание
видеть многое»[12]. Петрарка отмечал, что «Душе благородной и стремящейся к
высокому свойственно видеть многие земли и обычаи многих людей и сохранять
все это в памяти… Это не признаки души торопливой и пресыщенной.»[13]. По
его мнению, благородный ум обновляется новыми разнообразными зрелищами и
делается совершеннее благодаря путешествиям: «И, подумай, насколько
радостнее и насколько опытнее в делах, насколько выше не только прочих, но
самого себя возвратится тот, кто столь многое видел своими глазами…»[14].
Он считал, что повидавший многое приобретает практику, которую он называл
матерью всех искусств и считал необходимой для ученого.
Как никто из современников Петрарка умел видеть и наблюдать красоту
природы, умел наслаждаться травой, горами, водой, луной и солнцем, погодой.
Отсюда столь частые красочные описания пейзажей в его стихах. Однако,
восхищаясь природой, он не ставил ее красоту выше человеческой, у него нет
ни одного сонета, где бы он писал только о прелестях природы. Для него
природа являлась фоном, на котором можно показать красоту человека.
В конце 1336 года Петрарка отправился в Рим и здесь проявился его
необычайный интерес к античности. Находясь в Риме, Петрарка «…целыми днями
осматривал уцелевшие памятники античных времен, восхищаясь архитектурой и
скульптурой древнего Рима, горько сетовал о разрушенных или засыпанных
сокровищах, изучал план города, сопоставлял увиденное со свидетельствами
древних авторов»[15].
Затем Петрарка решил уединиться. Он писал: «…не в силах переносить
долее искони присущее моей душе отвращение и ненависти ко всему особенно же
к этому гнуснейшему Авиньону, я стал искать какого-нибудь убежища, как бы
пристани, и нашел крошечную, но уединенную долину, которая зовется
Запертою… Очарованный прелестью этого места, я переселился туда с моими
милыми книгами, когда мне минуло уже тридцать четыре года… там были либо
написаны, либо напечатаны, либо задуманы почти все сочинения, выпущенные
мною…»[16].
Уединение было вполне объяснимым. Таким образом, Петрарка пытался
скрыться от современности. Ему хотелось бы родиться в другую эпоху: «…время
в, котором я жил, было мне всегда так не по душе, что если бы не
препятствовала тому моя привязанность к любимым мною, я всегда желал бы
быть рожденным в любой другой век и, чтобы забыть этот, постоянно жить
душою в иных веках.»[17].
Здесь, на фоне природы, Петрарка черпал свое вдохновение, вдали от
мирской суеты. Для него добродетель созерцания не исключала добродетели
деятельной, одиночество для него – это время плодотворной работы и труда.
«Уединение без занятия науками подобно изгнанию, темницы, пытке, в
сочетании же с науками – отечество, свобода, наслаждение»[18]. Петрарка все
время что-то изучал, о чем-то писал, чем-то интересовался.
Увлечение античностью не могло пройти бесследно. Античная культура, на
определенном этапе, перестала для него быть «сообщницей» богословия.
Петрарка, первый с такой ясностью увидел, что в античности было
действительно самым главным: живой интерес к человеку и окружающему его
миру.
Средневековый мир представлял человека состоящим из двух
противоположных начал. С одной стороны в человеке присутствует частичка
божественного – это душа, с другой стороны заложено греховное начало – это
тело человека, созданное из земли. Августин Блаженный в своем учении о
первородном грехе «…подчиняет понятие греха вожделению, которое выражается
в половой страсти. Через акт рождения грех распространяется. Носителем
греха становится, таким образом, человеческое тело»[19]. Это привело к
отрицательному отношению к тем человеческим чувствам, которые были
направлены на телесные радости и отвлекали человека от Бога. Человек
представлялся ничтожным, а жизнь человека - страданиями обреченного,
искупающего свое ничтожество перед Богом. Человек не мог быть счастлив, не
должен радоваться и получать удовольствия. С этой точкой зрения Петрарка не
мог согласиться, будучи человеком неординарным, одаренным, он видел
величие в себе и окружающих, видел красоту окружающего мира, признавал
существование земных радостей и прославлял любовь.
Петрарка, признавал возможность счастья на земле. Он уверен, что
несчастье человека заключается в порочности, а путь к счастью в
добродетели: «чем больше сладости и удовольствия нечестивый извлекает из
своих грехов, тем более несчастным и жалким должно его считать»[20]. Но
отличить порок от добродетели может только мудрый человек, а мудрецом может
считаться, лишь тот, кто знает себя. Таким образом, человек, разобравшись в
себе, может стать счастливым. И он анализирует, взвешивает, оценивает свои
поступки и внутренние побуждения, стремясь познать себя, стать мудрее и
счастливее.
Петрарка считал возможным изучение человека и смысла его
существования, вместе с тем он признавал невозможность понимания
божественного. Мир Бога закрыт для разума, и пытаться проникнуть в него –
святотатственно и незаконно: «Загадки природы непостижимые тайны Бога,
которые мы принимаем со смиреной верой…»[21] нам не дано его понимание, мы
можем лишь верить. Тут же проявлялось его негативное отношение к
священникам: «…они тщатся понять в хвастливой гордыне… Глупцы верят, что
зажали небо в своем кулаке, довольные своим обманчивым убеждением, будто бы
действительно схватили его, счастливые в своем заблуждении…»[22].
Непонимание истинных помыслов и гордыня, - эти пороки видел Петрарка у
представителей церкви. Бог же - это творец. Петрарка преисполнен
благодарности к нему за те удовольствия, которые были дарованы ему творцом.
По его мнению, размышлять о божественных делах должны ангелы, человек
должен думать о своих проблемах.
Средневековье оказывало упорное сопротивление натиску гуманиста. Оно
надвигалось на Петрарку в образах скульптуры, живописи и архитектуры,
настойчиво напоминало о себе с церковных и университетских кафедр, подчас
оно громко говорило в нем самом. Тогда великому гуманисту, восторженному
почитателю языческой древности начинало казаться, что он идет по греховному
и опасному пути. В нем оживал средневековый аскет, сумрачно взиравший на
земное великолепие. Он откладывал в сторону сочинения Вергилия и Цицерона,
чтобы углубиться в библию и писания отцов церкви. Эти внутренние сомнения
Петрарки коренились в глубоких противоречиях того переходного времени, у
него они были выражены острее, чем у других. С одной стороны Петрарка
восхищался античностью, с другой стороны он не мог полностью избавиться от
представлений средневековья.
В нем происходила борьба двух культур, которая отчетливо видна в
трактате «Моя тайна»; в спорах между Августином, представителем
средневековья, последователем христианской концепции, и Франциском, устами
которого Петрарка выражал собственные сомнения. В этой работе Петрарка
отражал состояние человека, в душе которого происходили столкновения
античности и средневековья.
На этом этапе жизни он признавал, что некоторые его представления
отличаются от христианского идеала и могут помешать ему в стремлении
достичь спасения души. Подтверждение этому можно найти в «Письме к
потомкам», где он говорит: «Юность обманула меня, молодость увлекла, но
старость исправила меня и опытом убедила в истинности того, что я читал уже
задолго раньше, именно, что молодость и похоть – суета…»[23].
Августин упрекал Франциска в жадном стремлении к земным благам.
Франциск оправдывался, говоря, что он никогда не стремился к богатству и
роскоши. И действительно, Петрарка в
| |  скачать работу |
Проблема человека в эпоху раннего итальянского гуманизма |
