Проблема эмансипации в русской и европейской литературе 19 века
активности, религиозность, преобладание чувства над
рассудком: «У Лизы чувство и воображение воспитаны на возвышенных
предметах; но они все-таки развиты несоразмерно, берут перевес над
мыслительной силой и… ведут к болезненным и печальным уклонениям».[lvi] К
этому тезису Писарев обращается в статье не раз, подчеркивая, что
«преобладание чувства над рассудком выражается в самых разнообразных формах
и составляет в современных женщинах явление»[lvii] весьма распространенное.
Эта мысль проводится и в ряде других статей критика, у которого особое
выражение получает культ разума, свойственный большинству демократов-
просветителей 60-х годов. Сторонник женской эмансипации Писарев едва ли не
главную беду русских женщин видел в недостаточном развитии разума, то есть
в преобладании чувственного, нерассудочного, нелогичного начала в их
поведении. Разум же он отождествлял с образованностью, с запасом
разнообразных научных знаний. По мнению Писарева, образованность должна
была дать русской женщине возможность самоутверждения в обществе.
Подобное понимание принципиальных основ раскрепощения женщины
существенно отличается от того, что предлагал и намечал, например,
Чернышевский. В романе «Что делать?» (1863) на примере судьбы Веры Павловны
тоже подчеркивалась положительная роль образования, но Чернышевский при
этом не затушевывал социальной основы поведения своей героини. Освобождение
от предрассудков и образования – лишь промежуточный этап к материальной
независимости, которая только и обеспечивает подлинную свободу женщины.
Анализируя образ Лизы, Писарев эти соображения оставляет в стороне и все
внимание сосредоточивает на том, как груз предрассудков, впитанных с
детства, губит тургеневскую героиню.
Напомним ход рассуждений Писарева: «Воображение, настроенное с детства
рассказами набожной, но неразвитой няньки, и чувство, свойственное всякой
женской впечатлительной природе, получили полное преобладание над
критической способностью ума. Считая грехом анализировать других, Лиза не
умеет анализировать и собственной личности… Словом, она не только не
достигает умственной самостоятельности, но даже не стремится к ней и
забивает в себе всякую живую мысль, всякую попытку критики, всякое
рождающееся осмысление. В практической жизни она отступает от всякой
борьбы».[lviii]
Случившееся с Лизой несчастье приводит ее к тому, что она признает
себя виновною, называет себя мученицею, жертвою, обреченную страдать и
молиться за чужие грехи. «Нет, тетушка, - говорит она: - не говорите так. Я
решилась, я молилась, я просила совета у бога. Все кончено; кончена моя
жизнь с вами… Счастие ко мне не шло; даже когда у меня были надежды на
счастие, сердце у меня все щемило… Чувствую я, что мне не житье здесь, я
уже со всем простилась, всему в доме поклонилась в последний раз. Отзывает
меня что-то, тошно мне, хочется мне запереться навек. Не удерживайте меня,
не отговаривайте; помогите мне, не то я одна уйду…». И так кончается жизнь
молодого, свежего существа, в котором была способность любить, наслаждаться
счастьем, доставлять счастье другому и приносить разумную пользу в
семейном кругу.
Д. Писарев делает такой вывод: «Отчего же уклонилась от этого пути
Лиза? Отчего так печально и бесследно кончилась ее жизнь? Что сломило ее?
Обстоятельства, скажут некоторые. Нет, не обстоятельства, ответим мы, а
фанатическое увлечение неправильно понятым нравственным долгом. Не утешения
искала она в монастыре, не забвения ждала она от уединенной и
созерцательной жизни: нет! Она думала принести собой очистительную жертву,
думала совершить последний, высший подвиг самоотвержения. Насколько она
достигла своей цели, пусть судят другие. Говоря о воспитании Лизы, Тургенев
дает нам ключ к объяснению как нравственной чистоты ее убеждений, не
потускневших от вредного влияния неразвитого общества, так и излишней
строгости и односторонности ее взгляда на жизнь».[lix]
Женщине, как и мужчине, дана одинаковая сумма прирожденных
способностей; но воспитание женщины, менее реальное, менее практическое,
менее упражняющее критические способности (нежели воспитание мужчины), с
молодых лет усыпляет мысль и пробуждает чувство, часто доводит его до
неестественного, болезненного развития. Тургенев «высказал свое мнение об
образовании женщины в создании личности Лизы и в своем отношении к этой
личности: он сочувствует ее прекрасным качествам, любуется ее грациею,
уважает твердость ее убеждений, но жалеет о ней и вполне сознается, что она
пошла не по тому пути, на который указывают человеку рассудок и здоровое
чувство».[lx]
Как видим приговор критика по отношению к Лизе Калитиной достаточно
суров. Но справедлив ли он? Думается, что не вполне. Писарев несколько
односторонне трактует этот образ. Писарев не понял, отмечает исследователь
творчества Тургенева С. Петров, что и самая передовая мысль могла родиться
лишь на почве того высокого чувства долга и сознания ответственности,
которыми полна Лиза. Более того, обращение к вопросам о смысле жизни
человека, об его ответственности перед другими уже говорило о пробуждении
сознания женской молодежи, и поэтому нужно было что-то новое, что наполнило
бы жизнь таких цельных и героических натур, как Лиза, действительно
героическим, связанным с жизнью всего народа. Но это новое принесла с собой
только эпоха 60-х годов, переходом к которой в творчестве Тургенева явился
образ Елены Стаховой из «Накануне». А для 40-х годов такие девушки, как
Лиза Калитина, были залогом будущего.
Цельный и непоколебимый характер Лизы словно подготавливал читателей к
появлению таких героических натур, как Елена Стахова, способных не только
на жертвенность и отречение от личного счастья, как Лиза, но и на борьбу за
счастье угнетенного народа, которое сливается для Елены с личным счастьем.
Лиза Калитина – прямая предшественница Елены Стаховой. Обеих героинь
объединяет напряженность внутренней, духовной жизни. Уход Лизы в монастырь
– это не бегство от жизни. Ее уход – это и жертва, и печальная
необходимость, и глубокий упрек всему образу жизни русских помещиков,
праздно живущих в дворянских усадьбах.
Как справедливо заметил С. Петров, «ее уход в монастырь объективно был
такой же формой протеста против уродств крепостной жизни, как и
самоубийство Катерины из «Грозы» Островского».[lxi]
Исследователь затрагивает и философскую проблематику романа: «…в
«Дворянском гнезде» в переживаниях Лаврецкого и Лизы, в их глубокой и
целомудренной любви, в их переходе от грустных настроений к счастью и
радости, охватывающим все существо, Тургенев воплотил одну из заветных
своих идей о величайшем значении любви как силы жизни».[lxii]
Период конца 50-х –начала 60-х годов подвели Тургенева к мысли о
необходимости появления «сознательно-героических натур».
И такие натуры найдены писателем в романе «Накануне» (1860). Это Елена
Стахова, чей образ является особенно правдивым и великолепным в галерее
женских образов Тургенева, и Инсаров, которых объединяет одна цель –
борьба, понимаемая Тургеневым очень широко и вместе с тем вполне конкретно
и определенно. Елена рвется к свободе и счастью, и, как заметил сам
писатель в предисловии к собранию своих романов в издании 1880 года,
«…недоставало героя, такого лица, которому Елена, при ее еще смутном, хотя
сильном стремлении к свободе, могла предаться».[lxiii] Не случайно Елена,
еще не будучи знакомой с Инсаровым, преклоняется перед величием «одной, но
пламенной страсти» своего будущего избранника.
Материалом для романа «Накануне» послужила подлинная история
взаимоотношений помещика Каратеева и болгарина Катранова с русской
девушкой. В 1855 году молодой помещик Василий Каратеев – сосед Тургенева по
имению в Мценском уезде – влюбился в Москве в девушку, которая склонна была
ответить ему взаимностью. Однако, познакомившись с яркой личностью –
болгарином Катрановым (прототип Инсарова); она предпочла его Каратаеву.
Полюбив Катранова, девушка уехала с ним в Болгарию, где он и умер. Каратеев
же, оставив свои записки об этом факте Тургеневу, отправился на русско-
турецкую войну, где вскоре погиб. Записки Каратеева и были положены в
основу сюжета «Накануне»; Тургенев их художественно обработал, придав
большое значение теме борьбы болгарского народа против турок.
В «Накануне», как и в предыдущих романах Тургенева, человеческая и
общественная состоятельность героев проверяется взаимоотношениями с
женщиной, олицетворяющей у Тургенева высшее духовное начало. «Тургенев, -
пишет С. Петров, - подводит к Елене одного за другим героев своего романа,
как бы представляя в них различные общественные и нравственные идеалы,
воплощавшие определенные исторические тенденции русской жизни того времени.
На суд героини приводится и то, что уходило своими корнями в прошлое, и
возникающее новое в его различных формах. Происходит переоценка духовных и
нравственных ценностей, и над старым закономерно торжествует новое, властно
вторгающееся в жизнь и захватывающее в ней то лучшее и благ
| |  скачать работу |
Проблема эмансипации в русской и европейской литературе 19 века |
