Происхождений цивилизации
ости экосреды (речь идет о кратковременных экологических
изменениях) немедленным увеличением своего поголовья, что с исчерпанием
природных ресурсов влечет за собой сокращение численности животных. Этот
процесс, называемый популяционными волнами, обеспечивает в общем
стабильную численность животных в биоме (если не считать ее периодических
пиков и спадов). Гоминиды в силу указанных причин (заторможенность
эволюционно–экологических реакций) не могли участвовать в популяционных
волнах наравне с другими млекопитающими. Неучастие же в популяционных
волнах создавало для гоминид тенденцию к медленному, но непрерывному
демографическому росту. Для сохранения равновесия со средой гоминиды
должны были выработать средства “искусственного” поддержания численности
своих локальных популяций на стабильном уровне с расселением излишков
населения.
На наш взгляд, беспрецедентная демографическая история гоминид
начинается в эпоху их ранних представителей по вышеописанным причинам.
Конечно, демография австралопитеков малоизвестна, однако можно
предполагать, что ок. 2,2 млн. лет назад их демографический рост
обозначился (предположительно, речь идет в основном об орудийном
австралопитеке умелом). Уже заселив Восточную и Южную Африку (даты
дискуссионны), гоминиды освоили Евразию, достигнув Франции ок. 2,2 млн.
(Сен–Валье) и примерно в то же время Алтая (Улалинка, Горно–Алтайск,
Алтай, Россия, галечная культура, средний виллафранк, 2,3–1,8 млн., более
1,5 млн. по термолюминесценции)[20]. Следующее значительное
географическое распространение гоминид связано с появлением первого
представителя рода “человек” — человека прямоходящего (генезис в
Восточной Африке между 1,8 — 1,6 млн.). Очень скоро человек прямоходящий
проник в Европу (Шандалья 1, Хорватия, 1,6 млн.; Вента Мисена, Испания,
1,36–1,27 млн.) и в Восточную Азию (Моджокерто, Ява, Индонезия, менее
1,9±0,4 млн.; этот гоминид, однако, иногда сближается с австралопитеком
умелым). Ранний человек прямоходящий использовал в Африке культуры
развитого олдовая, раннего ашеля, индустрию карари (Кооби–Фора, Туркана,
Кения, 1,65–1,25 млн.) и др. Однако в Европу он принес еще преашельскую
индустрию (Эль Акуладеро, Испания, 1,43–1,36 млн.), синхронную раннему
ашелю Восточной Африки. Следовательно, едва появившись (Нариокотоме III,
Кения, 1,6 млн.), человек прямоходящий стремительно распространился за
пределы Африки, что напоминает демографический взрыв.
В Гюнц/Минделе, возможно, африканская древнеашельская индустрия
достигла Италии (0,736–0,718 млн.) и Франции (Аббевиль, 0,654 млн.).
Очень вероятно, что африканский верхний ашель (начало 0,5–0,4 млн.) в
интерстадиале Миндель I/II был принесен в Европу (Торре–ин–Пьетра,
Италия, ок. 0,43 млн.). Это тем более вероятно, что в это время в Европе
все еще существовал древний ашель (Терра Амата, Франция, 0,38 млн.).
Следующее вторжение африканских популяций в Европу может быть связано с
миндель/рисским средним ашелем человека разумного штайнхаймского,
имеющего некоторые южные антропологические признаки (см. выше).
Первый (верхнепалеолитический) демографический взрыв современного
человека начался в интерстадиале Мурсхофд Вюрма II. Он отмечен появлением
ориньякского человека в Бачо–Киро (50000; и, возможно, синхронным
появлением человека современного типа в Староселье). В интерстадиале Вюрм
II/III этот демографический взрыв обозначился распространением
ориньякского человека до Франции на западе и представителей австралоидной
расы современного человека до Индонезии на востоке (Ниах грейт кейв,
Гунунг Субис, Саравак, Калимантан, Малайзия, галечная культура, более
41500±100 14С). Второй (неолитический) демографический взрыв связан уже с
рубежом плейстоцена/голоцена (см. гл. II, 1).
Приведенные факты показывают, что значимые био-демографические события
гоминид все связаны с теплыми периодами (интергляциалами и
интерстадиалами). Так, появление первых гоминид относится к интергляциалу
пре-Тэйлор 5 (10–7 млн.), появление австралопитека афарского — к
интергляциалу Эпоха 5 — ранний Гильберт (6–4,7 млн.), разделение
австралопитека афарского на виды австралопитек африканский, бойсов и,
предположительно, умелый (присутствие орудийных гоминид в Када Гона,
Эфиопия, более 2,63±0,5 млн.) — к интерстадиалу Бибер I/II (3–2,6 млн.),
экспансия орудийных гоминид в Евразию — к интергляциалу Бибер/Донау
(2,3–2 млн.), возникновение человека прямоходящего и его экспансия в
Евразию — к интерстадиалу Донау II/III (1,79–1,6 млн.), экспансия древних
ашельцев — к теплому Гюнц/Минделю II (736000–718000 в Италии), экспансия
поздних ашельцев — к интерстадиалу Миндель I/II (459000383000), экспансия
раннего человека разумного со среднеашельской индустрией — к
Миндель/Риссу (362000310000). Экспансия человека современного типа
принадлежит к интерстадиалу Мурсхофд (51000–46500) и интерстадиалу Вюрм
II/III (39000–34000), наконец, экспансия носителей производящих
неолитических культур — к интергляциалу голоцен.
Связь экспансии новых видов гоминид и их новых археологических культур
с теплыми периодами высокой биопродуктивности среды хорошо объясняется
нашей гипотезой относительно того, что гоминиды были двуногими
конвергентами существ типа двуногих динозавров, чья эволюционная природа
была рассчитана на условия высокобиопродуктивной среды. Напротив, в
холодные эпохи популяции гоминид должны были сокращаться, что, с
эволюционно–генетической точки зрения, должно было благоприятствовать
видообразованию в их среде. Новый вид возникает в предельно малой
популяции[21], но шансы найти следы такой популяции в палеонтологической
летописи ничтожны.
Таким образом, имеются основания считать, что основным биологическим
отличием гоминид от других млекопитающих были высокий уровень удельного
метаболизма и его вероятные эколого–демографические следствия.
Эволюционно запрограммированные на демографический рост гоминиды в
интересах поддержания своего баланса с экосредой должны были обзавестись
каким–то средством контроля своей численности, несвойственным другим
млекопитающим.
2. МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА
Помимо высокого уровня удельного метаболизма, человек и его предки
имеют еще одно важное отличие от высших животных, а именно: все орудийные
гоминиды располагали средствами коллективного производительного
потребления (коллективными орудиями), которых у животных нет. У животных,
по–видимому, независимо от уровня развития (беспозвоночные, позвоночные),
орудия как таковые представлены хорошо[22]. У них есть средства
индивидуального производительного потребления, т.е. орудия, используемые
производительно, но индивидуально (одиночные осы, дятловые вьюрки,
калифорнийские каланы, павианы, шимпанзе и др.). У животных есть также и
средства коллективного непроизводительного потребления: главным образом
коллективные жилища (термиты, муравьи, осы, пчелы и др.) или средства их
благоустройства (гидро–технические сооружения бобров). В отличие от
других орудийных животных, гоминиды освоили средства коллективного и
одновременно производительного потребления: орудия, изготовляемые
сообразно коллективной традиции и используемые в коллективных промыслах.
Судя по наклонностям высших приматов, избегающих трупоядения, и по
признакам загонной массовой охоты у людей разумных и прямоходящих,
непосредственный предок последних — первый орудийный австралопитек
(“человек умелый”) также, вероятно, был коллективным охотником, тем
более, что коллективная, но безорудийная охота хорошо известна у его
ближайшего родича — шимпанзе (мы не разделяем гипотезу о некрофагии у
гоминид[23]).
Таким образом, сама по себе орудийная деятельность гоминид
(производительное потребление орудий) не вызывает удивления (охота,
разделка мяса, обработка дерева и др. материалов). Отличительной
особенностью гоминид как орудийных существ было то обстоятельство, что их
производительные орудия носили коллективный характер. Именно поэтому
попытки функционально раскрыть загадку генезиса гоминидовой культуры
представляются наивными: загадочно не то, для чего применялись орудия
(охота, обработка пищи, самооборона и т.д. — все это есть и у животных),
а то, почему производительные орудия употреблялись гоминидами
коллективно. Это резонный вопрос, поскольку индивидуальные орудия,
гармонируя с носителем, обычно эффективнее тех же орудий при коллективном
применении, когда способности носителя усредняются. Поэтому не
удивительно, что эволюция не снабдила обычных животных коллективными
производительными орудиями, поскольку те менее эффективны, чем
индивидуальные. (Происхождение эффективности человеческих коллективных
орудий — это особый вопрос, см. далее).
Элементарные методологические соображения (обычно игнорируемые в
антропогенетической литературе) побуждают причинно–следственно связать
оба исключительны
| |  скачать работу |
Происхождений цивилизации |
