Психологический метод обучения чтению
ереживал других, вызываемых
им ощущений и чувств, тот и при слове «лес» не может припомнить ничего
яркого, ничего такого, что действительно могло бы перенести его в
обстановку леса. В таком случае, может быть, вспомнится картинка,
изображающая лес, или зеленый цвет, или темнота, или какие-нибудь отдельные
предметы, связанные с представлением о лесе, но самый лес все-таки не будет
представлен. Многочисленные исследования, произведенные в разных странах,
показывают, что количество определенных представлений, связанных с самыми
употребительными словами, у некоторых людей бывает поразительно малым.
Иначе говоря: есть довольно много людей, которые не связывают с рядом
употребляемых ими слов никаких реальных представлений. Они слышат и даже
повторяют слова, которые не имеют для них никакого содержания. Они знают
название предметов, не зная самого предмета, или связывали с этими
названиями совсем не подходящие представления. Как много людей (в
особенности среди неинтеллигентных и малолетних), которые не связывают
правильных представлений с названиями некоторых цветов. Как много людей,
проводящих всю свою жизнь в однообразной обстановке, и потому не
связывающих никаких воспоминаний с названиями многих предметов. Один
никогда не бывал в больших городах, другой не видел деревни. Один ни разу
не видел моря, другой не бывал в лесу или на горе. Один всю жизнь провел в
жарком климате и никогда не видел снега, другой не знает, как растет
виноград и зреют ананасы.
Но слова, употребляемые нами, обозначают не только различные предметы, но
также и различные чувства. И для того, чтобы понять смысл таких слов, опять-
таки необходимо иметь возможность воспроизвести в своем сознании когда-то
пережитые душевные состояния. Слова радость, горе, тревога, страх, стыд
только тогда могут считаться понятыми, когда при восприятии их
действительно являются воспоминания о пережитых состояниях радости, горя,
тревоги, страха и стыда. Чем разнообразнее были пережитые нами процессы
чувств (или, как часто выражаются, чем богаче был наш эмоциональный опыт),
тем легче нам бывает понять и словесные выражения, к этим чувствам
относящиеся многие из слов, употребляемых в языке, обозначают неконкретные
предметы и чувства, а различные понятия представляющие собой результат
определенных логических процессов. Понять, что такое добро, право, власть,
причина, число и т.д., можно только в том случае, если предварительно
проделана известная умственная работа над целым рядом отдельных
представлений, причем к этой работе нередко должен присоединиться и ряд
процессов чувства. Отсюда ясно, что некоторые слова могут быть поняты
человеком не только после того, как он успел обогатиться определенным
жизненным опытом, но и после того, как он успел подвергнуть этот опыт
систематической переработке.
Из всего этого следует, что понимание содержания, связанного с
прочитанными словами, зависит от запаса жизненного опыта человека и от
глубины переработки этого опыта. Но этого мало. Для того чтобы данные нам
слова могли шевельнуть в нашей душе живые воспоминания, чтобы мы могли
связать с ними яркие образы, определенные чувства или ясные понятия,
необходимо, чтобы самые слова эти были нам известны, чтобы с ними мы хоть
один раз уже успели связать то, что составляет их смысл. Иначе говоря:
надо, чтобы между словом и его содержанием была установлена известная связь
или, как выражаются психологи, известная ассоциация. Если бывают люди, у
которых замечается больше слов, чем знаний, то и наоборот можно встретить
лиц, у которых богатство жизненного опыта превосходит богатство их речи.
Человек много видел, много пережил, много передумал, а выразить всего этого
словами с достаточной ясностью не умеет и даже иногда не узнает в словах
чужой речи отголоска своих собственных чувств и мыслей. Воспитание
человека, его жизненный опыт, умение разбираться в воспринятом и
перечувствованном, богатство его собственной речи, все это существенным
образом отражается на понимании прямого содержания читаемых слов. В
зависимости от содержания своей психики, от общего направления своего
внимания и основного характера своих интересов, разные читатели, прочтя
одну и ту же книгу, могут пережить разные состояния, вызванные словами этой
книги. И потому самый предмет этой книги будет для них, строго говоря,
совсем не одним и тем же.
3. Оценка прочитанного. Умение не только прочесть книгу, но и критически
отнестись к ее содержанию наблюдается, как известно, не всегда. Есть люди,
которые готовы со слепой верой относиться почти к каждому печатному слову и
не привыкли размышлять над прочитанным. С другой стороны, если
присмотреться к тому, как разные люди судят о разных книгах, и с какой
точки зрения они их оценивают, то не трудно подметить в этом отношении
большую разницу. Одни умеют направлять свое внимание на основную мысль
книги, на ее общий план, на то, что называется «общим духом» или
«направляющей идеей» данного сочинения. Другие, в своем суждении о книге,
разбиваются на мелочи, обращают внимание на частности, выражая свое
удовольствие или неудовольствие по поводу отдельных фраз, придираясь к
отдельным словам, и т. д.
Эта разница в отношении к книге, несомненно, зависит от душевного склада
читателя. Здесь, прежде всего, сказывается влияние того, что называется
большим или меньшим «объемом внимания». Известно, что некоторые в состоянии
бывают одновременно удерживать в своем сознании довольно большое количество
представлений: человек может одновременно делать несколько дел, например,
писать письмо, слушать разговор, и в то же время отвечать третьему лицу на
предложенный вопрос; он способен представить себе очень сложную комбинацию
каких-нибудь образов; ему не трудно принять участие в работе, требующей
напряженного внимания сразу в нескольких направлениях (как это бывает,
например, при сложной административной работе) и т. д. Другие люди не
способны к проявлению такого широкого объема внимания. Их внимание узко.
Они чувствуют себя уютно только тогда, когда их сознание сосредоточено
сравнительно на очень малом числе представлений. В окружающей жизни они
замечают обыкновенно только небольшую часть явлений. Поэтому их суждения
часто носят узкий, односторонний характер. Им трудно бывает понять сложную
комбинацию образов и чувств. Всякая деятельность, требующая одновременного
сосредоточения внимания в разных направлениях, бывает для них непосильна:
они теряются, разбрасываются, не умеют обнаружить необходимой находчивости
и такта. Эта разница в объеме внимания отдельных лиц, конечно, должна
сказываться и тогда, когда они отдаются процессу чтения и оценке
прочитанного. Многие только потому направляют свое внимание на оценку
частностей, а не целого, что они не в состоянии схватить это целое: объем
внимания их слишком узок. Однако, говоря об отношении способности оценивать
содержание прочитанного к объему внимания читателя, необходимо помнить, что
объем внимания не есть что-нибудь неизменяемое. В зависимости от накопления
опыта в известном направлении, увеличивается в том же направлении и объем
внимания. Нам трудно бывает следить за длинной речью, в которой говорится
о малоизвестных нам предметах. Но процесс нашего внимания сейчас же
облегчается, как только речь коснется близких нам вещей. Точно такая же
картина наблюдается и при восприятии содержания читаемых книг. Чем ближе
нашему обычному кругу представлений содержание книги, тем больший объем
внимания мы можем обнаруживать при ее чтении и тем более мы оказываемся
способными к тому, чтобы произвести ее оценку, как единого, цельного,
произведения, тем легче нам бывает понять и оценить «основную идею» и
«общий дух» данной книги.
Из этого ясно, какое важное значение, в вопросе о «сознательном» чтении
имеет справка о круге знаний читателя и тех интересах, которые господствуют
в его душе. Эти господствующие интересы, определяющие общее направление
внимания читателя, не только отражаются на его способности к более или
менее широким оценкам прочитанного, но также обусловливают известный
характер оценки. Есть люди, которые интересуются по преимуществу областью
реальных восприятий. И в книгах они больше всего ищут реальной, внешней
правды. Фантастические образы и лирические отступления им не нравятся.
Бывает и наоборот: человек с пылким воображением и развитым чувством
находит «скучной» и «сухой» книгу, в которой содержится только объективное
изложение фактов. При оценке каких-нибудь описываемых в книге событий или
излагаемых теорий одни охотно становятся на точку зрения чисто логическую,
другие этическую, религиозную, политическую, эстетическую и т.д. Насколько
разнообразен человеческий опыт и насколько различны человеческие интересы,
настолько же разнообразно должно быть и отношение читателей к оценке книг.
Как читают дети?
Состояния человека, связанные с процессом чтения, могут быть
разнообразны, в зависимости от общего характера его душевной жизни. Один в
процессе чтения обнаруживает больше активное, глубже вникает в содержание
прочитанного и может критически отнестись к тому, что изложено и книге.
Другой, напротив, оказывается при чтении довольно пассивным; его проц
| | скачать работу |
Психологический метод обучения чтению |