Роман Пути небесные как итог духовных исканий Ивана Сергеевича Шмелева
еке из ресторана» как об
«общественной сатире».
Среди не принявших шмелевскую повесть был и Ал. Ожигов, расценивший ее
как не очень удачную «имитацию Горького». Не очень удачную потому, что она
изрядно подпорчена «демократическим гневом лубочного рисунка». Однако
прямые сопоставления с горьковским творчеством не выглядели убедительно.
Скороходов, конечно же, не Кожемякин, в чем пытался уверить читателя
Ожигов, ему не присущны ни «мертвенное многословие», ни угнетающая
окружающих рассудительность.
Критики пытались выявить творческую индивидуальность Шмелева. Но все
же в большинстве своем склонялись к тому, что он принадлежит к типу
писателей-бытовиков. Так, Колтоновская хвалит художника главным образом за
умение «рельефно и живо» передавать «яркий колорит быта». Но были среди
критиков и такие, кто настаивал на том, что даже повествуя, казалось бы, об
обыденном и незначительном, писатель говорит о вечном. В Скороходове
увидели «почти национальный» тип. Символическая трактовка была дана даже
месту действия – ресторану, который был воспринят как «сама Россия». Эти
критики подчеркивали, что после прочтения жизнеподобных рассказов писателя
возникает, словно бы при соприкосновении с лирикой, «сочувственное,
возвышенное, творческое волнение», душа соприкасается с безбрежным миром
жизни, страстей, природы, за бытовой повседневностью, раскрывается, как
писала Колтоновская, бесконечность. Она пишет о Шмелеве как о
внерассудочном, стихийном, почвенном художнике, воплощающем в себе
иррациональное чувство жизни. Поэтому для нее столь естественной
оказывается параллель Шмелев – Вересаев, чью повесть «К жизни» она считала
наиболее ярким образцом интуитивно-творческого постижения бытия.
Центральным вопросом при обсуждении особенностей творчества Шмелева
становилось направление, в котором развивалось и будет развиваться его
дарование. «Рисовать жизнь он умеет … чудесно, образно, ярко, выпукло», -
писал И. Василевский и добавлял, что поскольку исключительна, необычайна
живопись картин этого художника, он свободно обходится без фабулы,
сюжетного движения.
Постепенно размышления о творчестве Шмелева переросли в разговор о
путях развития русской литературы. Что она предпочтет? Какой ориентир
выберет? Путь изобразительность, игры со словом, живописания деталей? Или
будет углублять проблемно-социальный аспект произведений? Шмелев в этом
плане давал повод для далеко идущих размышлений. Часть критиков утверждала:
писатель не захочет, да и не сможет оставаться только беллетристом. В этом
смысле особенно много пищи для разговоров дала «Пугливая тишина», поскольку
не каждый, как А. Бурнакин, смог обнаружить в ней сгусток
безнравственности, а также восхитившая З. Гиппиус «Поденка», с которой по
мнению этого критики, наметилось «чудное превращение» Шмелева из скромного
беллетриста в «писателя – описателя», дающего «образцы модерна». А. Редько
разглядел за претенциозностью «Пугливой тишины» гуманитарное переживание.
Тайное тайных этого рассказа, считал критик, - стремление не дидактическими
средствами, не нравоучительными сентенциями, а чисто художественным
способом вызвать в читателе «отвращение» к «пробуждению звериного элемента
в людях».
Таким образом, можно говорить о пристальном внимании критики к
произведениям Шмелева в дореволюционный период. Но как бы ни были порой
резки и суровы высказывания рецензентов, критическая мысль того времени
сходилась в одном весьма определенном: Шмелев – писатель своеобразный и
талантливый.
И.С. Шмелев в критике русского зарубежья.
Ты Русский – именем и кровью,
Ты Русский – смехом и тоской,
Хозяин словом и присловью,
Но мы здесь – песней за рекой
К далеким зыблем звук тугой,
Но слышит Кто-то нас Другой,
В свой час Он кликнет к нам с любовью:
«Пора. Пришел возврат домой,
В наш верный край, в дом Отчий мой».
В последнее десятилетие русские читатели получили возможность
познакомиться с некоторыми зарубежными критическими работами, посвященными
творчеству И.С. Шмелева. Их авторы – русские эмигранты: Г. Адамович, Г.
Струве, И. Ильин, А.В. Карташов, К. Бальмонт.
В годы эмиграции Шмелев опубликовал довольно много произведений и
русская эмигрантская критика откликалась на них рецензиями и статьями.
Характерна позиция философа И. Ильина, друга Ивана Сергеевича. Вот как он
пишет: «Россия творится ныне более всего в кельях. В их сосредоточенности и
ясновидении, в их молчании, в их скорбных молитвах… Вот перед нами
творческая келья Ивана Сергеевича Шмелева, где он сам, страдая и терзаясь
вместе с Россией и о России, созерцает ее муку как явление мировой скорби»
(29,6,110-111). Касаясь вопросов творческого метода и вдохновения писателя
Ильин пишет: «Грянет гром, налетит и осенит вдохновение – тогда все горит и
цветет, тогда в нем стоны, вздохи и вопли, и молитва, и ликование. … это
означает, что Шмелев творит в некоторой художественной одержимости. Именно
поэтому тот, кто прочитал одно из завершенных произведений, никогда не
сможет забыть его».
Не оставили равнодушным исследователя и самые вершинные произведения –
«Лето Господне», «Богомолье»: «И чуется мне, что эту книгу написала о себе
сама Россия пером Шмелева; выговорила о себе глубинную правду … утвердила
себя навек…» («О Лете Господнем»). Ильин воспринимал «Лето Господне» как
подлинно новаторское произведение. В нем, по его мнению, впервые в
художественной литературе произошла встреча «мироосвящающего православия с
разверстой и отзывчиво-нежной детской душой», но встреча состоялась не в
догмате, не в таинстве, не в богослужении, а в быту, «ибо быт насквозь
пронизан токами православного созерцания». Ильин считает: цель Шмелева –
показать, как быт взрослого народа превращается в эпическую поэму о России
и об основах ее духовного бытия. «Так Шмелев показывает нам русскую
православную душу в момент ее пробуждения к Богу, в период ее первого
младенческого восприятия Божества» ( 29 ) – Шмелев показал в этом
произведении «православную Русь из сердечной глубины верующего ребенка»
И ныне на наших глазах после всего испытанного и поведанного Иван
Сергеевич Шмелев дал новый ответ, по-новому. И ответ в этот раз – древен,
как сама Русь Православная, и юн, как детская душа или как раннее Божие
утро. И в этой древности – историческая правда его ответа, а в этой юности
– несравненная религиозная и лирическая прелесть поэмы (о «Богомолье»).
Критика русского зарубежья дала анализ таких произведений писателя
таких произведений писателя, как «Солнце мертвых», «Лето Господне»,
«Богомолье», «Пути небесные». В работах критиков русского зарубежья на
первый план выходили вопросы творческой индивидуальности, стиля,
художественного метода, жанровой системы писателя. Особое внимание
исследователи уделяли языку писателя. Вот как писал в 1933 г. в своей
работе, посвященной 60-летию И.С. Шмелева А.И. Куприн: «Шмелев теперь –
последний и единственный из русских писателей, у которого еще можно учиться
богатству о мощи и свободе русского языка». Будучи сам прекрасным мастером
русского стиха, Бальмонт особенно ценил великолепный русский язык Шмелева.
Поздравляя писателя с юбилеем, он писал о «славном служении Русскому Слову,
России и тому глубинному Русскому языку, желаннее которого нет для меня на
земле ни одного языка». Оценивая «Нашу Масленицу» Шмелева, Бальмонт писал:
«Когда я читал его вслух, мы и плясали, и смеялись, и восклицали, и плакали
– да, и плакали. Это – чудесно. Это – родное. Хочу сказать о Вашем языке. Я
хмелею, читая «Масленицу».
Адамович так оценивает языковую насыщенность: «…словесный
изобразительный напор силен у этого художника, но как сложен и причудлив
его рисунок. Страница Шмелева необычайно насыщена, порой даже чересчур,
будто изнемогая под тяжестью стилистических завитушек», ни одной пустой
строки, и <…> читатель, слишком уж обильно угощаемый, иногда жаждет отдыха
– ну хотя бы на полстранички побледнее, посуше, попроще!»
О языке много писал Ильин: «Язык Шмелева приковывает к себе читателя с
первых же фраз. Он проходит перед ним в чинной процессии и не бежит, как у
иных многотомных романистов, бесконечным приводным ремнем». «При всем том
этот язык прост. Всегда народен. Часто простонароден». Ильин предлагает
заполнить эти слова энергией читательской души, вчувствоваться в изложение
рассказчика, отдать повествованию воображение, раскрыть сердце. «…Не Шмелев
играет слов
| | скачать работу |
Роман Пути небесные как итог духовных исканий Ивана Сергеевича Шмелева |