Роман Пути небесные как итог духовных исканий Ивана Сергеевича Шмелева
личного и народного бытия. И даже
«рассуждения его героев, - пишет Любомудров, - о тайне жизни, о неких силах
и законах, управляющих миром, как правило, представляют собой «расплывчатые
философские мечтания». Характеризуя пережитый писателем духовный перелом,
Любомудров делает акцент на роли внешних обстоятельств, связанных с
событиями Октябрьсого переворота, ужасами крымской резни 1920-1921гг. и
гибелью сына, участника гражданской войны. Огромные изменения в
самочувствии писателя, в его духовном и эмоциональном настрое в этот период
находили и современники. Так, Б. Зайцев, встретивший Шмелева в Берлине в
1922 г.,вспоминал, что тот находился в состоянии «внутренней убитости».
Исследуя раннее творчество И.С. Шмелева, Любомудров приходит к выводу, что
оно не было религиозным. «Церковные обряды, таинства, если и отражаются на
страницах его книг, - пишет он, - то играют либо эстетическую роль, как
«символы» чего-то радостного и возвышенного, либо освещаются с чисто
рационалистических позиций». Так, сцена причащения в «Гражданине Уклейкине»
(1907), несмотря на ощущения героя, «что все перед Господом равны»,
остается, по его мнению, социальной карикатурой, а молодой революционер
Колюша в «Человеке из ресторана» (1911), смеющийся над верой и всецело
доверяющий науке, выглядит куда симпатичнее, чем его оппонент Кирилл
Северьяныч – тупой и злобный лицемер, ханжа, в чьи уста вложен автором
призыв «терпеть и верить в промысел Божий». А в «Неупиваемой Чаше» духовное
закрыто перед автором, т.к. он преклоняется перед гениальной личностью
иконописца, пишущего образа «по своей воле», создающего в «любовном экстазе
якобы чудотворную икону». Любомудров допускает в раннем творчестве «некую
тоску – то грустно-меланхолическую, то сгущающуюся до безысходного отчаяния
– по чему-то светлому и подлинному», но не постепенную духовную эволюцию.
Он глубоко убежден, что о религиозном мироощущении писателя на данном этапе
не может быть и речи.
Совершенно иной точки зрения придерживается М.М. Дунаев Он считает,
что все творческое наследие Шмелева проникнуто христианскими идеями, весь
творческий путь свидетельствует о постепенном, но неуклонном духовном
восхождении писателя, о все более тесном слиянии в произведениях земного и
небесного. Уже в самых ранних произведениях, утверждает литературовед,
присутствуют христианские мотивы, писатель прямо или косвенно затрагивает
христианскую тему. В этом же ключе Дунаев рассматривает и осмысление
Шмелевым такой традиционной поэтической темы, как любовь. Дунаев находит
что в повести «Как надо» (1915) нежное чувство молодой девушки воскрешает
душу героя, приводит его к убеждению, что «жизнь никогда не умирала и
умереть не может». Любовь ограничивается обыденными, бытовыми радостями и
логически завершается браком, созданием новой семьи.
Труд учителя Шмелев изображает как великий подвиг самоотвержения, как
подвижничество во имя светлой цели – «вести маленьких человечков к свету,
чтобы они в своих головах несли силы строить жизнь более счастливую, чем
жизнь их отцов, в своем сердце уносили горячую любовь к знаниям, к Родине,
к людям». Исключением, на первый взгляд, представляется «Неупиваемая Чаша»
(1918). Чувство крепостного художника Ильи Шаронова – в прямом смысле
неземная любовь. Его переполняет любовь не к реальной земной женщине, а к
той небесной Красоте – Вечной Женственности, которая воплощена в ней.
Созерцая эту Красоту, художник ощущает духовное прикосновение к миру
Горнему, к вечным и высшим силам Мировой Правды. Таким образом, любовь
обретает мистическую окраску, недаром икона Богородицы, которая создавалось
под воздействием этой любви, обрела в конце концов чудотворную силу.
«Неупиваемая Чаша» - повесть – «житие», в которой автор пытается выразить
любовь к святой Красоте.
Ознакомившись с фактами биографии, осознаешь истоки религиозности
писателя. Предки писателя были из крестьян-староверов Богородского уезда
Московской губернии. Детство прошло в Замоскворечье, среди купечества и
мещанского люда, в патриархальной русской семье, где свято соблюдались все
православные обряды и обычаи. «В доме я не видел книг, кроме Евангелия,
которое нас, детей заставляли читать Великим постом, и молитвенников»…
отец, подрядчик, умер, когда мальчику было 7 лет. Но следует сказать, что
при всей патриархальности и верности старозаветным укладам, в семье
ощущались – и чем дальше, тем сильнее – веяния культуры, образования,
искусства. И в этом, бесспорно, была заслуга матери. Она прекрасно
понимала, как важно дать пятерым детям отличное образование и добилась
этого. В 1894 г. молодой Шмелев поступает на юридический факультет
Московского университета. Он увлекается ботаническими открытиями К.А.
Тимирязева, читает Чернышевского, Смайльса, Бокля, Спенсера, Канта,
Дарвина, «Рефлексы головного мозга» Сеченова. У него появляется интерес к
социологии, которая была провозглашена позитивизмом наукой всех наук, и
юридический факультет, выбранный Шмелевым и довершивший формирование его
мировоззрения. В первых литературных произведениях Шмелева интеллигенты,
люди науки описаны как лучшие из смертных, способные с помощью экономики,
права, биологии и искусства установить на земле царство равенства и
справедливости. «Политехнический курс был определен прочно и навсегда, а
под него подгонялась и наука, - с горечью осознал Шмелев в эмиграции, -
молодежи выкалывали глаз правый, а на левый надевали очки, большей частью
розовые <…>. И свет Христов, широкий и чистый свет, не вливался в души
учеников российского университета. И пошли с клеймами и тавром, раз
навсегда поставленным, - революционер, позитивист, республиканец, атеист»
(51,403). Его окружение – русские писатели демократического направления,
писатели, близкие к Горькому, «знаньевцы», писатели, входившие в общество
«Среда». Что можно сказать об общности интересов этих писателей? Свои
надежды они связывали с социальными изменениями в разной форме, с
переустройством русской жизни, общества. Шмелеву была близка эта точка
зрения. «Движение 90-х гг. как бы приоткрыло выход. Меня подняло. Новое
забрезжило передо мной… Новое – это надежда на равенство и свободу» (60).
По своим социальным корням русская интеллигенция той поры была весьма
разнородной. Объединяло же всех почти единодушное неприятие деспотизма,
тупого отрицания власти свободы. Насаждаемое ею в обществе "охранительство"
стимулировало среди интеллигенции социальные увечья. "Во вторую половину 19-
ого века, - пишет Н. Бердяев в статье "Истоки и смысл русского коммунизма",
- слой, который именуется просто культурный, переходит в новый тип,
получающий наименование интеллигенции... Интеллигенция всегда была увлечена
какими либо идеями, преимущественно социальными, и отдавались им
беззаветно. Она обладает способностью жить исключительно идеями...
Невозможность политической деятельности привела к тому, что политика была
перенесена в мысль и литературу. Литературные критики были властителями дум
социальных и политических". В этой же статье Бердяев, размышляя о судьбах
русской интеллигенции, подчеркивает: "У нас было народничество левое и
правое, славянофильское и западническое, религиозное и атеистическое.
Славянофилы и Герцен, Достоевский и Бакунин, Л. Толстой и революционеры 70-
ых годов - одинаково народники, хотя и по-разному. Народничество есть
прежде всего вера в русский народ, под народом же нужно прежде всего
понимать трудящийся простой народ, главным образом крестьянство... Русские
народники всех оттенков верили, что в народе хранится тайна истинной жизни,
скрытая от господствующих культурных классов... Чувство вины перед народом
играло огромную роль в психологии народничества".
Проблема духовно-нравственного совершенствования общества в целом и
отдельного человека не была для Шмелева в достаточной степени актуальной.
В этот период, по меткому определению самого писателя, он был «никаким по
вере». Такой путь: от преклонения перед наукой, прогрессом, бесконечными
человеческими возможностями, верой в социальные перемены – к религии, -
прошли многие русские писатели конца XIX – начала XX века. В том числе и
Иван Сергеевич Шмелев. По мнению некоторых критиков, отдельные религиозные
идеи были и в этот, ранний период творчества. В повести «Человек из
ресторана» (1911), принесшей писателю всероссийскую известность, герой
утешается правдой не революционера-сына, а некоего торговца: «Добрые-то
люди имеют внутри себя силу от Господа».
Важным этапом в духовной эволюции писателя стала встреча с Ольгой
Александровной – будущей женой И.С. Шмелева. Она сыграла исключительную
роль в его духовном прозрении. Об этом пишет богослов и философ А.В.
Карташов, сблизившийся со Шмелевым уже в Париже: «Она потихоньку очистила
от пыли божницу, заправила остывшую лампадку и засветила ее». Именно по ее
инициативе после свадьбы молодые супруги отправляются в
| | скачать работу |
Роман Пути небесные как итог духовных исканий Ивана Сергеевича Шмелева |