Роман Пути небесные как итог духовных исканий Ивана Сергеевича Шмелева
тему революции: ему было важно оставить только общий контур
судьбы Николая Скороходова – в длинной череде бед, которые переживает
главный персонаж. Работа над повестью «Человек из ресторана» приходится на
тот переломный момент, когда писатель начал отдавать предпочтение
религиозной истине, хотя и не отказался от разработки социальных мотивов
при анализе жизненных явлений.
В «Человеке из ресторана» Шмелев, впервые в своем творчестве,
обращается к проблеме противоречия между верою и научным пониманием мира в
человеческом сознании. Уже во второй главе повести возникает спор о религии
и науке между Колей Скороходовым и благочестивым Кириллом Северьянычем,
давним приятелем старого официанта. Коля противопоставляет религии
примитивные социальные обличения, не понимая даже логической несообразности
своих аргументов, якобы опровергающих веру. Но мальчик еще несмышлен – что
с него взять? Да и бытовали всегда подобные взгляды, поэтому всякий
писатель вправе их воспроизвести. Важно: как сам автор осмыслит сказанное
героем. Мальчику-обличителю противостоит Кирилл Северьяныч, который
пытается преодолеть несогласие между наукой и верою: «Науки постепенно
продвигают человека к настоящему благородству и дают верный ключ от
счастья! Вера же и религия мягчат дух». В речах этого человека впервые
слышится слово, которое время спустя станет ключевым для понимания всей
жизни и творчества Шмелева: Промысел. Кирилл Северьяныч высказывает
суждение, спорить с которым невозможно: «… надо изучать науки, что и делают
люди благородные и образованные, а нам пока всем терпеть и верить в
Промысел Божий. Этого вы не забывайте!» Все бы хорошо, да оказывается
Кирилл Северьяныч трусом, ханжою, корыстолюбцем. Нравственная компрометация
сладкоречивого благомысла ставит под сомнение и те истины, которые он
изрекает. И старик-отец как будто признает правду сына. Не относительно
веры, конечно: в вере он неколебим. Но социальное обличительство Николая,
его неприятие терпения – начинают казаться Якову Софронычу справедливыми:
«Эх, Колюша! Твоя правда!» Сам автор, кажется, еще не устоялся в
мировоззрении, колеблется, пытается соединить несоединимое. В один из
тяжелейших моментов своей жизни, в хлопотах об арестованном сыне, в тревоге
о судьбе его после побега из тюрьмы, встречаются Скороходов со старичком,
торгующим «теплым товаром». И вот та истина, что была открыта старичком и
которую старый ресторанный лакей считает важнейшим итогом своей жизни,
наградой за перенесенные страдания: « - Без Господа не проживешь… Добрые-то
люди имеют внутри себя силу от Господа! … И вот когда осветилось для меня
все. Сила от Господа … Ах, как бы легко было жить, если бы все понимали это
и хранили в себе». В торговце «теплым товаром» заключено для писателя
символическое значение. Подчеркивая важность этого образа для понимания
идеи произведения, Шмелев писал Горькому (22 декабря 1911 года): «Есть еще
эпизодическая фигура – старик, торгующий теплым товаром, и эти люди,
носители гонимого уклада, эти сторожа исконного и теплого, той скрытой
теплоты, которая рассеяна по миру и согревает многих невидимо и мягчит и
вносит поправки в глубине и мути жизни, растрогал меня и вложил в меня
сияние правды». Эта-та «скрытая теплота», сберегаемая боголюбивым
старичком, торгующим теплым товаром, вошла в душу Скороходова в конце его
жизни и – по убежденности автора – согрела, осветила все «сиянием правды».
В подобном решении нашло отражение то, к чему шел своими путями сам Шмелев:
Без Господа не проживешь.
Итак, в начале 1910-х гг. Шмелев постепенно приходит к выводу, что
причина всех зол заключается не в классовом неравенстве, а в нравственном
несовершенстве человека. Поэтому задача разоблачения социальной
несправедливости отступает для него на второй план, а затем на время
становится и вовсе неважною. Писатель все чаще стремится выявить в людях те
моральные основы, которые существуют в них независимо от классовой
принадлежности, общественного положения, состояния, чина – от всех «гримас
жизни». Впервые это отчетливо проступило в повести «Мой Марс» (1911). Автор
здесь утверждает прямо: то непривлекательное, часто отталкивающее, что мы
постоянно видим в жизни и в людях, - всего лишь нечто вроде обмана зрения.
Нужно уметь под грубой оболочкой видеть подлинную сущность, которая всегда
прекрасна.
В ряде произведений того времени можно отметить социально-
разоблачительные мотивы – таковы «Патока» (1911), «Стена» (1912),
«Ненастье» (1912), «Пугливая тишина» (1912), но вскоре их окончательно
сменяют иные настроения. В произведениях Шмелева вскоре появляется
качественно новая особенность: мысль о независимости человека от среды, в
первую очередь – от власти социальной обыденности. Человек уходит из этой
власти в мир нравственных и духовных ценностей, начинает зависеть только от
собственных внутренних устоев. Вот, например, повесть «Росстани» (1913),
которую критика считает одной из шедевров дореволюционного творчества
Шмелева. Главный персонаж – старый человек, ожидающий смерти. Автор
настоятельно подчеркивает эту мысль: не богатый купец, наживший громадное
состояние, а именно старый человек, радующийся каждому дню, который дарит
ему жизнь, потому что дней этих осталось уже немного. Характерен для этого
времени и рассказ «Лихорадка» (1913). Герой его, художник Качков, глядя в
пасхальную ночь на церковь, украшенную и освещенную на средства некоего
купца Культяпкина, проникается чувством всепрощения и любви к людям.
« - Вот, вот оно! – показал на толпу Качков, - Единение! Все одним
связаны, тем, что живет в тайниках души, что не выскажешь». Показательно,
что в «Лихорадке» описано то самое Замоскворечье, которое традиционно
соединяется с понятием «темного царства», Шмелев заставляет своего героя
неявно цитировать пасхальное Евангелие: «И свет во тьме светит, и тьма не
объяла его». Писатель все увереннее обретает в своем творчестве то, что
заметно выделит его в русской литературе. К произведениям этого же времени
относится и «Неупиваемая Чаша», и это не случайно: хотя она была закончена
автором только в 1918 г., замысел и начало работы над нею относятся к 1913
году. Но начало мировой войны приостановило на долгий срок начатое
произведение. В повествовании о крепостном художнике Илье Шаронове Шмелев
утверждает как основное начало жизни – нравственную силу человека. Писатель
с сочувствием говорит о судьбе Шаронова, отодвигая при этом на задний план
анализ классовых отношений, вовсе не стремится показать «ужасы
крепостничества».
Таким образом, можно сказать, что в произведениях тех лет для Шмелева
важны были не сами описываемые события, а та напряженная внутренняя жизнь
героев, которая одна и имеет, по мнению автора, смысл для человека. Дунаев
обращает внимание на особую форму этих произведений, в отличие от повестей
Куприна, Андреева, Вересаева – они, по сути, не имеют строгой организации.
Писатель стремится показать жизнь «как она есть», не нарушая ее
литературными условностями, вроде четкой композиции или сюжета. Он считал,
что подлинный смысл жизни всегда выявляется «вне фабулы», – и тем был
близок Чехову.
Тема непрочности жизни безнравственных «хозяев», излюбленная
шмелевская тема «распада» отражена в романе «Наследники». Шмелев показывает
прямое столкновение наследников – фабриканта и революционера. Эта тема есть
и в пьесе «На паях» (1914). «Все ползет, как гнилая рогожка»1. Богач-
капиталист Карасев – центральный персонаж повести «Забавное приключение»,
процветающий и безнравственный хищник, изображен в тот момент, когда
обстоятельства заставляют его вдруг ощутить, как непрочно и шатко его
положение, как мало порою значат его всевластные деньги.
Неизменно поэтизировал Шмелев народную жизнь. И опять это не означает
вовсе, что он не видел темных сторон народного существования – нищеты,
страдания. И принцип «находить укрытую красоту в гримасах жизни»
проявляется в полной мере. Свое отношение к народу Шмелев выразил в письме
к Горькому от 1 марта 1910 г.: «…так хочется верить, что тот народ, который
в своей культурной скудности, стиснутый клещами и колодками, бичуемый,
оплевываемый и терзаемый, вечно голодный и все же смотрящий добрыми
глазами, в глыби своей зажавшей «правду», выдвинул – выбросил во все
человечество колоссов ума, сердца, простоты, жизни душевной крепкой мысли и
честного изящного слова… этот народ – огромный и важный рычаг мировой
машины… И счастлив, что принадлежишь душою и плотью к нему, этому народу,
счастлив, что хорошее его ярко перемешивается, ярко светит в отдельных
лицах»
Национальное в литературе Шмелев всегда рассматривал как проявление
неповторимости и подлинной индивидуальности творчества. Отсутствие
национального – как безликости в искусстве. В
| |  скачать работу |
Роман Пути небесные как итог духовных исканий Ивана Сергеевича Шмелева |
