Российское чиновничество в произведениях А.П. Чехова
бленный в нашей классике конфликт
самодура и жертвы.
Если генерал ведет себя в высшей степени «нормально», то поведение
«жертвы» неправдоподобно, Червяков преувеличенно глуп, труслив и назойлив –
так в жизни не бывает. Рассказ построен на любимом у раннего Чехова
принципе резкой утрировки, когда виртуозно сочетаются стиль «строгого
реализма» с повышенной условностью.
Наивный по виду рассказ, по сути, не так уж прост: обнаруживается,
что смерть всего лишь прием и условность, насмешка и казус, поэтому рассказ
воспринимается как вполне юмористический.
В столкновении смеха и смерти в рассказе торжествует смех – как
средство обличения власти над людьми возведенных в фетиш мелочей.
Чиновничьи отношения здесь – лишь частный случай условной, придуманной
системы ценностей.
Повышенное, болезненное внимание человека к мелочам повседневности
проистекает из духовной пустоты и самонедостаточности личности, ее
«малости» и никчемности.
В рассказе присутствует смешное, горькое и даже трагическое: смешное
до нелепости поведение; горькое сознание ничтожной цены человеческой жизни;
трагическое понимание того, что червяковы не пресмыкаться не могут, они
всегда найдут своих бризжаловых.
И еще: хочется обратить внимание на ситуацию конфуза, столь
характерную для чеховских персонажей, и бегство от него в бюрократию.
Конечно, такой парадоксальный конфуз… со смертельным исходом явно выходит
за рамки бытового реализма, но в повседневной жизни «маленький человек»
часто уходит от непредвиденных обстоятельств - через бюрократические
отношения, когда надо (по циркуляру) и хочу (внутренние потребности) внешне
совпадают. Так и рождается истинный чиновник – бюрократ, у которого
внутреннее «хочу»- важное, желаемое, чаемое – перерождается в предписанное
«надо», которое внешне узаконено, разрешено и надежно защищает в любых
обстоятельствах от конфуза.
. Толстый и тонкий
А вот сюжет о встрече двух старых приятелей, бывших соучеников,
толстого и
тонкого. Пока они ничего не знают друг о друге, проявляют себя как люди:
«Приятели троекратно облобызались и устремили друг на друга глаза, полные
слез». Но стоило им обменяться «анкетными данными», как тут же между ними
возникает непроходимая социальная граница. Так дружеская встреча
оборачивается встречей двух неравных чинов.
Известно, что в первой редакции рассказа мотивировка была
традиционной: «тонкий» унижался от действительной зависимости, так как
«толстый» оказывался его прямым начальником и распекал «по службе». Включая
рассказ в 1886 г. в сборник «Пестрые рассказы», Чехов переработал его, сняв
подобную мотивировку, и расставил другие акценты.
Теперь, как то было в «Смерти чиновника», вышестоящий сохраняет хоть
какие-то человеческие черты: «Ну, полно! – поморщился толстый. - …к чему
тут это чинопочитание!» А нижестоящий, напротив, без всякого на то
принуждения начинает раболепствовать и пресмыкаться. Одно упоминание о
высоком чине «толстого» повергает «тонкого» и все его семейство в
своеобразный транс – эдакое сладостное самоуничижение, горячее стремление
сделать все, чтобы лишить себя всякого человеческого подобия.
Здесь происходит содержательное расхождение и принципиальное различие
между Чеховым и Гоголем, между чеховскими чиновниками и чиновниками
гоголевскими. Чехов доводит анализ сущности чиновничьих отношений до
логического конца. Оказывается, дело не просто в субординации по службе, а
гораздо глубже – уже в самом человеке.
Чехов выводит на авансцену в своих рассказах «маленьких людей» (в
лице «тонкого»), которые не только не против царящего миропорядка, но и
унижают сами себя – без всякого требования свыше. Просто потому, что жизнь
уже сформировала из них рабов, добровольных исполнителей чужой воли.
Таким образом, главным объектом осмеяния в рассказе «Толстый и
тонкий» стал маленький чиновник, который подличает и пресмыкается, когда
его к этому никто не вынуждает. Показывая, как сам объект унижения
становится его глашатаем, Чехов утверждал более трезвый взгляд на природу
рабской психологии, по медицински жестко диагностируя ее в своей основе как
духовную болезнь.
Падение чувства личности, потеря своего «я» человеком доведены в
рассказе до критического предела.
Замечу что, такой человек не видит человека и в другом, а только чин,
некий символ, указывающий на субординацию, и только. Человеческое общение
вытесняется служебным соподчинением. Социальная функция оказывается
главенствующей, поглотившей всего человека. Он уже не живет в полном смысле
слова – «функционирует»… Это ли не Чиновник с большой буквы, почитающий
чин, а не человека?
Собственно, вся система рассказов Чехова посвящена исследованию
различных граней духовного подчинения и рабства, начиная от самых простых
(с которых мы и начали анализ) до сложнейших.
В чеховском повествовании среда перестала быть внешней, посторонней
человеку силой, и персонажи зависят от нее в той мере, в какой сами же ее
создают и воспроизводят (формируют своим участием).
Чехов дал множественный анализ причин, принуждающих людей к
подчинению в неволе. Принято говорить, что он «разоблачает» - бичует
угодничество, лихоимство, лесть, предательство, ложь и другие пороки
человека социального. Но для такого «разоблачения» вовсе не нужно быть
Чеховым.
Глубокий, сокровенный смысл чеховского труда и художественного
открытия состоял в том, что как писатель, как психолог, как врач, он капля
за каплей, рассказ за рассказом исследовал состав рабьей крови.
В последние годы жизни Чехов пометил в записной книжке: «Нигде так не
давит авторитет, как у нас, русских, приниженных вековым рабством, боящихся
свободы… Мы переутомились от раболепства и лицемерия».
В своих рассказах Чехов беспощадно рисует самые различные проявления
холопства как вопиющего искажения человеческой личности. При этом писатель
улавливает кровную связь холопства и деспотизма: одно порождает,
поддерживает и питает другое.
Так, в рассказе с весьма точным названием «Двое в одном» один и тот
же чиновник проявляет себя без всяких душевных драм различно в разных
обстоятельствах – то как раб, то как властелин. Эта же тема совершенно
беспринципного конформизма, обнажающего в человеческой природе и холопа, и
деспота, ярко звучит в рассказах «Хамелеон» (как образ природного
приспособленца) и «Маска».
. Подробнее остановимся на рассказе с выразительным названием
«Торжество победителя»: Рассказ отставного коллежского регистратора (1883
г.).
В рассказе речь идет о том, как выбившийся в чины Козулин – нынешний
«победитель» - измывается и глумится над бывшим своим начальником Курицыным
и другими своими подчиненными, угощая их обильным масленичным обедом…
Козулин, судя по всему, чиновник средней руки: «для нашего брата, не
парящего высоко под небесами, он велик, всемогущ, великомудр» - так говорит
рассказчик; на самом же деле он не может похвастать успешной карьерой, хотя
уже немолод, да к тому же мелковат и злобноват, как характеризуют его
подчиненные. «Маленький человек» у Чехова, даже наделенный немалым чином,
мал и всеми остальными человеческими признаками – как данными ему от
природы, так и благоприобретенными. Но в мирке раболепных подчиненных он
действительно чувствует себя всемогущим. Среди его гостей оказался его
бывший начальник, которому он прислуживал прежде как предписано положением
дел, а теперь низко, изощренно и зло мстит ему за свое унижение.
Так в изображении Чехова чиновник выступает как существо, в потенции
содержащее в себе как качества деспота, так и качества раба,
обнаруживающиеся лишь в зависимости от реального его положения в системе
начальствования и подчинения.
Страшную вещь поведал нам о человеке А.П. Чехов: тот, кто претерпел
когда-то унижения, уже в зародыше взрастил в себе злобу, и при определенных
обстоятельствах непременно выплеснет свою деспотическую власть на другого,
а при возможности будет мстить всем, не разбирая правого и виноватого,
получая садистское наслаждение от чужих унижений (выплеснет свои низменные
инстинкты).
Поведение Козулина, наделенного властью над своими гостями –
подчиненными, бесчеловечно и отвратительно: чиновник не видит в подчиненном
человека, в начальственном кураже совершенно теряет свое лицо, обнаруживая
безобразную природу человека, его страсть к самоутверждению за счет
слабого, в данном случае – подчиненного.
Интересно отметить тот факт, что у бывшего начальника – Курицына –
эта жестокость и страсть самому топтать слабого отсутствуют. Возможно
поэтому он и не преуспел в карьере и вышел в отставку в самом мелком чине –
коллежским регистратором. Эту информацию дает читателю подзаголовок, хотя в
самом рассказе ни один персонаж не назван по чину.
Итак, Курицын. Он, конечно, искателен и труслив, смеет
| |  скачать работу |
Российское чиновничество в произведениях А.П. Чехова |
