Шуты и юродивые в романах Ф. Достоевского
топологического
хронотопа, она распадается на психологическом уровне на множество профанных
или сакральных своих вариантов.
Известно, что «высшей идеей», идеалом для Достоевского было христианство,
воспринятое им как деятельная любовь и сострадание к миру. В своих
публицистических работах, в записных тетрадях он говорит о непостижимости
истины логическим, рациональным путем. Истина противоречитпротиворечти
разуму, она не может быть выражена в словах, а постигается каким-то иным,
мистическим путем, «проникает в сердце». Такое понимание истины сближает
Достоевского с традициями древнерусского юродства, подразумевавшего отказ
от житейского разума и морали с целью приблизиться к высшему миру. Юродивые
Достоевского молчат, либо говорят непонятно, либо стараются молчать. Они
понимают, что истину нужно являть в деле, а не на словах. Древнерусский
феномен юродства подразумевал проповедь не словом, но всем поведением,
образом жизни юродивого. Мы выделили следующих героев-юродивых в романах
Достоевского: Лизавета Ивановна ("Преступление и наказание"), Мари
("Идиот"), Марья Тимофеевна ("Бесы") и Лизавета Смердящая ("Братья
Карамазовы") – юродивые «во Христе», т.е. бессознательно обращенные к Богу
герои; а также Соня Мармеладова ("Преступление и наказание"), Лев
Николаевич Мышкин ("Идиот") и Алеша Карамазов ("Братья Карамазовы") –
юродивые «Христа ради», т.е. сознательно сделавший свой жизненный выбор в
пользу неизбирательной любви. Выстраивая образы своих юродивых, Достоевский
отказывается от типичных внешних черт традиционного юродивого: имморализма,
театрализованности поведения, показного самоуничижения. Его герои прежде
всего просты и естественны. С традиционным юродством их сближает лишь то,
что живут они среди людей, в миру, но отказавшись от житейского разума,
порождающего гордость и самолюбие. Их юродство – это любовь и сострадание
ко всем людям без исключения, невыделение своего Я из мира. Все герои-
юродивые Достоевского живут интересами других людейдюдей, пытаются что-
нибудь исправить в мире. Юродивые «во Христе» убирают и стирают. Юродивые
«Христа ради» пытаются способствовать духовному возрождению людей. Но все
они оказываются беспомощными и униженными в этом мире. Истина для
Достоевского не только не может быть логически доказана в земном мире, но и
не может торжествовать здесь.
Если юродивые герои являют своей жизнью сакральный вариант «высшей идеи»,
то герои-шуты профанируют эту идею, ставя её на службу своим эгоистическим
интересам. В то же время шуты восприняли в художественном мире Достоевского
такие традиционные черты юродивых, как театрализованность поведения, жизнь
на открытом пространстве, показное самоуничижение, демонстрация своего
униженного социального положения. Но это ложные Пророки, они не имеют права
на проповедь, т.к. за их самоуничижением скрывается в действительности
гипертрофированное самолюбие.
Отдельно мы выделили группу персонажей, названных нами «хранителями»
истины. От юродивых их отличает то, что живут они в замкнутом пространстве,
вне связей с обычной жизнью людей. Они сохраняют истину в словах, тогда как
для юродивых истина – это поступок, который можно совершить только находясь
среди людей. У Достоевского очень важны нравственные качества «хранителя».
Такие герои как Семен Яковлевич ("Бесы") или о. Ферапонт ("Братья
Карамазовы"), признанные среди людей пророками, на самом деле профанируют
истину. Их действия, как и действия шутов, обусловлены гордостью и
самолюбием. Это «торжествующие» шуты. Настоящий «хранитель» истины должен
быть сам нравственно безупречен, чтобы получить право на проповедь. Это
следующие герои: архиерей Тихон ("Бесы"), странник Макар Долгорукий
(«Подросток») и старец Зосима ("Братья Карамазовы").
Юродивые в романах Достоевского «совершают» истину, и это наиболее
адекватный способ её явления в мир, для того и понадобилось автору
использовать традиции древнерусского юродства. Остальные герои, заявляющие
об истине словом, рискуют «снизить», исказить её.
Наше исследование темы юродства в романах Достоевского было заведомо
неполным. Во-первых, потому что мы выделяем связь героев Достоевского с
некой абстрактной системой юродства, описанной в исследовательской
литературе современными учеными. Тогда как Достоевский опирался в своём
творчестве на непосредственный опыт чтения житийной литературы и народных
легенд о юродивых; скорее всего, видел он юродивых и в реальной жизни.
Исследование этих связей будет несомненно плодотворным и важным для
изучения темы юродства в творчестве Достоевского.
Кроме того, наш анализ ограничился уровнем персонажей. Однако нам
кажется, что феномен юродства оказал влияние на всю поэтику Достоевского.
Полифония, т.е. невыраженность авторской точки зрения напрямую в тексте,
может быть следствием влияния на автора идей юродства: проповеди не словом,
но всем образом жизни. Достоевский без комментариев показывает мир таким,
каким он его видит, оставляя за читателем свободу выбора. Истину можно лишь
почувствовать, словами её не доказать, торжествовать, быть главной (а
значит расставлять оценки остальным идеям) она не может.
Так же и нарушение социальных условностей, существование «на пороге»,
которое М.М. Бахтин возводит к жанру мениппеи, может быть следствием
влияния на Достоевского идеологии юродства, пренебрегающего земным в пользу
небесного. Древнерусское юродство было во многом внешне близко традициям
средневекового карнавала. Возможно, именно через феномен юродства
присоединился Достоевский к карнавальным традициям. Влияние феномена
юродства, нам кажется, тем более логично предположить, что действия
юродивого предполагают христианский подтекст, важный и для Ф.М.
Достоевского.
Подводя итоги нашей работе, мы утверждаем, что феномен юродства оказал
влияние на всю поэтику Достоевского и требует дальнейшего изучения.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1972-1990[126].
Гроссман Л.П. Достоевский. М: Молодая гвардия, 1965.
Ф.М. Достоевский в воспоминаниях современников: В 2 т. М.: Худ. Лит.,
1964.
Альтман М.С. Достоевский: По вехам имен. Саратов: Изд-во Саратов. ун-та,
1975
4. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Сов. Россия, 1979.
4. Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского // Бердяев Н.А. О русских
классиках. М.: Высш. Школа, 1993. С.107-223.
4. Ветловская В.Е. Литературные и фольклорные источники «Братьев
Карамазовых»: (Житие Алексея человека Божия и духовный стих о нем) //
Достоевский и русские мыслители: Традиции. Новаторство. Мастерство: Сб.
статей. М.: Сов. писатель, 1971. С.325-355
4. Ветловская В.Е. Поэтика романа «Братья Карамазовы». Л.: Наука, 1977. С.
153.
4. Волгин И. Родиться в России: Достоевский и современники: Жизнь в
документах. М.: Книга, 1991.
4. Гроссман Л.П. Семинарий по Достоевскому: Материалы, библиография и
комментарии. М., 1922 .
4. Долинин А.С. Последние романы Достоевского: Как создавались «Подросток»
и "Братья Карамазовы". М.-Л.: Сов. писатель, 1963.
4. Иванов В.В. Поэтика чина // Новые аспекты в изучении Достоевского:
Сборник научных трудов / Под ред. В.Н. Захарова. Петрозаводск, 1994. С.
67-100.
4. Касаткина Т.А. «»И утаил от детей…» Причины непроницательности князя
Льва Николаевича Мышкина» // Характерология Достоевского: Типология
эмоционально-ценностных ориентаций. М.: Наследие, 1996. С.202-209.
4. Касаткина Т.А. Святая Лизавета // Характерология Достоевского: Типология
эмоционально-ценностных ориентаций. М.: Наследие, 1996. С.185-189.
4. Кирпотин В.Я. Лебедев и племянник Рамо // Кирпотин В.Я . Мир
Достоевского: Статьи. Исследования. М.: Сов. писатель, 1983. – С. 64-118.
4. Клейман Р.Я. Сквозные мотивы творчества Достоевского в историко-
культурной перспективе. Кишинев, «Штиинца», 1985.
4. Лихачев Д.С. Панченко А.М. Понырко Н.В. Смех Древней Руси. Л.: Наука,
1984.
4. Лотман Л.М. Романы Достоевского и русская легенда // Рус. Литература.
№2. 1972. С. 129-141.
4. Лотман Ю.М. Дурак и сумасшедший // Культура и взрыв. М., «Гнозис»,
1992. С.64-103.
4. Мельников П.И. (А.Печерский) Собрание сочинений в 6-и т. М., 1963. –
Т.6.
4. Митюрев С.Н. Проблемы творчества Ф.М. Достоевского 1870-х гг. Тлн,
1989.
4. Назиров Р.Г. Фабула о мудрости безумца в русской литературе // Русская
литература 1870-1890 годов. Вып.13. Свердловск, 1980.С.94-70.
4. Нельс С.М. «Комический мученик»: (К вопросу о значении образа
приживальщика и шута в творчестве Достоевского) // Русская литература.
№2. 1972. С.125-133.
4. Прыжов И. 26 московских пророков, юродивых, дур и дураков и другие труды
по русской истории и этнографии. Спб: «Эзро», 1996.
4. Сузи В.Н. Тютчевское в поэме Ивана карамазова «Великий инквизитор» //
Новые аспекты в изучении Достоевского: Сборник научных трудов / Под ред.
В.Н. Захарова. Петрозаводск, 1994. С.171-192.
4. Тороп П.Х. Симу
| |  скачать работу |
Шуты и юродивые в романах Ф. Достоевского |
