Символ и имидж в массовой культуре
Другие рефераты
Общеизвестно, что перед тем, как начать диалог собеседники должны
договориться об однозначности используемой терминологии. Проблема словаря
стоит буквально перед всеми областями человеческой деятельности. Без
единого словаря невозможно развитие ни одной из дисциплин. Недаром
построение Вавилонской башни было прервано потерей взаимопонимания -
утратой общего словаря строителей, объединяющей семантической надстройки.
У каждого термина есть своя история, уходящая в глубь веков вплоть до
Богом данного праязыка Адама. Для человека средневековья взаимосвязь
символа и образа (англ. “image” - образ) была онтологически неразрывна.
“Вселенная состоит для него не из элементов, энергий и законов, а из
образов. Образы обозначают самих себя, но помимо этого еще и нечто иное,
высшее; в конечном счете - единственное подлинно высокое - Бога и вечные
вещи. Так каждый образ становится символом”, - писал католический священник
и философ Р. Гвардини[i]. Здесь значения “символа” и “образа” встречаются и
пересекаются. Т.о. весь средневековый мир был наполнен символами,
отражавшими высшую трансцендентную реальность. Символ как нить связывал в
стройную гармоничную мировоззренческую картину мир дольний и горний.
“Поэта долг - пытаться единить / края разрыва меж душой и телом. /
Талант - игла. И только голос - нить. / И только смерть всему шитью
пределом”, - таково мировосприятие поэта, нашего современника[ii]. Так же
относились к миру и свв. отцы:
“Духовный мир в его целостности явлен в целостности мира чувственного,
где он мистически выражен в символических образах для имеющих очи, чтобы
видеть” (Максим Исповедник, Тайноводство, 2)
“Для всякого, кто предается размышлению, явления красоты становятся
образами невидимой гармонии. Ароматы, касающиеся наших чувств,
представляют просвещение духовное. Материальные светильники знаменуют
тот поток нематериального света, образами которого они являются”
(Дионисий Ареопагит. О небесной иерархии, 1; 3).
“Как телесные очи видят предметы чувственные, так вера духовными очами
взирает на сокровенное” (Исаак Сирин. Аскетические трактаты, 72)[iii].
“Символ есть такая сущность, энергия которой, сращенная или, точнее,
срастворенная с энергией некоторой другой, более ценной в данном отношении
сущности, несет таким образом в себе эту последнюю”, - читаем мы у о. Павла
Флоренского[iv]. Таковым было и общечеловеческое отношение к миру во
времена повсеместной религиозности. Здешний образ сочетался с надмирным
первообразом, был его символом-притчей, доступным для восприятия любому
открытому сердцу “через рассматривание творений” (Рим. 1: 20).
С приходом Нового времени общественное сознание отказывается от
средневекового авторитарного мышления, основанного на авторитете
Откровения. Создается независимое от Церкви, секулярное общество,
заимствовавшее христианские идеалы, но с потерей корней все более
отдалявшееся от них.
По тонкому замечанию Р. Гвардини, на знамена человека Нового времени
подняты три мировоззренческих идеала: естественность (возврат к природе, к
естественному первозданному порядку вещей); субъективность (в противовес
авторитарности), личность (“Я” человека становится главным ценностным
критерием) и культура (квинтэссенция всех способов деятельности человека).
Образуется замкнутая самодостаточная система, обосновывающая сама себя.
Вольная трактовка открытий Декарта и Ньютона привела к разрушению того
уютного мира, в котором жил человек средневековья. Успехи астрономии и
геологии вытесняют Бога и Царство небесное с небес, а подземный мир из
глубин Земли в абстрактную неопределенность. Средневековый человек был
“абсолютно меньше Бога, но безусловно больше всякой другой твари... Он
стоял, открытый со всех сторон Божьему взору; но он и сам направлял во все
стороны энергию духовного господства над миром. Человек оказался “где-то”,
в месте все более и более случайном. Новое время, с одной стороны, возводит
человека - за счет Бога, против Бога; с другой стороны, ... оно делает
человека частью природы, не отличающейся в принципе от животного и
растения. Научная картина мира стала правильнее, но человек, ... не ощущает
себя в этом мире как дома - так же как в нем не нашел своего прочного места
и Бог”, - пишет Гвардини[v]. В результате вселенная, природа и человек
приобрели вид механизма, все части которого идеально пригнаны друг к другу
и где нет ничего лишнего. Тайна становится только загадкой, которую можно и
нужно разгадать.
Возвращаясь к нашей теме, можно сказать, что теперь символ стал только
символизировать, намекать на образ, который в свою очередь все еще был
связан с первообразом - с непознаваемой сущностью “вещи в себе”. Но по-
детски простая гармония нарушена - созерцательный опыт афонских старцев,
родивший богословскую формулу “Имя Божие есть Бог”, и утверждающий единство
явления и являемого, тесную взаимосвязь мира ноуменального и
феноменального, познаваемость посредством символа символизируемого
становится абсурдным, бессмысленным и недоступным для восприятия.
Наше время - время Новейшей истории - характерно выходом на
историческую арену огромного количества человеческой массы, как безликой
стихийной силы. Особо ярко эти процессы проявились в начале века: “за все
12 веков своей истории, с VI по XIX, европейское население ни разу не
превысило 180 милл. А за время с 1800 по 1914 г. - достигло 460-ти”[vi].
“Масса - всякий и каждый, кто ни в добре, ни в зле не мерит себя особой
мерой, а ощущает таким же, “как и все”, - писал в 30-м году испанец Хосе
Ортега-и-Гассет, - и не только не удручен, но доволен собственной
неотличимостью, ... это те, кто плывет по течению и лишен ориентиров”[vii].
Развивая мысль Ортеги-и-Гассета, в 50-ых гг. Гвардини пишет: “Масса в
сегодняшнем смысле слова... это не множество неразвитых, но способных к
развитию отдельных существ; она с самого начала подчинена другой структуре:
нормирующему закону, образцом для которого служит функционирование машины.
Таковы даже самые развитые индивиды массы”. По мнению Гвардини, для
гигантских задач современного мира необходимы и соразмерные человеческие
ресурсы и новая организация общества: “Исчезает чувство собственного бытия
человека и неприкосновенность сферы “личного”..., слово “личность” выходит
из употребления, и его место занимает “лицо” (person)”[viii]. Свв. отцы
каппадокийцы во времена тринитарных споров сознательно отказались от
применения термина “persona”, который уже тогда обозначал “ скорее внешний
вид индивида, обличие, наружность, маску (“личину”), или роль актера”[ix].
Тип гения, героя Нового времени исчез; серая масса, средний уровень,
посредственность стали диктовать обществу свои условия. “Особенность нашего
времени, - писал Ортега-и-Гассет, - в том, что заурядные души, не
обманываясь насчет собственной заурядности, безбоязненно утверждают свое
право на нее и навязывают ее всем и всюду”[x].
Масса как социальная единица создает и свой массовый социум -
агрессивную к любой инаковости массовую культуру (МК). Если высшие
совершенные примеры человеческого общежития и плоды жизнедеятельности духа
были созданы в Средние века как форма служения Творцу, а достижения Нового
времени всегда отталкивались от личностного, пусть секулярного, но
творчества, то в рамках МК творчество приобретает характер конвейерности,
серийности, универсальности. Культура как таковая, возникшая в Новое время
в качестве “самостоятельного человеческого созидания, противостоящего Богу
и Откровению”, в силу автономного развития, при обращении к массам
неизбежно рассчитана на “одинаковых людей, с простыми, алгоритмизующимися
потребностями, которые так просто и удобно удовлетворять конвейеру”[xi], -
пишет в сборнике эссе “Вавилонская башня” А. Генис. Закон перехода
количества в качество для культуры применим со знаком “минус”: при
количественном росте снижается качество. “Нет такой хорошей вещи, чтобы в
соединении со словом “много” она не делалась невыносимой”, - писал о. Павел
Флоренский[xii]. В идеальном обществе - в Церкви понятие множественности
отсутствует, ее место занимает единство (“единые уста, едино сердце”,
Литургия св. И. Златоуста) без потери личностного своеобразия по образу
Пресв. Троицы. Творчество всегда личностно. В Символе веры Господь, высшая
абсолютная Личность, назван Творцом (греч. - Поэтос). В МК вследствие
отсутствия личности отсутствует и творческий процесс - “массовый человек не
созидает, даже если возможности и силы его огромны”[xiii].
Поп-образ - всегда удобоваримый суррогат, приспособленный к массовому
потреблению, ориентированный на возможности и потребности среднего
обывателя, а значит и на коммерческий успех. Масскульт начисто лишен какой-
либо глубины, подтекста, он всегда скользит по поверхности, он на виду весь
в каждый момент времени.
Яркий пример - это “фабрика грез” Голливуд, центр мировой МК,
тиражирующий свои образы на весь мир в бесчисленных экземплярах.
Общеизвестно, что секрет процветания Голливуда - изначальная ориентация на
массу, Голливуд - раб толпы. Мифы Голливуда создаются не сценаристами и
режиссерами, а вырастают из массового подсознания и на него же и
рассчитаны. Так родились и поп-религия, по выражению А. Гениса “метафизика
для бедных”, и поп-искусство с бесконечным числом суперменов, бэтменов, НЛО
и инопланетян, бондов и шварцнеггеров разного калибра. Свои типажи-образы
масс-медиа черпает из нижнего слоя общественного сознания
| |  скачать работу |
Другие рефераты
| 
