Титаны Возрождения.
защищённая мешками с песком стена с “Тайной вечерей”. И,
когда утихла военная гроза, снова приступили к реставрации драгоценных
остатков. Новейшие достижения химической науки пришли на помощь художникам.
Семь лет, до 1954 года, длились работы, во время которых были сняты
все позднейшие наслоения. И теперь, хотя местами и повреждённая, “Вечеря”
снова закреплена, быть может навсегда, на той стене длинной трапезной, к
которой так часто приближался, открыв небольшую дубовую дверь, молодой,
красивый и полный сил Леонардо да Винчи.
“Конь”, “Мадонны”, портреты, “Вечеря”, росписи в Кастелло;
практические работы: архитектурные и гидротехнические; научные работы:
трактат о живописи, анатомия, механика, а с приездом Пачоли (Лука Пачоли,
согласно общему мнению современников и историков, был настоящим светилом,
величайшим математиком Италии в период между Леонардо Фибоначчи (Пизанским)
и Галилеем.) математика – таков итог этих лет в Милане.
Но 2 января 1497 года при родах умерла юная Беатриче. Моро был в
отчаянии.
Летом 1499 года на итальянскую землю вторглись французы, и в начале
сентября Моро уехал в Тироль. Леонардо ждал до декабря, что Моро вернётся.
Он не возвращался. Тогда вместе с Лукою Пачоли они решили уехать. Из
учеников Леонардо взял только самого любимого, Салаи, которого во что бы то
ни стало, хотел сделать настоящим художником.
Все они втроём, Винчи, Пачоли и Салаи, двинулись в Венецию. Пачоли
попал, можно сказать, в родной город: он когда-то учился в Венеции,
Леонардо был там в первый раз. Его имя, конечно, было известно в кругу
венецианских художников и любителей искусства. С научными кругами его
познакомил Лука.
И Пачоли, и Леонардо думали дождаться в Венеции, вдали от бесчинств
французской солдатчины, лучших времён, когда Моро соберётся с силами и
отвоюет свои владения. Но вскоре, несмотря на прожитые в Милане 18 лет,
Леонардо понял, что нужно искать другого пристанища. Привольная миланская
жизнь кончилась бесповоротно. На скорое освобождение Милана от французов
надежды было мало, а то, как они вели себя в Милане совсем не возбуждало
желания вернуться туда, тем более, что поведение французских солдат,
которых не хотели или не могли обуздать их начальники, причинило Леонардо
одно из самых больших огорчений, испытанных им в жизни. Гасконские
арбалетчики расстреляли его глиняного “Коня”, модель памятника Франческа
Сфорца, стоявшего в Кастелло. Расстреляли просто из озорства, потехи ради.
Оставаться в Венеции не было смысла: Леонардо там явно нечего было
делать. Он решил вернуться в родную Флоренцию, чтобы попробовать устроится
там, и, распрощавшись с морем, лагуной и каналами, вместе с Пачоли двинулся
в Тоскану.
Леонардо очень долго, хотя и с перерывами, находился во Флоренции
одновременно с Микеланджело.
Когда Леонардо приехал во Флоренцию, двадцатипятилетний Микеланджело
был в Риме, где работал над своей "Pieta". Но он вернулся раньше, чем
Леонардо уехал к Цезарю борджа, чтобы работать над той глыбой мрамора,
которую испортил Симоне и от которой отказался Леонардо. Он превращал её в
“Давида”.
Нелюдимый, болезненно самолюбивый, желчный Микеланджело, вероятно, с
самого начала отнёсся к Леонардо более чем сдержанно. Он не любил, когда
других художников очень хвалили, и был ревнив к чужой славе: к Браманте, к
Рафаэлю в Риме он тоже не питал никаких симпатий. А в 1503 году он получил
некоторые основания считать себя обиженным Леонардо. Когда был окончен
“Давид”, Содерини у всех крупных художников спрашивал совета: куда
поставить эту колоссальную статую. Леонардо присоединился к мнению Джулиано
да Сангалло, что его нужно поместить в Лодже приоров. Это значило убить
эффект статуи, и, конечно, правы были те, которые лучшим местом для неё
считали возвышение у дверей Палаццо Веккьо, где она и была в конце концов
поставлена под открытым небом.
Микеланджело не забыл этого случая. Анонимный биограф Леонардо
сохранил для нас одну сценку, где отношение Леонардо к Микеланджело
оказалось особенно ярко. Около церкви Санта Тринита стояли несколько
человек и обсуждали какие-то тёмные стихи Данте. Они подозвали Леонардо и
попросили его разъяснить им это место. Но Леонардо, увидев в этот момент,
что идёт Микеланджело, ответил им: “Вот Микеланджело объяснит вам”. А тому
при его мнительности показалось, что Леонардо хочет посмеяться над ним. И
он сердито крикнул ему: “Разъясняй сам, раз ты сделал модель “Коня”, чтобы
отлить его из бронзы, не сумел отлить и в таком положении позорно его
оставил”. “Сказавши это, - прибавляет аноним, - он повернулся и ушёл, а
Леонардо остался стоять весь красный от его слов”.
Сценка – очень типичная для Леонардо. Богатырь, который мог руками
раздавить, как цыплёнка, тщедушного Микеланджело, опытный диалектик,
никогда не лазивший за словом в карман, он не захотел даже ответить
вскипевшему неизвестно почему художнику. Два разных темперамента.
Примерно в это время Леонардо создаёт “Св. Анну” (не сохранилась) и
“Битву при Ангиари”. Живописью он занимался мало, ибо носился с мыслью
построить летательный аппарат. Но миланские опыты были неудачны. В его
исследованиях вопрос прошёл две стадии.
Сначала Леонардо разрабатывал проблему при помощи крыльев, приводимых
в движение мышечной силой человека: идея простейшего аппарата Дедала и
Икара. Но затем, как объясняют специалисты некоторые чертежи Атлантического
кодекса, он дошёл до мысли о постройке такого аппарата, к которому человек
не должен быть прикреплён, как в икаровском, а должен сохранять полную
свободу, чтобы управлять им; приводиться же в движение аппарат должен своей
собственной силой. Это была, в сущности, идея аэроплана. Для того чтобы
явилась возможность успешного практического построения аппарата, Леонардо
не хватило только одного: идеи мотора, обладавшего достаточной силой. До
всего остального он дошёл.
Живописью он занимался всё меньше, вежливо и почтительно отклоняя
заказы. Но была одна живописная работа, от которой Леонардо не только не
уклонялся, а, наоборот, отдавался ей с какой-то страстью. Это был портрет
Моны Лизы дель Джокондо, портрет, который под именем “Джоконды” стал одной
из самых знаменитых картин в мире. (1503г.)
Вазари, рассказывая о портрете Моны Лизы, описывает его с
необыкновенной подробностью. Ни одно другое произведение, ни одного другого
художника, даже кумира Вазари Микеланджело, не удостоилось такого
тщательного анализа. Вот что говорит Вазари: “…Это изображение всякому, кто
хотел бы видеть, до какой степени искусство может подрожать природе, даёт
возможность постичь это наилегчайшим образом, ибо в нём воспроизведены все
мельчайшие подробности, какие только может передать тонкость живописи.
Поэтому глаза имеют тот блеск и ту влажность, которые обычно видны у живого
человека, а вокруг них переданы все те красноватые отсветы и волоски,
которые поддаются изображению лишь при величайшей тонкости мастерства.
Ресницы, сделанные наподобие того, как действительно растут на теле волосы,
где гуще, а где реже, и расположенные соответственно порам кожи, не могли
бы быть изображены с большей естественностью. Нос со своими прелестными
отверстиями, розоватыми и нежными, кажется живым. Рот, слегка приоткрытый,
с краями, соединёнными алостью губ с телесностью своего вида, кажется не
красками, а настоящей плотью. В углублении шеи при внимательном взгляде
можно видеть биение пульса. И поистине можно сказать, что произведение было
написано так, что повергает в смятение и в страх любого самонадеянного
художника, кто бы он ни был. Между прочим, Леонардо прибёг к следующему
приёму: так как Мона Лиза была очень красива, то во время писания портрета
он держал людей, которые играли на лире или пели, и тут постоянно были
шуты, поддерживающие в ней весёлость и удалявшие меланхолию, которую обычно
сообщает живопись выполняемым портретам. У Леонардо же в этом произведении
улыбка дана столь приятной, что кажется, будто бы созерцаешь скорее
божественное, нежели человеческое существо; самый же портрет почитается
произведением необычайным, ибо и сама жизнь не могла бы быть иной”.
Портрет, несомненно, писался долго и был доведён до конца, чтобы не
говорил Вазари, который в своей биографии Леонардо стилизовал его как
художника, принципиально не умеющего окончить ни одну крупную работу. И не
только был закончен, но является одной из наиболее тщательно отделанных
вещей Леонардо. Чем же объясняется увлечение, которое он вкладывал в этот
портрет?
Об этом написаны сотни страниц. Нет, конечно, недостатка в
романтических объяснениях. Так просто и понятно: Леонардо влюбился в Мону
Лизу и умышленно затягивал работу, чтобы подольше оставаться с ней, а она
дразнила его своей загадочной улыбкой и доводила до величайших творческих
экстазов. Нужно ли говорить, что эти романтические домыслы не
подтверждаются ничем? Наоборот, есть ряд фактических и психологических
указаний, которых решительно им противоречат. Увлечение Леонардо
объясняется другим.
И на этот раз, как всегда, искусство было для него наукой, и каждая
художественная работа – серия научных экспериментов. И когда он в лице
| |  скачать работу |
Титаны Возрождения. |
