Варяг
. Общим решением совещания было — сражаться и не посрамить
чести андреевского флага, а в случае утраты крейсером боеспособности —
взорвать его. Еще раз проверили распределение обязанностей среди офицеров,
так и не составивших полного комплекта, на верхней палубе завершили
разноску шлангов, проверили напор в пожарной магистрали, опустили стойки и
задраили броневыми крышками машинные люки. Пары во всех котлах были подняты
еще в 9 ч 30 мин. Врачи заканчивали развертывание перевязочных пунктов по
кораблю, лейтенант Р. И. Берлинг готовил к взрыву проводники и запасные
зарядные отделения торпед в носу и корме. (Взрыв по приказу командира
должен был произвести ревизор мичман Н. И. Черниловский-Сокол.) На
«Корейце», носившем еще громоздкий парусный рангоут, готовясь к бою,
спустили и выбросили за борт демаскирующие корабль высокие стеньги, а с
ними два гафеля, гик и другие в изобилии имевшиеся на старом корабле
пожароопасные деревянные поделки: трапы, входные рубки, светлые люки и
вообще все, что могло гореть.
Для усиления защиты машинный люк закрыли боевыми решетками из
колосников, сетками из 25-мм стального троса. Задраили и проверили все
водонепроницаемые двери, горловины и люки, изготовили пластырь для заделки
пробоин, опробовали все противопожарные средства. Не рассчитывая на
счастливый исход боя, командир Г. П. Беляев в присутствии комиссии из
офицеров сжег все шифры, секретные приказы и карты. Вахтенный журнал решили
хранить до последнего момента. Обе крюйт-камеры подготовили к взрыву,
развернули перевязочные пункты (из-за недостатка места использовали для
этого лазарет и каюту командира).
В 10 ч 45 мин, раньше, чем обычно, на крейсере просвистали на обед,
после которого к выстроенной на палубе команде обратился В. Ф. Руднев.
Сообщив о японском ультиматуме, командир сказал: «Безусловно, мы идем на
прорыв и вступим в бой с эскадрой, как бы она сильна ни была. Никаких
вопросов о сдаче не может быть — мы не сдадим крейсера и самих себя и будем
сражаться до последней возможности и до последней капли крови. Исполняйте
каждый свои обязанности точно, спокойно, не торопясь, особенно комендоры,
помня, что каждый выстрел должен нанести вред неприятелю. В случае пожара
тушить его без огласки, давая мне знать».
Дружное громогласное «Ура!» было ответом на речь командира. То же
самое происходило и на «Корейце». На обоих кораблях больные из лазарета
добровольно становились в строй, и никто из вольнонаемных — на «Варяге»
музыканты Эрнест Цейх, Владимир Антонов, буфетчик Федор Плахотин, на
«Корейце» кок Аким Криштофенко — не пожелали расстаться со своими
товарищами, хотя им предложили съехать на берег и укрыться в консульстве.
«С благоговением вспоминаю,— писал позднее врач М. Л. Банщиков, —
незабвенную картину общего громадного подъема духа. Казалось, нет преграды
этим преобразившимся людям».
В 11 ч 10 мин прозвучал сигнал: «Все наверх, с якоря сниматься».
Семафором дали команду «Корейцу». Через десять минут под звуки гимна
«Варяг» снялся с якоря и дал ход. «Кореец» следовал в кильватер. Команды
французского, английского и итальянского стационеров, построенные во фронт
и стоявшие по-вахтенно на своих кораблях, отдавали дань мужеству русских
моряков. «Мы салютовали этим героям, шедшим так гордо на верную смерть»,—
писал потом в донесении своему адмиралу командир «Паскаля». В ответ на
«Варяге» играли национальные гимны тех стран, представителями которых были
провожавшие его корабли. Но вот миновали итальянский крейсер — последний у
выхода с рейда; затихла вдали мелодия русского гимна, исполнявшегося
итальянцами в честь наших кораблей, лишь мерный гул машин нарушал глубокую.
тишину, воцарившуюся на палубе «Варяга».
«Много врагов – много чести»,- гласит извечное изречение. Если
следовать этому изречению, то нельзя не признать, что японцы оказали
русским кораблям исключительную честь. Против легкого крейсера и устарелой
канонерки они выставили три тактических соединения их Соединенного флота: 4-
й боевой отряд (четыре крейсера и авизо), 9-й отряд миноносцев из состава 2-
й эскадры, 14-й отряд миноносцев из состава 1-й эскадры, один крейсер
(«Чиода») из 6-го боевого отряда 3-й эскадры и, наконец, броненосный
крейсер «Асама» из 2-го боевого отряда 2-й эскадры. Один вид этой армады
должен был парализовать волю к сопротивлению. Присутствие «Асамы» делало
положение русских и вовсе безнадежным. Закованный в броню по ватерлинию, с
укрытыми за броней башен и казематов орудиями и их прислугой, он мог почти
безнаказанно расстреливать «Варяга», оставаясь для него практически
неуязвимым. Он один втрое превосходил «Варяга» по мощи бортового залпа, а
за одну минуту его орудия (если учесть их увеличенную скорострельность)
обеспечивали более чем четырехкратное превосходство в массе выброшенного
металла. Практически же оно становилось более чем 10-кратным из-за
неизбежного (вследствие выхода из строя повреждавшихся от своей стрельбы и
подбитых орудий) уменьшения скорострельности артиллерии «Варяга» в ходе
боя. Как видно из табл. 3, вся эскадра в минуту выпускала с борта в 9,1 раз
больше металла, чем русские корабли, а по массе взрывчатого вещества
превосходила их в 36 раз. С учетом же в 1,4 раза большей разрывной силы
японской взрывчатки (шимоза) это превосходство становилось более чем 50-
кратным. И это, — учитывая снаряды лишь калибром 75-мм и более.
Казалось, японцы предусмотрели все. Выставив в дозоре у входа в море
на конце 30-мильного фарватера авизо «Чихайя» и миноносец «Касасаги»,
расположившись на открытом плесе за островами в 10 милях от Чемульпо и
перекрыв русским кораблям возможность выхода из узкого фарватера, японский
адмирал не сомневался в сдаче противника перед лицом абсолютно безвыходного
положения.
Но «Варяг» не ответил на сигнал японского адмирала с предложением
сдаться, поднятый на «Наниве». Вместо ответа высоко в небе затрепетали на
стеньгах и гафеле овеянные двухвековой славой белые с голубым крестом
андреевские флаги, которые поднимались, согласно Морскому уставу, «в виду
неприятеля». В 11 ч 45 мин с дистанции 40—45 кабельтовых (около 7500—8000
м) прогремели первые выстрелы «Асамы» — ближайшего к русским корабля. Через
две минуты «Варяг» начинает пристрелку правым бортом. Огонь ведет старший
комендор Кузьма Хватков, пожелавший перед боем выписаться из лазарета
несмотря на болезнь и сделанную за два дня до боя операцию. С редким
мужеством и храбростью действовал он у своих орудий, ни на минуту не
прекращая огонь даже после того, как вся прислуга была перебита или ранена.
Один из первых японских снарядов разрушил верхний носовой мостик, перебил
фок-ванты и вызвал пожар в штурманской рубке. Взрывом оказалась уничтожена
дальномерная станция № 1, был убит определяющий расстояние младший штурман
мичман Алексей Нирод, вышли из строя все дальномерщики станции; в числе
убитых сигнальщиков — Гавриил Миронов. К тушению пожара в штурманской рубке
приступает боцман Тимофей Шлыков, не раз в течение боя подававший команде
пример храбрости, появлявшийся везде, где требовалось присутствие опытного
и спокойного руководителя.
Черный столб дыма на месте взрыва позволяет японским комендорам легко
корректировать стрельбу. «Варяг» ведет огонь по «Асаме» бронебойными
снарядами: пробив броню, они взрываются внутри корабля, не вызывая такого
внешнего эффекта, как японские; за их попаданиями трудно следить, и
результатов пока не видно. «Асама», главный противник «Варяга», превосходя
его по мощи бортового залпа, ведет усиленный огонь, отвлекая на себя
внимание и, позволяя остальным кораблям почти безнаказанно расстреливать
русский крейсер. Все чаще обрушиваются на «Варяг» японские снаряды. Под
полубаком уже подбито орудие № 3, выбыла из строя вся его прислуга.
Тяжелораненый плутонговый командир мичман П. И. Губонин, отказавшись идти
на перевязку, продолжает командовать оставшимися орудиями. Снаряд,
взорвавшийся на шканцах, в корме между шестидюймовыми орудиями № 8 и 9,
вывел их из строя, подбил одну 75-мм и две 47-мм пушки. Горит деревянный
настил палубы, пламя охватывает патроны с бездымным порохом, вспыхивает
деревянный вельбот № 1. Пожар очень опасен, ведь рядом элеваторы и люк
ручной подачи снарядов. Борьбой с огнем руководит мичман Н. И. Черниловский-
Сокол — ревизор корабля, а в бою — начальник палубного дивизиона. Он
бесстрашно появляется в самых опасных местах, ободряя команду, устраняя
заминки и действуя смело и решительно. Не раз отличились при тушении
пожаров фельдфебель Иван Золотов, квартирмейстер Николай Пузанов, хозяева
трюмных отсеков Федор Семенов, Иван Тренин, Павел Пастушок, минер Петр
Козлов, кочегар 2-й статьи Никита Оченьков и машинист 2-й статьи Михаил
Иванов, который, несмотря на ожоги, остался в палубном дивизионе и лишь
после боя пошел на перевязку.
Летят за борт шестидюймовые снаряды и гильзы с зарядами, мощные струи
шлангов сбивают пламя. Тушить пожар на шканцах и выбрасывать горящие
патроны помогают артиллерийский квартирмейстер Василий Карасев и комендор
Александр Будко. Тут же под огнем Василий Карасев принимается исправлять
повреждение в орудиях, подкачивает воздух в накатники 75-мм пушек.
Между тем японцы, пристрелявшись, обрушивают на «Варяг» всю мощь
сосредоточенного огня шести крейсеров. Их снаряды рвут небронированные
борта русского крейсера, разрываются при ударе о воду, обдавая корабль
фонтанами воды и градом с
| |  скачать работу |
Варяг |
