Варяг
корабль.
Взрывом одного перебита труба с рулевыми приводами, другой снаряд
разрывается у фок-мачты. Осколками, влетевшими в проход у боевой рубки,
ранен командир Руднев, замертво упали стоявшие рядом с ним штаб-горнист
Николаи Нагле и барабанщик Даниил Корнеев; убиты еще четверо. Никто из
раненых в рубке не пожелал идти на перевязку; квартирмейстер Тихон Чибисов,
ординарец командира, отказался его покинуть, а рулевой старшина Григорий
Снегирев скрыл свое ранение, по-прежнему оставаясь у штурвала. Но корабль
не слушался руля — привод перебит. Немедленно следует распоряжение старшего
штурмана лейтенанта Е. А. Беренса — перейти на ручное управление. Григорий
Снегирев спускается в центральный пост и до конца боя остается здесь на
передаче у переговорных труб в кормовое рулевое отделение. А там, в корме,
боцман Тимофей Шлыков, бывший рулевой квартирмейстер крейсера, руководит
наладкой ручного управления. Ему помогают рулевые Яков Гавриков, Михаил
Лобин и машинист Афанасий Бортников. По-прежнему рвутся снаряды, ранен М.
Лобин, но матросы действуют быстро и сноровисто.
В тревожном ожидании штурман Е. А. Беренс — уже совсем близко камни и
отмели Иодольми. Но вот налажено управление, хотя корабль на сильном
течении плохо слушается руля. Команды в румпельное отделение заглушаются
громом выстрелов, приходится подправлять поворот машинами, а затем дать и
полный задний ход, чтобы развернуться у острова. Казалось, корабль коснулся
отмели.
Расстояние до противника сокращается до 28—30 кабельтовых (5000—5566
м), его огонь усиливается, а попадания учащаются. Корабль в это время
получает самые тяжелые повреждения. Снарядом крупного калибра пробита корма
с левого борта: в подводную пробоину хлынула вода и затопила угольные ямы
третьей кочегарки. Через люки, из которых брали уголь, вода стала
подступать к котлам. Корабль спасают кочегарные квартирмейстеры Иван
Журавлев и Эраст Жигарев: не растерявшись, они сумели задраить горловины.
Снаружи под огнем неприятеля заводится пластырь. Работой руководит
вездесущий старший офицер В. В. Степанов, с ним — старший боцман Андрей
Харьковский, фельдфебель Павел Семенов и квартирмейстер Федор Бессчетнов.
Трюмный механик Я. С. Солдатов, участвовавший и в тушении пожаров, и в
заделке пробоин, немедленно пускает в ход водоотливные средства.
В 12 ч 20 мин сдвинулся с места котел № 21, в 12 ч 25 мин показалась
течь в угольной яме № 10, а через пять минут в угольной яме№12. Вспыхивают
новые пожары: в огне офицерский отсек, горят мука в провизионном отделении
и коечные сетки на шкафуте. И снова здесь мичман Н. И. Черниловский-сокол;
вместе с матросами пожар в офицерском отделении тушат фельдфебель Павел
Семенов и квартирмейстер Федор Бессчетнов, уже вернувшиеся с заделки
пробоины.
С перебитыми фалами падает кормовой флаг, но сигнальщики Иван Медведев
и Илья Казарцев (раненный при этом) немедленно достают новый. Флаг
поднимает часовой флага боцманмат Петр Оленин. Одежда на нем порвана,
приклад винтовки раздроблен, но сам. он цел и даже не ранен.
ОТЛИЧНО действовал бою и "Кореец" Держась на расстоянии 200-250 м от
крейсера и маневрируя почти все время на полном ходу, канонерская лодка по
мере уменьшения расстояния до противника с грозной методичностью и в меру
скорострельности своих старых орудий посылала на «Асаму» и «Такачихо» 88-
килограммовые фугасные снаряды из правого 203-мм орудия, вводя при каждой
возможности в действие и кормовую 152-мм пушку. Ветеран Сибирской флотилии,
избороздивший за долгую службу на Дальнем Востоке все прибрежные моря,
«Кореец», в отличие от «Варяга», вступал в сражение, уже имея серьезный
боевой опыт, приобретенный летом 1900 г. под огнем расстреливавших его
почти в упор орудий китайских фортов Таку. За проявленную доблесть в этом
бою экипаж был отмечен георгиевскими наградами и пожалованным кораблю
серебряным сигнальным рожком с Георгиевской лентой. Достойным славы экипажа
был и новый офицерский состав лодки во главе с бывшим командиром миноносца
«Властный» (на нем до назначения на «Варяг» служил и Е. А. Беренс)
капитаном 2-го ранга Г. П. Беляевым. Четкие и решительные команды
раздавались под огнем врага с открытого командирского мостика (боевой рубки
на канонерке не было), готовый ко всем случайностям боя и ликвидации,
грозящих кораблю повреждений стоял рядом с командиром его ближайший
помощник — старший офицер капитан 2-го ранга А. Н. Засухин. Здесь же, не
реагируя на грохот стрельбы и свистящие вокруг осколки, внимательно следя
за курсом и предупреждая об Опасных отмелях при маневрировании, находился
старший штурман мичман П. А. Бирилев. «С полным самообладанием», как писал
в своем донесении Г. П. Беляев, действовал артиллерийский офицер и
батарейный командир лейтенант П. Г. Степанов, обеспечивая меткость стрельбы
и безотказность орудий и установок; бесперебойной подачей снарядов и
требовавших особой деликатности картузных зарядов руководил ревизор корабля
мичман В. В. Бойсман, хладнокровно распоряжался огнем орудий своего
кормового плутонга мичман А. М. Бутлеров. Минный офицер лейтенант А. И.
Левитский, чьи подготовленные к бою торпеды оставались в бездействии из-за
большого расстояния до противника, заведовал на верхней палубе стрелковой
партией, готовой к участию в отражении торпедной атаки маячивших неподалеку
миноносцев. Безотказно, несмотря на свой изрядный возраст, действовали
главные машины и котлы корабля под управлением старшего механика И. Л.
Франка. Машинисты и кочегары уверенно обеспечивали полную скорость, почти
сравняв частоту вращения винта (110 об/мин) с достигнутой когда-то на
испытаниях (112 об/мин).
Спокойно вел корабль среди отмелей стоявший на штурвале рулевой
квартирмейстер Егор Софронов, точные расстояния до противника давал
сигнальный квартирмейстер Захар Вандокуров, как всегда вездесущий, следил
за порядком правая рука старшего офицера боцман Яков Софронов. Размеренно и
четко, хладнокровно наводя и тщательно прицеливаясь, вел огонь из 203-мм
орудия старший комендор георгиевский кавалер Платон Диких, не уступали ему
в действиях старший комендор Герасим Морозов и Степан Тюшняков, «примерно
исполнял свои обязанности и следил за точным исполнением приказаний
батарейного командира» артиллерийский квартирмейстер Николай Ваганов.
Прикрывая поворот «Варяга», на палубе которого полыхало два сильных
пожара, «Кореец» около острова Иодольми развивает особенно сильный огонь,
введя в действие сразу оба 203-мм орудия. Их тяжелые снаряды вызывают пожар
на четвертом корабле в строю японских крейсеров, на глазах всех тонет
подбитый миноносец. Кипит море от разрывов и вокруг «Корейца», но прямых
попаданий нет и лишь одним осколком пробит борт в носу выше ватерлинии.
Постепенно по мере поворота включаются в дуэль еще не стрелявшие
орудия левого борта «Варяга». Всю свою ярость ожидания под огнем врага
вкладывают комендоры в выстрелы по врагу, бесперебойно действует система
электрической подачи, позволяя прислуге даже принимать в погреба не
стреляющего борта беседки с пустыми гильзами. А вот и результат — взрыв на
крейсере «Асама» свидетельствует о новом попадании. Ветер раздувает пожар
на его кормовом мостике, «Асама» временно прекращает огонь, а его кормовая
башня бездействует уже до конца боя. Удачный выстрел принадлежал старшему
комендору Федору Елизарову, хозяину только что вступившего в бой 152-мм
орудия №12.
Увидев сигнал «Варяга» о повороте, командир Г. Г.П. Беляев, чтобы не
оказаться в створе (на одной линии) с «Варягом» по отношению к японцам и
не дать им возможности вести по кораблям сосредоточенный продольный огонь,
описывает циркуляцию в противоположную сторону, отвлекая огонь на себя.
Прикрывая отход израненного, но не побежденного «Варяга», он продолжает
отстреливаться из левого 203-мм орудия, а затем из кормового 152-мм.
В 12 ч 45 мин на подходе к рейду бой прекратился. Выпустив по врагу в
общей сложности 1105 снарядов, из них 425 шестидюймовых, «Варяг» в 13 ч 15
мин отдал якорь на том месте, откуда снялся лишь два часа назад.
В архиве семьи Банщиковых в Ленинграде сохранилась фотография
«Варяга», сделанная, по-видимому, в первые минуты после возвращения его на
рейд. Снимок сделан с правого, менее поврежденного борта, когда бой шел еще
на дальней дистанции. Но и он раскрывает множество подробностей, полных
глубокого смысла. Уже спущены боевые стеньговые флаги, поднимаемые,
согласно Морскому уставу, лишь «в виду неприятеля», по якорному положению,
как и полагается при хорошо налаженной службе, развевается на баке гюйс, но
еще трепещет на гафеле иссеченный осколками походный андреевский флаг, а
под ним с полуразрушенного грот-марса уже налаживают тросовые беседки для
спуска раненых. До половины погрузившись в воду, повис на цепи, вероятно,
сорвавшийся с перебитых походных креплений якорь, может быть его отдачу
задержали в ожидании дальнейших действий, а возможно — поврежден брашпиль
или заклинена цепь. В походном положении выровнены вышедшие из строя парные
орудия на полубаке, принявшие на себя останки мичмана А. М. Нирода, до
предела прижато к срезу борта носовое орудие под полубаком (№ 3),
стрелявшее вплоть до поворота у острова Иодольми прямо по курсу вместе с
верхними орудиями (№ 1 и № 2); на корму развернуто, очевидно, действовавшее
при отходе и еще не остывшее от жаркого боя второе орудие под полубаком (№
5), и у всех этих орудий, включая и переднее 75-мм, по-боевому (чего нельзя
встретить ни на одном снимке «Варяга») откинуты ставни походных портов для
обеспечения предельных углов обстрела. Под ними, из-под поднятой крышки,
в
| |  скачать работу |
Варяг |
