Женщина в современном обществе: к истории гендерной проблематики
нщине: способность к отторжению
чувственно – эмоциональной сферы.
Своеобразие А. Каменской не в том, что она отказывается «быть
женщиной» в силу профессионально – карьерных обстоятельств, а в том, что в
этом образе выражается типичная по отношению к женщине современная
ситуация: она вынуждена находиться на границе допустимого «риска жизни».
Реакцией на это становится приобретение «типично мужских черт»
(холодный ум, расчетливость, бесчуственная расчетливость), которые помогают
в профессиональном осуществлении, но осознаются самой А. Каменской как
«уродство», «ущербность», «неспособность быть женщиной» и переносятся ею
на сексуальную и любовную сферу. Результатом этих процессов становятся
неоднократные нервные срывы Каменской, когда она как собственный
психоаналитик, обладающий всеми необходимыми навыками психоанализа,
полученными в Высшей школе милиции.
А. Маринина неоднократно выделяет «непроявленность» облика Насти:
она никакая, ее образ сам по себе не запоминается, она носит «никакую»,
подростковую одежду (кроссовки, джинсы, свитер), за которой надежно скрыта
ее исконная женственность. Неся на себе «мужское лицо», Настя существует
как бы на границе своих «женских возможностей», буквально не ценя себя,
умервщляя свое тело (работой, экстремальными ситуациями, голодом и т.д.).
Отсутствие гендерного соответствия рождает интересный феномен: ее
перестают боятся мужчины, находящиеся в глубоком кризисе, душевной сумятице
или в ситуации выбора. Мужчины «принимают ее за свою» - постоянный феномен,
проходящий во многих произведениях. Отсутствие гендерной идентичности у
Насти, ее «граничность» приводит, однако, не к признанию ее
антиженственности, а к выводу ее необычности как женщины, лишенной женских
стереотипных качеств.
Потеря Настей гендерного соответствия имеет еще одно последствие.
Эмоциональная холодность, которая принимается Настей за самодостатачность и
силу характера, оборачивается не только неспособностью любить, в которой
она неоднократно признается со страниц произведений А. Марининой, но и
нравственной ущербностью.
Нравственный выбор Насти Каменской осуществляется с ее определенных
позиций: именно ее человеческие, а не «женские» качества, вступая в
противоречие с мужскими стереотипами ее профессиональной сферы
деятельности, дают Насте возможность выйти за границы понимания служебного
долга на общечеловеческую ( в определенном смысле безличную) позицию,
которая всегда оказывается правильной, нравственно безупречной, но
профессионально очень уязвимой и не совсем правильной. «Безличность» Насти,
стертость ее «гендерных» черт дают ей возможность выхода из ограниченно –
профессионального, ограниченно – человеческого, дают возможность
переступить границы, установленные обществом, нормы, навязанные мужским
миром, мужским профессиональным кодексом чести.
Характерно, что Настя имеет только друзей, которые являются
одновременно ее коллегами: она существует на границе, где ее личная жизнь
становится ее профессиональным существованием и наоборот. В этом
проявляется ее самодостаточность и своеобразная свобода.
Каменская – существо новой породы; «одинокая женщина – волчица» ( по
анологии с «одиноким волком» - мужчиной). Это осознанное и вместе с тем
искусственное одиночество ставит Настю не только на границу, определяющую
возможность и желательность извне, но и на границу доверия.
Настя находится «между», сохраняя свою одинокость, неповторимость,
«граничность». В этом ее свобода, социально – психологической идентификаци:
она может быть с кем угодно, в любой роли, в любом облике. Это создает
особую драматичность ее существования, где ее неповторимость становиться
гарантией избегания неприятностей, определенностей и непредсказуемости
мира, в котором она обитает.
Каменскую в любой момент могут убрать, уничтожить как профессионала
не из-за профессинальных ощибок, а из-за того, что она женщина,
занимающаяся не предназаначенной для жнщины работой. Поэтому как
профессионал – женщина Анастасия очень уязвима: в связи системно –
общественных, в том числе гендерных, стереотипов, она либо женщина, либо
профессионал.
Для Каменской же именно работа, профессионального осуществления
составляет центр мотивации и ценностей, на которые она ориентируется. Она
рассматривает лишение себя профессионального статуса как личный крах,
обессмысливание своего существования как полную потерю личной значимости.
Данная ситуация совершенно не типична для типичной женщины. Как правило, у
нее остается семья, как отдушина, компенсирующая профессиональные неудачи.
Анастасия же олицетворяет собой образ «новой женщины», для которой главным
является «человеческое» и социальное самоутверждение, профессиональная
самореализация; для которой мужчина становится средством решения
профессиональных вопросов, тем, кто обслуживает ее профессиональные цели и
потребности. Женщина – профессионал выступает как граница социально,
профессиональной и личной состоятельности и несостоятельности мужчины, как
активная сила, по отношению к которой происходит оценка «истинных», общих
значений, человеческих качеств мужчины.
В образе Анастасии Каменской отражается новый тип женственности,
воплощающей новую гендерную ориентацию в современной российской культуре и
потому являющейся «граничной», разрушающей, расшатывающей привычные
гендерные стереотипы. Женщина становится сильной, самодостаточной,
профессионально состоявшейся одиночкой, надеющейся только на себя. В этом
плане новая гендерная ориентация, опровергающая традиционно –
обожествленную или формально – уравнительную советскую системы гендерных
статусов, выделяет неповторимость женщины современной социокультурной
ситуации. Женщина, воплощающая новые гендерные ориентации и осознающая это,
становится активным, не стабилизирующим фактором, способствующим падению
стереотипов «мужского мира» после советской эпохи. Осознание новых
гендерных ориентаций в современной культуре связано с существенным
расширением личного пространства женщины, с проявлением ее социальных и
гендерных статусов.
4.2 Женщина как цель и как средство в отечественной рекламе.
Было очевидно, какой драматической была первоначальная реакция
именно женской части аудитории страны на появившуюся телерекламу. Это была
не просто реакция на новшество из – за заграницы, но реакция "советских
людей" на образ «чужой жизни», проникающий в их доме.
Это была не просто реакция бедных на показ жизни богатых, но реакция
потребителей из «бедной» экономики на показ «богатой» экономики. Наконец,
это была не просто реакция женщин на демонстрацию иного понятия женщины, но
это стало кризисом автоматизированного понимания. Нормативным
представлениям о женской судьбе, о той самой "доле" в условиях, когда
менять ее они уже (еще) не могли.
В российских условиях феминистическая критика, в том числе критика
рекламы, обнаруживается на фоне таких развитий, которые мало или очень мало
напоминают обстоятельства ее относительно недавнего возникновения на
Западе.
Феминистическая критика рекламы в силу этого оказывается позади
другой критики. Таковая, то есть волна негодования в адрес рекламы со
стороны взрослой женской части аудитории, уже прошла несколько лет тому
назад, когда реклама входила в после советское пространство.
Во все перестроечное десятилетие дело с отцом (в его роли выступало
сначало правительство в целом, а потом уже и сам первый президент РФ) так
и не сладилось: Родина-мать оставалась матерью-одиночкой. Кино и эстрада,
литература и педагогика исподволь подходили к этой проблеме. Образ
затюканного мужа, никчемного нахлебника, лежащего с газетой на диване, в то
время как жена делает всю домашнюю работу, усугублял, а не лечил кризис
семьи. У такого мужа фактически не может быть жены, у него есть еще одна
мать.
Даже нынешняя реклама эксплуатирует это обстоятельство. На защите
семьи (в этот раз — от микробов) стоит женщина, доходы мужа которой
позволяют купить разве что тюбик пасты "Аквафреш" и кусок мыла "Сейфгард".
Реклама добродетельна без предела, поскольку при таком муже речи о сексе
вести бессмысленно.
Реклама когда-то раздражала россиянок введением чуждого. Телевидение
покупало их внимание показом "добрых старых советских фильмов", распеванием
старых советских песен. Буржуазную рекламы впихивали в социалистического
кино. Так женщин примиряли с действительностью.
В конце 90-х был сделан следующий шаг. Именно те не очень молодые
женщины, которые первыми встретили рекламу в штыки, теперь сами оказались
представлены в рекламе. Она убеждает их, что теперь они помирились с ней.
Их собственными устами она обращается к ним как к носительницам
традиционных ценностей ("Тот самый чай!", "Когда я была маленькая...").
Реклама далее убеждает их, что они еще и экономные хозяйки, ко
| |  скачать работу |
Женщина в современном обществе: к истории гендерной проблематики |
