Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Жизнь и творчество Л. Н. Толстого

«самое  простое  комнатное
лицо» врага, «с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами».
      Мировые события и  крупные  явления  общественной  жизни  наблюдает  в
«Войне и мире» как бы случайный  свидетель,  обыкновенный  смертный,  и  эта
простая, естественная, непредвзятая точка зрения обеспечивает нужный  автору
«человеческий» взгляд.  Представляя  события  с  человеческой,  нравственной
стороны, писатель проникал и в их подлинную историческую сущность.
      Само изображение правды войны — в «крови, страданиях, смерти», которое
Толстой провозгласил своим художественным принципом  еще  в  Севастопольских
рассказах, исходит из народной точки зрения на  сущность  войны.  Правителям
народов: Наполеону и Александру, равно как и всему  высшему  обществу,  мало
дела до  этих  страданий.  Они  либо  не  видят  в  этих  страданиях  ничего
ненормального,   как   Наполеон,   либо   с   брезгливо-болезненной    миной
отворачиваются от них, как Александр от раненого солдата.
      Рассказать правду о войне, замечает сам  Толстой  в  «Войне  и  мире»,
очень трудно. Его новаторство связано  не  только  с  тем,  что  он  показал
человека на войне (это же сделал  в  европейской  литературе  Стендаль,  чей
опыт  Толстой,  несомненно,  учитывал),  но  главным  образом  с  тем,  что,
развенчав ложную, он  первый  открыл  подлинную  героику  войны,  представил
войну как будничное дело и одновременно  как  испытание  всех  душевных  сил
человека в момент их наивысшего напряжения. И неизбежно случилось  так,  что
носителями подлинного героизма явились простые, скромные  люди,  такие,  как
капитан Тушин или Тимохин, забытые историей генералы Дохтуров и  Коновницын,
никогда не говоривший о своих подвигах Кутузов, Именно они влияют  на  исход
исторических  событий.  Сила  приказания:  «Круши,  Медведев!»  —не  слабеет
оттого, что Тушин «пропищал»  его,  как  не  тускнеет  вся  его  героическая
фигура от несколько  комической  внешности.  Возвышенные  слова,  обращенные
всегда  таким  простым  и  как  будто  будничным  Кутузовым  к   Багратиону:
«Благословляю  тебя  на  великий  подвиг»,—   противостоят   лживой   мишуре
высокопарных фраз Наполеона.
      В статье «Несколько слов по поводу книги «Война и мир» Толстой заявил,
что для художника, взявшегося  описывать  исторические  события,  нет  и  не
может быть героев, а должны быть люди. С этой человеческой меркой подойдя  к
деятелям1812 года, он развенчивает Наполеона  и прославляет Кутузова.
      Наполеон  —  единственный   образ   в   эпопее,   обрисованный   прямо
сатирически, с использованием сатирических художественных средств.  Ядовитая
ирония, открытое возмущение  автора  не  щадят  ни  Анну  Павловну  Шерер  и
посетителей ее салона, ни семейства Курагиных, Друбецких и Бергов  (вспомним
«любовное» объяснение Бориса Друбецкого с Жюли Карагиной  или  званый  вечер
Бергов), ни Александра I, но сатирический  гротеск  вступает  в  свои  права
лишь в  тех  сценах,  где  появляется  Наполеон  с  его  не  знающим  границ
самообожанием,  дерзостью  преступлений  и  лжи  (эпизод  с   Лаврушкой,   с
награждением орденом Почетного легиона солдата Лазарева, сцена  с  портретом
сына, утренний  туалет  перед  Бородинским  сражением  и,  наконец,  тщетное
ожидание депутации «бояр» в день вступления в Москву).
      Свое эстетическое кредо в  период  создания  «Войны  и  мира»  Толстой
определил следующим образом: «Цель художника  не  в  том,  чтобы  неоспоримо
разрешить вопрос, а в том, чтобы  заставить  любить  жизнь  в  бесчисленных,
никогда неистощимых всех ее проявлениях. Ежели бы мне сказали,  что  я  могу
написать  роман,  которым  я  неоспоримо  установлю  кажущееся  мне   верным
воззрение на все социальные вопросы, я бы не посвятил и двух часов труда  на
такой роман, но ежели бы мне сказали, что то, что  я  напишу,  будут  читать
теперешние дети лет через 20 и будут над ним плакать и смеяться и  полюблять
жизнь, я бы посвятил ему всю свою жизнь и все свои силы»[13].
      «Любить  жизнь  в  бесчисленных,  никогда   не   истощимых   всех   ее
проявлениях» — в этом основа оптимистической философии «Войны и мира».  Сила
жизни, ее способность  к  вечному  изменению  и  развитию  утверждаются  как
единственно непреходящая и бесспорная ценность. Эта высшая  с  точки  зрения
творца «Войны и мира» ценность определяет историческую  деятельность  народа
и   судьбу   тех   представителей   привилегированных    классов,    которые
соприкасаются, «сопрягаются» с народным миром.
      Способность человека изменяться таит в себе потенциальную  возможность
нравственного роста; умение не замыкаться в  узких  рамках  бытия  открывает
пути к народу, миру. Мудрый жизнеутверждающий пафос книги и вся  ее  поэтика
основаны на знании этой диалектики.
      Персонажи «Войны и мира» делятся не на положительных и  отрицательных,
даже не на хороших и дурных, но на изменяющихся и  застывших.  Придворная  и
светская среда критикуется в романе  прежде  всего  потому,  что  люди  этой
среды живут «призраками, отражениями жизни» и потому неизменны.
      Всегда и всем одинаково улыбается Элен. При первом появлении  Элен  ее
«неизменная улыбка» упомянута трижды. Князь Василий  Курагин,  как  и  Элен,
способен лишь на «одинаковое  волнение»  ленивого  актера,  то  есть  всегда
безжизнен. «Маленькой княгине» Болконской не прощается  ее  вполне  невинное
кокетство только потому, что и с хозяйкой гостиной,  и  с  генералом,  и  со
своим мужем, и с его другом Пьером она разговаривает  одинаковым   капризно-
игривым тоном, и князь Андрей раз пять слышит от нее «точно ту  же  фразу  о
графине Зубовой». Старшая княжна, не любящая Пьера, смотрит на него  «тускло
и  неподвижно»,  не  изменяя  выражения  глаз.  Даже  и  тогда,  когда   она
взволнована  (разговором  о  наследстве),  глаза  у  нее  остаются  те   же,
старательно подмечает автор, и этой внешней детали довольно для того,  чтобы
судить о духовной скудости ее натуры.
      Берг всегда говорит очень точно, спокойно и учтиво,  не  расходуя  при
этом никаких духовных сил, и всегда о том, что касается  его  одного  Та  же
безжизненность  открывается  в  государственном  преобразователе  и   внешне
поразительно активном деятеле Сперанском, когда князь  Андрей  замечает  его
холодный, зеркальный, отстраняющий взгляд, видит ничего не  значащую  улыбку
и слышит металлический, отчетливый смех. В другом случае  «оживлению  жизни»
противостоит безжизненный взгляд царского  министра  Аракчеева  и  такой  же
взгляд наполеоновского  маршала  Даву.  Сам  великий  полководец,  Наполеон,
всегда доволен собой. Как и у Сперанского, у него  «холодное,  самоуверенное
лицо», «резкий, точный голос, договаривающий каждую букву».
      Раскрывая  не  только  характерные  признаки  типа,  но  и  мимолетные
движения человеческой души. Толстой иногда  вдруг  оживляет  эти  зеркальные
глаза,  эти  металлические,  отчетливые  фигуры,  и  тогда   князь   Василий
перестает быть самим собой, ужас смерти  овладевает  им,  и  он  рыдает  при
кончине старого графа Безухова; маленькая  княгиня  испытывает  искренний  и
неподдельный страх, предчувствуя свои тяжкие роды; маршал Даву на  мгновение
забывает свою жестокую обязанность и способен увидеть в  арестованном  Пьере
Безухове человека, брата; всегда самоуверенный Наполеон в день  Бородинского
боя испытывает смятение и беспокойное  чувство  бессилия.  Толстой  убежден,
что «люди, как реки»,  что  в  каждом  человеке  заложены  все  возможности,
способность   любого   развития.   Она   мелькает   и   перед    застывшими,
самодовольными  людьми  при  мысли  о  смерти  или  при   виде   смертельной
опасности,  однако  у   этих   людей   «возможность»   не   превращается   в
«действительность». Они не способны сойти с «привычной дорожки»; они  так  и
уходят из романа духовно опустошенными, порочными, преступными.
      Внешняя  неизменность,  статичность  оказываются  вернейшим  признаком
внутренней холодности  и  черствости,  духовной  инертности,  безразличия  к
жизни общей, выходящей за узкий круг личных и сословных интересов.  Все  эти
холодные и лживые люди не способны осознать опасность и  трудное  положение,
в  каком  находится  русский  народ,   переживающий   нашествие   Наполеона,
проникнуться «мыслью  народной».  Воодушевиться  они  могут  лишь  фальшивой
игрой в патриотизм, как Анна Павловна Шерер или Жюли Карагина;  шифоньеркой,
удачно приобретенной  в  тот  момент,  когда  отечество  переживает  грозное
время,— как Берг; мыслью о близости к высшей власти или ожиданием  наград  и
передвижений  по  служебной  лестнице,—   как   Борис   Друбецкой   накануне
Бородинского сражения.
      Их призрачная жизнь не только ничтожна, но и мертва.  Она  тускнеет  и
рассыпается от  соприкосновения  с  настоящими  чувствами  и  мыслями.  Даже
неглубокое,  но  естественное  чувство  влечения  Пьера  Безухова  к   Элен,
рассказывает Толстой, подавило собою все и парило над искусственным  лепетом
гостиной, где «шутки  были  невеселы,  новости  не  интересны,  оживление  —
очевидно поддельно».
      Но  ярче  всего  ничтожность  показных  и  величие   истинных   чувств
раскрываются в  тот  момент,  когда  грозная  опасность  нависает  над  всей
Россией.
      Любимые герои Толстого в испытаниях  1812  года  соответствуют  общему
волнению исторического моря  и  потому  постигают  смысл  жизни  и  обретают
счастье. В книге Толстого подвиг и счастье  идут  рядом.  Перед 
12345След.
скачать работу

Жизнь и творчество Л. Н. Толстого

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ