Золотая ветвь
ни парадоксально, свободы.
Ведь в конечном счете при самом абсолютном деспотизме, при самой
мучительной тирании свободы в лучшем смысле слова, например свободы мыслить
и решать собственную судьбу, больше, чем в свободной по видимости жизни
дикарей, у которых личность от колыбели до могилы заключена в прокрустово
ложе наследственного обычая.
Занятие общественной магией - поскольку оно было одним из путей,
которыми наиболее способные люди пришли к высшей власти, -внесло вклад в
освобождение человечества от рабского подчинения традиции и привело его к
более свободной жизни, к более широкому взгляду на мир. Услуга немалая.
Магия проложила дорогу науке, поэтому мы вынуждены признать, что, хотя
чернокнижие принесло много зла, оно вместе с тем стало и источником
большого блага. Магия была дочерью заблуждения и одновременно — матерью
свободы и истины.
Истинные принципы входят в состав прикладных наук, которые мы называем
..искусствами"; магия же состоит из ложных принципов.
Итак, магия, как оказалось, близкая родственница науки. Остается
выяснить, в каком отношении она находится к религии. В ответах на этот
вопрос, несомненно, найдут отражение наши взгляды на природу религии.
Поэтому от автора можно ожидать определения понятия религии до того, как он
приступит к исследованию ее отношения к магии. Нет такого предмета, в
отношении которого мнения расходились бы так сильно, как в отношении
природы религии. Невозможно дать определение религии, которое удовлетворило
бы всех. Автор может лишь, во-первых, выразить, что он понимает под
религией, и, во-вторых, во всей работе последовательно употреблять этот
термин в указанном смысле. Так вот, под религией я понимаю умилостивление и
умиротворение сил, стоящих выше человека, сил, которые, как считается,
направляют и контролируют ход природных явлений и человеческой жизни.
Религия в таком понимании состоит из теоретического и практического
элементов, а именно из веры в существование высших сил и из стремления
умилостивить их и угодить им. На первом месте, конечно, стоит вера, потому
что, прежде чем угождать божеству, надо верить в его существование. Но если
религия не ведет к религиозному образу действий, это уже не религия, а
просто теология, так как, по выражению святого Иакова, «одна вера без дел
мертва». Другими словами, тот, кто не руководствуется хоть в какой-то мере
в своем поведении страхом перед богом или любовью к нему, тот нерелигиозен.
С другой стороны, нельзя назвать религиозным и поведение, не подкрепленное
религиозной верой. Два человека могут вести себя одинаково, и тем не менее
один из них будет человеком религиозным, а другой — нет. Если человек
действует из любви к богу или из страха перед ним, он религиозен. Если же
он действует из любви или страха перед человеком, он является человеком
моральным или аморальным в зависимости от того, согласуется его поведение с
общим благом или находится в противоречии с ним. Поэтому верование и
действие или, говоря языком теологии, вера и „дела" равно важны для
религии, которая не может существовать без того и другого. Но не
обязательно и не всегда религиозное действие принимает форму ритуала, то
есть состоит в произнесении молитв, совершении жертвоприношений и других
внешних обрядовых действий. Цель их — угодить божеству. Но если божество,
по мнению его приверженцев, находит удовольствие в милосердии, прощении и
чистоте, а не в кровавых жертвах, пении гимнов и курении фимиама, то
угодить ему лучше всего можно, не простираясь перед ним ниц, не воспевая
хвалы и не наполняя храмы дорогими приношениями, а исполнившись чистотой,
милосердием и состраданием к людям. Ведь, поступая таким образом, они
подражают, насколько позволяет им их человеческая слабость, совершенству
божественной природы. Такова этическая сторона религии, которую неустанно
внедряли иудейские пророки, вдохновленные благородными идеалами
божественной святости и доброты. Например, пророк Михей восклицает: ,,0,
человек! сказано тебе, что — добро и чего требует от тебя Господь:
действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить
пред Богом твоим" (Мих. 6; 8). И в позднейшие времена христианство черпало
силу, с помощью которой оно завоевало мир, из того же высокого
представления о моральной природе бога и возложенной на людей обязанности
сообразоваться с ней. „Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцем,
— говорит святой Иаков, — есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их
скорбях и хранить себя неоскверненным от мира" (Иак. 1; 27).
На основании сказанного мы можем сделать обоснованный вывод, что во
многих частях света верховный правитель происходит по прямой линии от
древнего мага или знахаря. С момента обособления особого класса шаманов на
него было возложено исполнение обязанностей, обеспечивающих безопасность и
благосостояние общества. Эти люди постепенно достигают богатства и власти,
а лучшие из них превращаются в священных владык. Для наиболее
проницательных умов ложность магии с течением времени становится все более
и более очевидной, и она мало-помалу вытесняется религией. Другими словами,
колдун уступает место жрецу, который, отказываясь от стремления
непосредственно управлять ходом природных процессов на благо человека,
старается достичь той же цели косвенным путем - путем обращения к богам.
Пусть они сделают для него то, чего он более не считает возможным достичь
собственными силами. Верховный правитель постепенно отказывается от магии в
пользу чисто жреческих функций — молитвы и жертвоприношения. Но поскольку
границы между человеческим и божественным еще нечетки и расплывчаты, то
некоторые правители воображают, что возможно достичь божественности путем
воплощения.
Понятие человекобога или человеческого существа, наделенного
божественными или сверхъестественными способностями, по существу
принадлежит раннему периоду истории религии, тому периоду, когда боги и
люди продолжали рассматриваться как существа во многом одного и того же
порядка и не были еще разделены непроходимой пропастью, которая
разверзается между ними в сознании позднейших поколений. Какой бы странной
ни казалась идея бога, воплощенного в человеческом образе, для первобытного
человека, видевшего в человекобоге или в богочеловеке всего лишь более
высокую степень присутствия тех же самых сверхъестественных способностей,
которые он без малейших угрызений совести дерзко присваивает себе, в ней не
было ничего из ряда вон выходящего. Ведь он не проводит сколько-нибудь
четкого различения между богом и могущественным волшебником. Его боги
зачастую не более как невидимые колдуны, которые за завесой природных
явлений приводят в действие те же чары и заклинания, которые люди-маги в
видимой и телесной форме используют среди своих соплеменников. А так как
была широко распространена вера в то, что боги предстают перед верующими в
человеческом облике, колдуну, с якобы присущими ему чудотворными
способностями, нетрудно было обрести славу воплощенного божества. Так,
начав с простого заклинателя духов, знахарь или колдун постепенно
объединяет в своем лице бога и светского властителя. Но, говоря о нем как о
боге, мы должны ' остерегаться переносить на первобытное
представление о божестве абстрактные и сложные идеи, которые мы с этим
термином связываем. Наши идеи по этому важному вопросу являются плодом
длительного (интеллектуального и морального развития. Дикарь не только не
разделяет их, но, когда ему их объясняют, он даже не понимает их.
Мы довели до конца наш очерк эволюции института священных / царей,
который своей высшей формы и своего полного выражения достиг в монархиях
Перу и Египта. Исторически этот институт, видимо, берет свое начало в
прослойке колдунов или знахарей, находящихся на общественной службе; в
плане логическом он покоится на дедукции из ложной ассоциации идей. Люди
ошибочно приняли порядок своих идей за порядок природных явлений: они
вообразили, что им дозволено управлять предметами, подобно тому как они
управляют своими мыслями. Люди, которые по той или иной причине, в силу
телесной мощи или слабости, были признаны в высшей степени наделенными
магическими способностями, постепенно отделились от своих соплеменников и
образовали особый класс, призванный оказать далеко идущее влияние
на прогресс человечества в политическом, религиозном и интеллектуальном
отношении. Общественный прогресс, насколько нам известно, состоит в
последовательной дифференциации функций или, проще говоря, в разделении
труда. Труд, который в примитивном обществе выполнялся всеми и одинаково
непродуктивно, постепенно распределяется между различными классами
работающих и выполняется все более и более производительным образом. А
поскольку материальными и иными плодами специализированного труда
пользуются все, то и выгоду от возрастающей специализаций получает общество
в целом. Колдуны или знахари образуют, по-видимому, самый древний класс
профессионалов в истории общества. Колдуны имеются во всех известных нам
племенах, а у самых примитивных народностей, таких, как австралийские
аборигены, они являются единственным профессиональным классом. По мере того
как процесс дифференциации продолж
| |  скачать работу |
Золотая ветвь |
