Афганистан в конце XX в
удно
поддерживать лояльность многих местных полевых командиров. Кроме того,
Хекматиар не смог, в должной мере, компенсировать потерю широкомасштабного
снабжения с территории Пакистана военными и материальными ресурсами бывшего
правительства Наджибуллы после его падения.
Многочисленные конкуренты Хекматиара поделили богатое наследство,
оставшееся от коммунистического режима в Кабуле. Все основные материальные
и военные ресурсы бывшего правительства Демократической Республики
Афганистан в столице Кабуле и на севере страны перешли под контроль
группировок Раббани/Масуда, Дустума и шиитов-хазарейцев.
На юге и на западе ресурсы бывшей афганской армии унаследовали в
Герате самостоятельный правитель Исмаил-хан, поддерживающий тесные
отношения с Ираном и группировкой Раббани/Масуда Исламское общество
Афганистана. Во втором по величине городе Афганистана Кандагаре власть
перешла в руки регионального Совета, где ведущие позиции занимали
сторонники партии Махаз и-Милли, возглавляемой Пиром Сайедом Ахмедом
Гейлани. В Джелалабаде, на юго-востоке страны, доминировали сторонники
второй Исламской партии Афганистана (Хезбе и-Ислами) под руководством Юнуса
Халеса, которыми командовал влиятельный полевой командир Хаджи Адбул
Кадирю[31]
Раздробленность страны стала к лету 1992 года свершившимся фактом и
Исламская партия Афганистана (Хезбе и-Ислами), возглавляемая Хекматиаром,
была лишь одной из многих группировок, разделивших Афганистан и Кабул на
зоны влияния.
В немалой степени этому способствовало и то, что афганская война
привела к серьезным потрясениям в традиционной структуре пуштунского
общества. При Захир-шахе, Дауде вожди пуштунских племен были интегрированы
в систему государственного управления Афганистаном. Часть пуштунской элиты
получала образование в Кабуле и за границей. Многие из них впоследствии
стали активными участниками революции 1978 года и сторонниками развития
процессов модернизации, что вызвало конфликт внутри пуштунской элиты и
пуштунского общества в ходе гражданской войны в Афганистане.
Активное участие пуштунских племен в гражданской войне привело к
усилению степени их автономности по отношению к любым центральным органам
власти. В борьбе против советского присутствия пуштуны активно использовали
такие преимущества организации традиционного общества, как система лашкар
(местное ополчение пуштунских племен). Это позволяло поддерживать высокую
степень автономности отрядов моджахедов и постоянно оказывать давление на
советские войска и правительственную армию. С другой стороны, такая высокая
степень автономности отрядов местного ополчения обеспечивала определенную
гибкость, основанную преимущественно на локальных интересах.
Так, многие формирования лашкар в зависимости от обстоятельств часто
переходили с одной стороны на другую в рамках, например, политики
национального примирения, используемой Кабулом с середины восьмидесятых
годов. Причем, и правительство в Кабуле, и советские войска, и партии
Пешаварского альянса активно применяли методы подкупа влиятельных местных
командиров для привлечения на свою сторону или обеспечения их лояльности.
Практику обеспечения лояльности пуштунских племен путем выдачи денежных
субсидий интенсивно применяла и администрация Британской Индии в конце ХIХ
- начале ХХ века.[32] “Важно отметить, что племенное ополчение всегда
сохраняет значительную автономность и является лишь временным союзником той
или иной армии - органа государственной власти”.[33] В конечном итоге, это
только усилило ослабление связей местных пуштунских племен с
централизованным государством . Та система связей между государством и
пуштунскими племенами, существовавшая в афганском обществе при
монархическом режиме и президенте Дауде, была к началу девяностых годов
почти полностью разрушена.
Естественно, что на момент падения режима Наджибуллы множество местных
пуштунских полевых командиров предпочли полную самостоятельность в пределах
своего племени или уезда борьбе за единое афганское государство. Российский
автор Катков в своей работе приводит мнение пакистанского исследователя
Ахмеда, который полагает, что “мотивирующим фактором для лашкара является
слава за участие в стычке, а не установление какого-либо правления,
сопряженное с длительной борьбой за власть. Поэтому после стремительной
атаки распадение лашкара неизбежно”.[34] Поэтому ослабление связей
пуштунских племен и государства Афганистан, выражавшего преимущественно их
интересы, в результате длительной войны привело к нежеланию пуштунов
сражаться за его восстановление.
В этом смысле, многие пуштунские племена фактически солидаризировались
с национальными и религиозными меньшинствами Афганистана в борьбе за
локальные (местные) интересы в противовес общегосударственным.
3.4 Дезинтеграция страны.
Такой исход гражданской войны в Афганистане объективно устраивал все
заинтересованные стороны.
Дезинтеграция страны отвечала не только интересам политических
организаций национальных и религиозных меньшинств страны, но и являлась
наиболее предпочтительным вариантом развития событий для ближайших соседей
Афганистана. Это позволяло законсервировать статус страны, приобретенный в
ходе гражданской войны.
Наиболее четко выраженными выглядели интересы новой демократической
России и новых независимых государств (ННГ) Центральной Азии после декабря
1991 года. Продолжающееся состояние гражданской войны снижало степень
давления последствий афганского конфликта на южные границы бывшего СССР и
фактически сохраняло статус Афганистана, как буферной зоны, ограждающей ННГ
от нежелательного воздействия извне. Вместо правительства Наджибуллы,
успешно выполнявшего эту функцию с 1989 по 1992 гг. функции буферной зоны
стал выполнять сам воюющий Афганистан. Причем, в отличие от времен
Наджибуллы новое состояние гражданской войны в Афганистане после 1992 года
не требовало от ННГ Центральной Азии и России каких-либо финансовых и
материальных затрат при тех же политических результатах. Увлеченные
внутренней борьбой афганские военно-политические группировки не были
способны создать в тот момент реальной угрозы границам бывшего СССР.
Состояние дефрагментации Афганистана было выгодно и Исламской
Республике Иран, так как обеспечивало автономность проиранских организаций
из числа шиитов-хазарейцев. Естественно, что это напрямую способствовало
сохранению влияния Тегерана на развитие ситуации в Афганистане. К этому
моменту Иран уже перешел от декларируемой ранее идеи экспорта “исламской
революции” к политике поддержки вне территории Ирана местных шиитских
организаций. Так, в Ливане близ границы с Израилем до сих пор существует
фактически независимый от официального Бейрута анклав, контролируемый
проиранской шиитской партией “Хезболла”. Аналогичным образом в Афганистане
шииты-хазарейцы из проиранской партии “Хезбе и-Вахдат” в 1992 году
контролировали провинцию Бамиан в горном Хазарджате и часть территории
столицы страны Кабула.
После падения режима Наджибуллы в самом сложном положении оказался
Пакистан. К этому моменту Пакистан уже испытывал серьезные трудности в
связи с завершением войны в первого этапа гражданской войны в Афганистане.
Завершение афганской войны привело к сокращению масштабов материальной
помощи афганским беженцам и военной отрядам моджахедов, распределением
которой занимались пакистанские официальные лица. В 1990 году США ввели
санкции против Пакистана, в связи с подозрениями в развитии ядерной
программы в этой стране. Главным последствием санкций стало прекращение
военной помощи со стороны США, по размерам которой в восьмидесятые годы
Пакистан занимал третье место в мире после Израиля и Египта. То есть, все
плюсы геополитического положения, в котором Пакистан пребывал в течение
войны в Афганистане, были сведены на нет в начале девяностых.
Смягчить позицию Вашингтона в отношении санкций не смогло даже
активное участие Пакистана в войне в Персидском заливе в 1991 году.
Пакистанский экспедиционный корпус численностью в 11 тысяч солдат принимал
участие в боевых действиях против Ирака, несмотря даже на негативное
отношение к этому значительной части пакистанского общественного мнения.
Тем не менее, в том же году США заблокировали поставку Исламабаду уже
построенных корпорацией Локхид и оплаченных истребителей-бомбардировщиков F-
16 на сумму 658 млн. долларов.
Это наглядно продемонстрировало, что противостояние США и СССР в
Афганистане закончилось, и в американо-пакистанских отношениях на первый
план выходят иные проблемы, в первую очередь связанные с перспективой
появления так называемой “исламской бомбы”. К примеру, так называемая
“поправка Пресслера” была принята в США в 1985 году. Согласно данной
поправке американские компании не имели права продавать оружие любому
государству, заподозренному в создании собственной атомной бомбы. Однако в
отношении Пакистана она была применена только в 1990 году, после того как
стало окончательно ясно, что стратегические цели США в Афганистане
выполнены.[35]
Помимо всего прочего, совершенно новый ракурс для Пакистана приобрела
проблема афганских беженцев. В течение восьмидесятых годов фактор афганских
беженцев принес Исламабаду много политических и экономических дивидендов.
Однако, прекращение войны в Афганистане и поставок с Запада для их
обеспечения в начале девяностых, привели к серьезному обострению проблемы
беженцев для Пакистана.
Неоднозначная ситуация в 1992 году складывалась в целом для афганского
направления внешней политики Пакистана. Протеже пакистанской армии и
военной разведки Гульбеддин Хекматиар, являвшийся одним из лидеров борьбы
против советского присутствия и прокоммунистического режима в Кабуле, не
смог установить контроль над центральными органами власти в Афганистане в
ходе событий
| |  скачать работу |
Афганистан в конце XX в |
