Большевики и церковь
ости
протиоречат Конституции РСФСР и ее законам, отдел управления отказывает в
регистрации. Религиозные общества, не зарегистрировавшиеся в указанном
порядке, считаются закрытыми.
1 февраля 1923 г. обновленческое ВЦУ выносит постановление о созыве Собора,
который оно именовало Вторым всероссийским поместным собором православной
Церкви. Открылся он в захваченном у православной Церкви храме Христа
Спасителя 2 мая и закончился через шесть дней. Заседания проходили в
Третьем Доме советов (здание Московской Духовной семинарии, где проходил
Собор 1917–1918 гг.), предоставленном властями обновленцам. В лжесоборе
участвовало 476 делегатов: 287 выборных от епархий и 139 назначенных ВЦУ.
Среди них — 62 архиерея, 56 епархиальных уполномоченных и 70 представителей
от центральных комитетов раскольнических группировок, которые разбились на
партии: 200 “живоцерковников”, 116 депутатов от Содац, 10 “возрожденцев”, 3
беспартийных обновленца и 66 человек, которых называли “умеренными
тихоновцами”, подчинившиеся ВЦУ по малодушию, были также и женщины. Всем
делегатам перед открытием раздали анкету с вопросами об отношении к
советской власти, к Патриарху Тихону. Разумеется, если бы кто осмелился
ответить на эти вопросы не в обновленческом духе, то был бы исключен из
числа делегатов как заклятый враг советской власти и, вероятно, подвергся
бы аресту. Ни одна православная Церковь не прислала на лжесобор своих
представителей, но организаторам удалось заполучить одного иностранного
гостя в лице методиста Блейка. Почетным председателем избрали
лжемитрополита Московского Антонина, председателем — лжемитрополита
Сибирского Петра (Блинова). Характеризуя состав обновленческого ареопага и
атмосферу, царившую в этих кругах, епископ Антонин позже писал о том, что
“ко времени собора 1923 г. не осталось ни одного пьяницы, ни одного пошляа,
который не пролез бы в церковное управление и не покрыл бы себя титулом или
митрой. Вся Сибирь покрылась сетью архиепископов, наскочивших на
архиерейские кафедры прямо из пьяных дьячков".
Лжесобор от “живоцерковников” приветствовали Красницкий, от Содац —
Введенский, и оба говорили во здравие советской власти. В повестке дня
заседаний стояли “насущные” проблемы обновленческих программ каждой из
группировок, после долгих и бурных дискуссий был принят ряд постановлений о
возможном второбрачии священников, об осуждении “фальсификаторов
нетленности мощей”, о переходе с 12 июня 1923 г. на григорианский
календарь, об отлучении эмигрировавших священнослужителей и т. д.
Главной задачей лжесобора, поставленной Тучковым, была полная дискредитация
Святейшего Патриарха-исповедника, власть предержащим было необходимо, чтобы
на скамью подсудимых сел не предстоятель Русской Церкви, а мирянин. Еще в
начале деловых заседаний Введенский сделал доклад “Об отношении Церкви к
социальной революции”, в котором нападки на Русскую Церковь перемежались
обличениями Патриарха Тихона как вдохновителя “антиправительственных
выступлений, ответственного за жертвы кровавых эксцессов”. “С Тихоном надо
покончить!” — к такому выводу пришел Введенский. Содокладчиком выступил
Красницкий, чьи аргументы были приблизительно те же. Но исполнителей воли
Тучкова не покидало опасение, что, возможно, немного делегатов проголосует
за низложение Патриарха Тихона и извержение его из сана и предложение не
пройдет. Надо было подстраховаться. Накануне пленарного голосования
Красницкий и Введенский устроили “совещание еписопов”, на котором строго
потребовали от “архиереев” лишить первосвятителя патриаршего сана.
Лжеепископы пытались все-таки возражать, тогда Красницкий пригрозил: “Кто
сейчас же не подпишет этой резолюции, не выйдет из этой комнаты никуда,
кроме как прямо в тюрьму!” И тогда запуганные “владыки” подписали бумагу
следующего содержания: “По бывшем суждении по делу патр. Тихона собор
епископов пришел к единогласному решению, что патр. Тихон перед совестью
верующих подлежит самой строгой ответственности: лишению сана и звания
патриарха за то, чт он направлял всю силу своего морального и церковного
авторитета на ниспровержение существующего гражданского и общественного
строя нашей жизни, чем подвел под угрозу само бытие Церкви". 54 подписи
удостоверили этот документ, и возглавили список имена лжемитрополитов
Московского Антонина, Киевского Тихона, Харьковского Николая, Петра “всея
Сибири”, лжеархиепископа Рязанского Вениамина. 15 архиереев старого
поставления поставили свои подписи под этим неслыханно позорным документом:
Александр (Надеждин), Александр (Соколов), Алексий (аженов), Алексий
(Замарев), Антонин (Грановский), Артемий (Ильинский), Вениамин
(Муратовский), Виталий (Введенский), Иерофей (Померанцев), Иоанникий
(Нефедов), Корнилий (Попов), Леонид (Скобеев), Мелхиседек (Николаев), Пимен
(Пегов) и Сергий (Корнеев). Под бумагой нет подписей авторов “Меморандума
трех”, поскольку митрополит Сергий (Страгородский) находился в заключении,
архиепископ Серафим (Мещеряков) на заседание не явился, а Евдоким
(Мещерский) опоздал.
Постановление было оглашено на общем пленарном заседании, где и приняли
соответствующую резолюцию: “Так как Патриарх Тихон вместо подлинного
служения Христу служил контрреволюции, то собор считает Тихона отступником
от подлинных заветов Христа и предателем Церкви, на основании церковных
канонов сим объявляет его лишенным сана и монашества и возвращенным в
первобытное, мирское положение. Отныне Патриарх Тихон — мирянин Василий
Белавин. Собор признает, что и самое восстановление патриаршества было
актом определенно политическим, контрреволюционным... поэтому собор
отменяет восстановление патриаршества".
4 мая особая комиссия во главе с Петром Блиновым, лжемитрополитом “всея
Сибири” была допущена к узнику. Она вручила ему грамоту о лишении его сана,
на которой Патриарх Тихон написал: “Прочел. Собор меня не вызывал, его
компетенции не знаю и потому законным его решение признать не могу.
Патриарх Тихон, Василий Белавин. 25 апреля / 8 мая 1923 года". Это не
остановило вождей обновленцев, и они спешат известить посланием Восточных
Патриархов, что Патриарх Тихон низложен, и просят “восстановить братское
общение с Русской Церковью”. За особые заслуги в деле церковного
преобразования собор объявил Введенского архиепископом Крутицким, а
Красницкому предложил звание архиепископа Петроградского, но тот решил
стать протопресвитером Русской Церкви. В заключение прошли выборы ВЦС по
принципу пропорционального представительства от фракций: 10 от “Живой
церкви”, 6 от Содац и двух от “Союза возрождения”. Вскоре после лжесобора
Красницкий и Антонин вышли из обновленческого ВЦС. Антонин в знак протеста
сложил с себя и дарованный ему раскольниками титул “митрополита Московского
и всея России”, заявив, что идеологически собор на три четверти был
неприемлем для возрожденцев: “одни голые сословные домогательства,
откровенно поповский материализм всегда был и будет мерзок". Вслед за
Антонином из подчинения ВЦС вышли и верные ему “возрожденцы”. Ознакомившись
с решениями лжесобора, митрополит Антоний (Храповицкий) прислал свой отзыв,
в котором подчеркнул неправомочность собора и его решений. Лжеархиереи
“одобряют безбожников и иудеев, называющих себя русским правительством,—
писал далее митрополит.— Да падут на них все проклятия Божии, изложенные
устами Моисея в 22-й главе Второзакония... Что касается до “лишения сана”
Патриарха Тихона московским сборищем, то таковое лишение имеет не более
силы, чем если бы оно исходило от трех-четырех баб, собравшихся на базаре".
С первых дней ареста Святейшего Патриарха не прекращались злобные и
провокационные выпады в печати против него. Газета “Рабочий край”, обличала
Патриарха как сторонника “царского самодержавия, блюстителя интересов
помещиков и капиталистов”, “Архангельская волна” злобно уверяла, что
гражданин Белавин — первый враг, “поволжских крестьян, кто растравлял их
раны во время тяжелой болезни”. В “Правде” журналист Ольдор оттачивал
остроумие: “Молитвы Патриарха Тихона не дошли до Господа Бога. Они были
перехвачены ГПУ”, да и другие газеты пестрят заголовками: “Тихоновщину надо
обезвредить”, “Тихон Кровавый”. В кампанию травли Патриарха включились и
обновленцы: Антонин с большой статьей в “Известиях”, лжемитрополит Петр
(Блинов), Введенский, Красницкий, Львов. Все в один голос уличали духовного
отца русского народа в контрреволюционных действиях и требовали
безжалостной кары.
6 апреля “Известия” сообщили о том, что 11 апреля 1923 г., в Пасхальную
среду, в Москве начнется суд над Патриархом Тихоном. На следующий день
объявили о переносе процесса на 24 преля, пытаясь таким образом
психологически давить не только на Патриарха, но и нагнетать обстановку в
среде верующих и духовенства.
Судьба заключенного Патриарха встревожила православных за границей. Еще в
мае 1922 г. при первом известии об аресте Патриарха Тихона, Вселенская
Патриархия издала меморандум в защиту гонимых христиан в Азии и России, в
котором в частности говорилось: “Немедленно убиваются служители Церкви за
то, что отказываются собственноручно отдавать святые иконы и святые чаши
осквернителям религии, привлекается к суду и сам наивысший вождь Русской
Церкви Блаженнейший Патриарх Тихон"
Еще в начале 1923 г. узника перевели из Донского монастыря в тюрьму ГПУ на
Лубянке, где его регулярно допрашивали Тучков и Я. Агранов. Обращение с
ним, по его собственным словам, “не было особенно крутым”: ему предо
| |  скачать работу |
Большевики и церковь |
