Большевики и церковь
Другие рефераты
Чтобы строить новое социалистическое, а затем коммунистическое общество,
недостаточно было уничтожить капиталистическую систему, старые законы и
богатых людей. Надо было также уничтожить и идеологические основы старой
России - религию, старую школу, старую семью и таким образом переделать
сознание и психику всего населения.
Религию коммунисты считали и считают своим главным идеологическим врагом.
"Религия - это опиум для народа" - был лозунг Ленина. Ленин говорил, что
религия состоит на службе у буржуазии, имея задачей усыплять недовольство
трудящихся обещаниями наград в загробной жизни.
Известно, что с первого же дня прихода к власти, большевики начали
систематические и упорные гонения на церковь. Священники, муллы, раввины
арестовывались и расстреливались или ссылались в концлагеря. Преследовали
также верующих людей. Все монастыри были сразу закрыты. Все духовные
учебные заведения были ликвидированы.
Церкви закрывались большевиками постепенно. Эта мера вызывала массовое
недовольство и часто сопровождалась местными восстаниями и кровопролитиями.
Поэтому закрытие церквей подготовлялось периодами агитации и пропаганды.
Формы антирелигиозной пропаганды, кроме газетных и митинговых нападок на
религию, носили часто самый безобразный характер. Группы коммунистов и
комсомольцев врывались в церкви во время богослужения и проводили там
кощунственные представления с танцами и песнями. Нередко молящиеся избивали
таких "артистов" и потом подвергались за это жестоким репрессиям.
В 1922 г. в социально-политической и экономической жизни страны наметились
новые противоречивые процессы: после окончания Гражданской войны и
подавления всех очагов антисоветских выступлений начался переход к новой
экономической политике, выразившейся в ослаблении централизации в экономике
и ужесточении контроля партии, монополизации власти. Усиление
идеологической борьбы во всех сферах жизни общества повлекло за собой
столкновение власти и церкви
Начало было связано с декретом ВЦИК от 23 февраля 1922 г. об изъятии
церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих, который
открыл беспрецедентную по размаху кампанию разграбления храмов. На этот
период приходится пик борьбы церкви не только за сохранение своих
организационных структур и единства, но и за существование самого
церковного института. Одновременно, не добившись ликвидации церкви, режим
был вынужден искать альтернативные варианты "церковной политики".
Венцом всего явился арест, следствие и подготовка суда над патриархом
Тихоном.
В ночь с 24 на 25 ноября Святейший Патриарх Тихон по распоряжению ВЧК был
подвергнут домашнему аресту без предъявления обвинения. В его покоях
учинили обыск и поставили стражу.
В декабре 1919 г. Патриарх был вызван в ЧК на Лубянку. Вместе с ним
отправился протопресвитер Николай Любимов. У подъезда Святейшего приветливо
встретил чекист Сорокин, который принял у него благословение. Патриарха
провели в небольшую комнату, где за письменным столом сидел М. И. Лацис,
сбоку секретарь Москанин, а немного сзади Патриарха “какой-то коммунист,
приехавший с Казанского фронта. Первый вопрос: передавал ли он через
Камчатского епископа Нестора благословение адмиралу Колчаку. “Нестора знаю,
благословения же не посылал и посылать не мог”,— ответил Патриарх. “Сколько
вы выпустили посланий?” — спросил Лацис. Патриарх ответил, что четыре, и
перечислил какие. “А послание к первой годовщине Октябрьской революции
забыли?” “Это было письмо, обращенное мною прямо в СНК, совсем не
предназначавшееся для обнародования”,— ответил Патриарх. Следующий вопрос:
об отношении к Советской власти. Патиарх ответил, что и теперь
придерживается взгляда, изложенного им в послании к народным комиссарам по
случаю первой годовщины Октябрьской революции и сможет изменить отношение к
власти, если она изменит свое отношение к Церкви. “А какие ваши
политические убеждения? Вы, конечно, монархист?” “Прошу таких вопросов мне
не предлагать, и от ответа на них я уклоняюсь. Я, конечно, прежде был
монархистом, как и все мы, жившие в монархической стране. И каких я лично
теперь держусь политических убеждений, это для вас совершенно безразлично,
это я проявлю тогда, когда буду подавать голос за тот или другой образ
правления при всеобщем народном голосовании. Я вам заявляю, что Патриарх
никогда не будет вести никакой агитации в пользу той или иной формы
правления на Руси и ни в каком случае не будет насиловать и стеснять ничьей
совести в деле всеобщего народного голосования". На этом допрос закончился.
Лацис объявил, что Патриарх подвергается домашнему аресту, каждый
посетитель будет теперь записан и эти списки представляются в ЧК. Гулять по
саду и служить в домовой церкви он может, а проводить заедания без
предварительного разрешения ЧК — нет.
Летом 1921 г. в Поволжье, Приуралье, на Кавказе, в Крыму, на юге Украины
разразилась жестокая засуха. В 34 губерниях России царил голод. К маю 1922
г. голодало уже около 20 млн. человек, около миллиона скончалось, 2 млн.
детей остались сиротами. Жители вымирающих деревень кто на телегах, кто
пешком покидали голодающие районы, и, обессиленные, падали, устилая дороги
трупами. В газетах появились сообщения о случаях людоедства. Пройдет
несколько месяцев, и советская власть сумеет использовать народное бедствие
для борьбы с Церковью, но в начале положеие оказалось настолько серьезным,
что большевики обратились к Патриарху Тихону, чтобы привлечь Церковь к
кампании помощи голодающим. Для переговоров направили А. М. Горького. Он
вошел в кабинет Патриарха и, по свидетельству присутствовавшего при встрече
архиепископа Илариона, смутился, не зная, как вести себя: принять
благословение у Святейшего или протянуть руку. Патриарх Тихон приветливо
улыбнулся, и, сказав: “Давайте поздороваемся!”, первым подал гостю руку.
Сострадая великому народному горю, святитель Тихон обратился к своей
пастве, к Восточным Патриархам, к папе Римскому, к архиепископу
Кентерберийскому и епископу Йоркскому с посланием, в котором во имя
христианской любви призывал провести сбор продовольствия и денег для
вымирающего Поволжья: “Помогите! Помогите стране, помогавшей всегда другим!
Помогите стране, кормившей многих и ныне умирающей от голода. Не до слуха
вашего только, но до глубины сердца вашего пусть донесет голос мой
болезненный стон обреченных на голодную смерть миллионов людей и возложит
его и на вашу совесть, на совесть всего человечества. На помщь немедля! На
щедрую, широкую, нераздельную помощь!"
В ответ на обращение Патриарха в храмах начались сборы денег для
голодающих.
30 марта заседало политбюро, на котором по рекомендациям Ленина был принят
план разгрома церковной организации, начиная с “ареста Синода и Патриарха.
Печать должна взять бешеный тон... Приступить к изъятию по всей стране,
совершенно не занимаясь церквами, не имеющими сколько-нибудь значительных
ценностей".
При изъятии церковного достояния в 1414 случаях власть прибегала к оружию,
в итоге награбленное составило: 33 пуда золота, 24 тысячи пудов серебра и
несколько тысяч драгоценных камней.
Уже в марте начались доросы Патриарха Тихона, его вызвали в ГПУ на Лубянку
и дали под расписку прочесть официальное уведомление о том, что
правительство “требует от гражданина Белавина как от ответственного
руководителя всей иерархии определенного и публичного определения своего
отношения к контрреволюционному заговору, во главе коего стоит подчиненная
ему иерархия".
В следующий раз Патриарха допрашивали начальник 6-го отделения секретного
отдела Тучков, начальник секретного отдела Самсонов, Красиков, Агранов и
сам Менжинский. На требование Касикова отдать все церковные ценности, за
исключением самого необходимого, Патриарх ответил: “Все? Никогда!” Самсонов
потребовал принять меры по отношению к священникам, которые выступили
против изъятия церковных ценностей, но Патриарх ответил, что ему неизвестны
их фамилии, и конкретных сведений об этих случаях он не имеет. В особенно
трудное положение ставили Патриарха вопросы, касавшиеся действий
Карловацкого церковного центра. Менжинский предложил Святейшему пригласить
митрополитов Антония (Храповицкого) и Евлогия (Георгиевского) в Москву и
потребовать объяснений по поводу появления опубликованного ими обращения
монархического содержания. “Разве они поедут сюда?” — не без иронии ответил
на это предложение святитель.
По всей стране начались процессы, на которых священнослужители и миряне
обвинялись в сопротивлении проведению в жизнь декрета об изъятии церковных
ценностей. По указанию Ленина к смертной казни приговорены были верующие,
арестованные в Шуе. В Смоленске трибунал приговорил к расстрелу Залесского,
Мясоедова, Пивоварова и Демидова. 6 апреля в “Правде появилось письмо
двенадцати петроградских священников, среди них — В. Красницкого, А.
Введенского, Е. Белкова, А. Боярского, с обвинениями своих собратьев и
архипастырей в равнодушии к голодающим и в контрреволюционных замыслах, от
которых они публично отмежевывались.
26 апреля в Москве, в здании Политехнического музея, открылся процесс, на
котором судили 20 московских священников и 34 мирянина по обвинению в
подстрекательстве к беспорядкам при изъятии церковных ценностей. Послушные
воле Святейшего Патриарха, московские благочинные, настоятели храмов,
председатели. В качестве свидетелей к процессу привлекали Патриарха Тихона
и архиепископа Никандра Трибунал приговорил 11 обвиняемых к расстрелу.
Трибунал вынес постановление о привлечении Патриарха Тихона и архиепископа
Никандра к суду в качестве обвиняемых.
Последний раз перед арестом Патриарх служил в приходском храме Москвы.
Вернувшись с допроса из ЧК, он сказал своим келейникам: “Уж очень строго
допрашивали”. “Чт
| |  скачать работу |
Другие рефераты
| 
