Даосизм и буддизм
длежат и реформы, проведенные в собственно церковной
сфере. Во-первых, это установление особого культа будды грядущего –
Майтрейи (Милэфо), получившего в дальнейшем большую популярность в Китае.
С приходом Майтрейи многие поколения китайских буддистов связывали свои
надежды на лучшее будущее и на всеобщее благоденствие. Не раз вожди
китайских крестьянских движений объявляли себя или своих сыновей
возродившимися Майтрейями, а культ Милэфо в Китае занимал центральное место
в идеологии многих тайных обществ. С распространением буддизма культ
Майтрейи занимает важное место в ламаизме, и является (в эзотерической
форме) одной из основ мировоззрения семьи Рерихов.
После смерти Дао-аня слава наивысшего знатока и авторитета среди
буддистов перешла к Хуэй-юаню (334 — 417 гг.). Хуэй-юань, самый выдающийся
ученик Дао-аня, принял монашество, но при этом по сути остался аристократом
(сначала придерживался конфуцианства, затем увлекся даосизмом и в конце
концов остановился на буддизме). Хуэй-юань был блестящим популяризатором
буддизма. Благодаря его усилиям гора Лу на берегу реки Янцзы, окутанное
легендами священное место, стала знаменитым центром раннебуддийского
движения в Китае. Учение Хуэй-юаня почти ничем не отличалось от учения его
учителя, но в силу ряда обстоятельств он оказался мужественным защитником
буддийской религии. Китаизация буддизма в его деятельности проявилась в
установлении культа Будды Запада – Амитабхи, покровителя «Западного рая»,
«Чистой земли», чем было положено начало китайскому, а затем и японскому
амидизму.
Страстный поклонник Будды Амитабхи, Хуэй-юань любил использовать в
качестве вспомогательных средств для медитации картины и зрительные образы.
Считается, что его последователи основали Общество Белого Лотоса. Таким
образом, Хуэй-юань традиционно считается основателем и первым патриархом
школы Чистой Земли в Китае. Его последователи усиленно занимались
медитацией, рассчитывая таким образом обрести отблеск сияния Амитабхи и
потусторонней Чистой Земли во время видений и экстатических состояний.
Кроме того, Хуэй-юань занимался медитацией, чтобы достичь единства с
Абсолютом или источником всего сущего — независимо от того, называть ли его
природой, мировой душой или Буддой. «Без проникновения медитация не
позволяет достичь полного успокоения, но проникновение без медитации не
отражает всей глубины опыта». В медитационной практике Хуэй-юаня, когда он
всматривался в пустотность всех вещей, переплетались буддийские и даосские
элементы. В даосизме глубина реальности обозначается понятием «изначальное
ничто»: та же самая реальность постигается через праджню. Многие мистики
китайского буддизма вслед за Хуэй-юанем придерживались практики
произнесения имени Будды на каждой стадии их духовного становления, не
усматривая при этом никакого противоречия между метафизическим погружением
в абсолютную пустоту и предельно зримым, радостным видением рая Амитабхи.
Буддизм для низов (народный) быстро стал своего рода разновидностью
китайского даосизма. Буддизм впитал местную обрядность, признала культ
предков и другие народные культы, включив в свой пантеон, как святых
древних китайских мудрецов, так и мифических героев. Буддийский монах бок о
бок с даосским отправлял несложные обряды, принимал участие в ритуалах и
праздниках, охранял буддийские храмы и кумирни, служил культу
многочисленных будд и бодхисаттв, все больше превращавшихся в обычных богов
и святых.
Кроме Майтрейи и Амитабхи, особой популярностью в Китае пользовалась
бодхисаттва Авалокитешвара, знаменитая китайская Гуань-инь – богиня
милосердия и добродетели, покровительница страждущих и несчастных. Примерно
с VIII в., приобретя женское обличье (ранее в Китае, как и в Индии
бодхисаттва Авалокитешвара считался мужчиной), Гуань-инь превратилась в
богиню покровительницу женщин и детей, материнства, богиню-подательницу
детей.
Зачислив в свой пантеон многочисленных будд, бодхисаттв и буддийских
святых, простой народ в Китае принял в буддизме главное для себя – то, что
было связано с облегчением страданий в этой жизни и спасением в жизни
будущей.
Верхи же китайского общества, и прежде всего его интеллектуальная
элита, черпали из буддизма значительно больше. Изучая сутры и занимаясь
буддийской практикой, они стремились проникнуть в сущность буддизма,
постичь его дух, очистить его основы, изрядно замутненные тысячами
последователей со времен Будды. На основе синтеза идей и представлений,
извлеченных из глубин буддизма, с традиционной китайской мыслью, с
конфуцианским прагматизмом и возникло в Китае одно из самых интересных и
глубоких, интеллектуально и духовно насыщенных течений мировой религиозной
мысли – чань-буддизм (яп. дзэн).
Чань-буддизм: возникновение и основные идеи
На протяжении этого периода ассимиляции буддийское учение постоянно
приспосабливалось к китайским формам мысли, или же китайская ментальность
включалась в буддийскую религию. Такие буддийские понятия, как праджня,
татхата (таковость) и бодхи (просветление) были переделаны на китайский
лад, а Махаяна восприняла чисто китайское понятие у-вэй (не-деяние). Но
самые глубокие корни, обнаруживающие удивительную внутреннюю близость
основных идей буддизма и даосизма, предполагали натуралистический взгляд на
мир и человеческую жизнь, которым, в равной степени, вдохновлялись
махаянистские сутры, Чжуан-цзы, Лао-Цзы и другие китайские мыслители. В
духовной атмосфере Китая имелись более благоприятные условия для
дальнейшего развития натуралистических элементов буддизма Махаяны, чем это
было даже на родине — в Индии.
Там, где индийцев сковывала мучительная борьба за спасение, китайцев,
которым просто хотелось постичь тайны природы, привлекал даосско-буддийский
натурализм.
Как уже отмечалось, даосизм сыграл центральную роль в принятии
китайцами буддизма. Признание близкого родства между этими двумя религиями
на ранней стадии становления китайского буддизма, помогает нам лучше
понять, как впоследствии даосское влияние на буддизм привело к
возникновению чань-буддизма. Легенды, в которых появление буддизма в Китае
связывается с символической фигурой Лао-Цзы, имеют лишь второстепенное
значение. Более значительными представляются связи между все возраставшим
буддийским движением и даосизмом, которые сложились в конце эпохи Хань.
Медитация в самых разных формах проникла в религиозные практики на всех
уровнях общества, но сильнее всего оказалась связь между буддизмом
махаянистских сутр и даосским учением о мудрости. «Даосское обличие»,
которое принял буддизм, не оставалось чисто внешним, а оказало решающее
воздействие на буддийскую мысль. Эта встреча с духовным наследием древнего
Китая явилась источником, питавшим разные школы китайского буддизма,
которые при всех доктринальных различиях были тесно связаны друг с другом.
По мере развития чань-буддизма этот источник превратился в могучий поток.
Это вовсе не означает, что возникновение школы Чань можно объяснить просто
как более или менее плодотворное соединение элементов буддизма и даосизма.
Правильней будет сказать, что сформировавшееся при династии Тан движение
явилось новым проявлением творческой энергии, присущей китайскому буддизму,
которая достигла такого уровня, что позволила сформироваться уникальной
медитативной школе Махаяны, каковой и является чань-буддизм.
Чань-буддизм возник в форме эзотерической секты. Название «чань»
является сокращением от «чань-на» – санскр. «дхиана» (сосредоточение,
медитация, глубокое созерцание).
Древнее буддийское направление – школа дхиана – призывала своих
последователей чаще отрешаться от внешнего мира и следуя древнеиндийским
традициям погружаться в себя, концентрировать свои мысли и чувства на чем-
либо одном, сосредотачиваться и уходить в бескрайние глубины сущего. Целью
дхианы было достижение «транса» в процессе медитации, т.к. именно в
состоянии «транса» человек может дойти до затаенных глубин и найти
прозрение, истину, как это случилось с самим Гаутамой Шакьямуни под деревом
Бо.
Легенда повествует, что чань-буддизм возник в Китае после того, как
туда переселился из Индии в начале века знаменитый Двадцать восьмой
патриарх индийского буддизма Бодхидхарма, положивший начало новой секте -
чань.
Учению чань были присущи трезвость и рационализм китайцев, которые
оказались напластованы на глубочайшую мистику индо-буддизма.
Особенностью чаньской традиции стало учение о «внезапном просветлении»
(дунь у). Некоторые исследователи расценивают это положение, как
возможность достичь просветления и освобождения без длительного восхождения
по пути самосовершенствования. Это было бы слишком просто. Лучше всего было
бы сравнить «внезапное просветление» с прорывом плотины, в которую в
течение долгого времени собиралась вода. «Внезапное озарение» представляет
собой качественный скачок – результат длительных духовных усилий и
стремлений адепта. При этом нужно помнить: «На пути нет хоженых троп. Тот,
кто идет им, одинок и в опасности».
Ежедневная медитация (в том числе и при
| |  скачать работу |
Даосизм и буддизм |
