Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Даосизм и буддизм

 выполнении  хозяйственных
работ) - основа религиозной практики чань.  Основоположники  чань,  развивая
тезис махаяны о тождестве сансары и нирваны, отказывались  противопоставлять
медитативное   состояние   прочим    формам    человеческой    деятельности.
«Обыкновенное сознание – это и  есть  истина»,  -  гласит  один  из  главных
постулатов чань.

В связи с положением чань-буддизма  о  тождестве  сансары  и  нирваны  можно
привести следующий диалог учителя и ученика из  рассказа  Х.Л.Борхеса  «Роза
Парацельса»:
      «Парацельс взял розу и, разговаривая, играл ею.
    - Ты доверчив, – повторил он. – Ты утверждаешь, что  я  могу  уничтожить
      ее?
    - Каждый может ее уничтожить, – сказал ученик.
    - Ты заблуждаешься. Неужели ты думаешь. Что возможен возврат к  небытию?
      Неужели ты думаешь, что Адам в Раю мог уничтожить хотя бы один цветок,
      хотя бы одну былинку?
    - Мы не в Раю, – настойчиво повторил юноша,  –  здесь,  под  луной,  все
      смертно.
       Парацельс встал.
    - А где же мы тогда? Неужели ты думаешь, что Всевышний мог создать  что-
      то, помимо Рая? Понимаешь ли ты, что Грехопадение – это  неспособность
      осознать, что мы в Раю?»


      Различают  четыре  основных  принципа  чань:  «Не   твори   письменных
поучений»,  «Передавай  традицию  вне  наставлений»,  «Прямо   указывай   на
человеческое сердце», «Прозревай природу и становись Буддой».
      В отличие от прочих школ буддизма в монастырях чань  большое  значение
придавалось  совместному  физическому   труду   (не   прекращая   внутренней
практики).
      Чань – это образ жизни, открытый  озарению;  стиль  жизни,  ведущий  к
измененному сознанию, к экстатическом приятию цельности мира.
      С  VI  и  по  XX  в.  чань  сохраняет   неизменное   ядро:   упор   на
непосредственном опыте. Никаких обещаний будущей жизни; то, что  может  быть
достигнуто, должно быть достигнуто сегодня, сейчас.
      Никаких  метафизических  идей:  пустое  зеркало,  отражающее   события
такими, какими они были. Каждое суждение, жест, поступок имеет смысл  только
в единичной  неповторимой  обстановке.  Слово  –  только  намек  на  истину,
лежащую по ту сторону слов. Поэтому учение можно передать только «от  сердца
к сердцу».
      Когда Бодхидхарма пришел в царство южного императора  У,  тот  спросил
его:
    - Что является первым принципом святого учения?
    - Безграничная пустота, и в ней ничего святого, царь!
    - Кто же тот, кто сидит передо мной?
    - Я не знаю!
      «Я не знаю» проходит красной нитью через всю  историю  чань,  снова  и
снова возникая в чаньских диалогах, в стихах.
      Все секты чань пренебрежительно относятся к книжной  мудрости.  Наряду
со  священным  писанием,  релятивированы   обряды   и   традиционные   формы
монашеского усердия.
      Патриарх чань-буддизма  Линь  Цзи  (IX  в.)  говорил:  «Никто  еще  не
представал передо мной в своем одиночестве, свободе  и  неповторимости.  Уже
лет десять я тщетно жду  такого  человека.  Я  говорю  вам:  нет  будд,  нет
священных книг… Что вы ищете в доме  своего  соседа?  Слепцы!  Вы  пытаетесь
пришить себе вторую голову. Чего вам не хватает в себе?..  Существует  некий
истинный человек без титула, что скрывается за вашей бледной плотью. Он  все
время входит и выходит через ваши органы чувств, те,  кто  не  нашел  его  в
себе, смотрите лучше!».
      Чань ведет к переживанию, в котором снимаются все  противопоставления:
священное и мирское,  конечное  и  бесконечное,  прекрасное  и  безобразное,
добро и зло, жизнь и смерть. Человек, вошедший  в  поток  целостного  бытия,
скользит над всеми  частными  помыслами.  Этим  радикально  устраняются  все
«злые» помыслы.  Обращенность  к  целостности  бытия  снимает  необходимость
различать добро и зло. В Целом зла нет.
      Чувство Целого, озарение  может  быть  достигнуто  в  самой  обыденной
обстановке. Поэт Панъюнь писал:
                                                        Как это удивительно,
                                                          сверхъестественно!
                                                            Как это чудесно!
                                             Я таскаю воду, я подношу дрова!

      Со временем в напряженном взаимодействии учителей чань и  их  учеников
стало  складываться  дзэнское  писание.   Монахи,   ошеломленные   странными
загадочными вероучениями, записывали  их  в  книжечку,  прятали  и  в  тихие
минуты перечитывали, еще и еще  раз  пытались  понять.  Очень  скоро  возник
первый жанр дзэнского писания, юлу – запись разговоров старца  с  учениками.
Противопоставляя юлу индийскому буддизму, Цзунми (IX в.)  писал,  что  сутры
обращены «ко всему живому во вселенной»,  а  юлу  эффективнее  «для  особого
рода  людей»,  т.е.  для  китайцев   и   других   народов   дальневосточного
культурного круга.
      Юлу включали в себя проповеди, беседы, отдельные реплики. Впоследствии
особую популярность приобрел  жанр  диалога  (вэньда).  С  XI  в.  фрагменты
диалога (или отдельные вопросы) стали задаваться  ученикам  как  тексты  для
медитации.  Эти  тексты  получили  название  гунъань   (судебный   документ,
прецедент, т.е. прецедент просветления; случай вызвавший просветление)  (яп.
коан).
      Самый распространенный пример гунъань: «Ты можешь  слышать  звук  двух
хлопающих ладоней, – сказал учитель. – Покажи мне как звучит одна».
      А вот замечательный пример чаньской истории:
      «Всякий раз, когда наставника Цзюйди спрашивали, что такое чань, он  в
ответ поднимал палец.  Один  юный  послушник  в  подражание  ему  тоже  стал
поднимать палец, когда его спрашивали, чему учит  его  учитель.  Услыхав  об
этом, Цзюйди взял нож и отрубил послушнику палец. Тот  закричал  от  боли  и
побежал прочь. Цзюйди окликнул его  и,  когда  он  обернулся,  снова  поднял
палец. В этом миг послушник внезапно достиг просветления.
      Когда Цзюйди покидал этот мир, он позвал учеников и сказал: «Я получил
«чань одного пальца» от моего учителя Тяньлуна и за всю свою жизнь  не  смог
исчерпать его смысл». С этими словами он ушел из жизни».
      Переход к гунъань связан с известным снижением уровня  чань.  В  эпоху
сражающихся царств  ученики  не  имели  надобности  в  ритуальных  загадках:
учитель был живой загадкой и живым примером.  Так  жила  и  паства  апостола
Павла,  уподобляясь   ему,   как   он   –   Христу;   каждый   проповедовал,
пророчествовал, «говорил языками», насколько умел.  Но  по  мере  того,  как
число  адептов  увеличивалось,  а  энергия  учителей   снижалась,   возникла
необходимость в эталонах истины. Первые века учения превратились в  классику
закрепленную писанием и обрядом. Особенность чань в том, что он  от  каждого
ученика требует  войти  в  эту  классику  с  такой  полнотой,  как  Франциск
Ассизский вошел в страсти Христа – до язв в ладонях. И  еще  в  одном:  чань
внутри сложившегося культа сохранил известный простор для импровизации.  Его
канон – это канон внутреннего состояния, без всяких внешних  рамок.  Видимо,
потому чань оказался таким плодотворным для искусства.
      Расцвет школы чань связывается с именем  Шестого  чаньского  патриарха
Хуэйнэна (637-713 гг.), основателя так  называемой  южной  ветви  чань,  при
котором чань стала одним из ведущих философских учений Китая.
      Со временем школа чань потеряла свои позиции в Китае. Не поздней,  чем
в эпоху Мин, история Чань в Китае, представлявшаяся  как  передача  сознания
вне письменных источников от Бодхидхармы, подошла  к  завершению.  Правда  и
после Сун встречались первоклассные чаньские наставники, которые вели  своих
учеников к  просветлению  по  проверенному  пути.  Но  в  целом  упадок  был
очевидным. При отсутствии подлинно творческих личностей все движение  начало
хиреть.

      Причины  политического  и  социального  характера,  которым   историки
объясняют  общий  упадок  буддизма   в   Китае,   в   значительной   степени
распространяются и на Чань. В  простонародном  буддизме  последующих  веков,
где основное место отводилось культу Будды Амитабхи, Чань  –  в  силу  своей
несколько элитарной природы – мог продолжать  существовать  только  за  счет
отказа от некоторых из своих принципов.
      Тем не менее,  Чань  продолжал  оставаться  движущей  силой  в  рамках
буддизма благодаря тому, что своевременно распространился из Китая в  другие
страны. Чань, вместе с другими направлениями буддизма, пустил корни в  Корее
и Вьетнаме и пользовался там большим  успехом,  особенно  в  сунскую  эпоху.
Несравненно более длительным и сильным были позиции Чань  в  Японии  (дзэн).
Там начинается второй этап истории Чань,  не  менее  значительный,  чем  его
история в Китае, и именно оттуда в наши дни от  японских  берегов  начал  он
распространяться по всему свету.

      «Развитие  гротеска  в  поведении  и  искусстве.  Пафос  выворачивания
ценностей  наизнанку,  антиинтеллектуализм  и  высокая  оценка   физического
труда,  психотехника  ошеломления»  –  так   чань   характеризует   японский
исследователь Р.Сасаки.



                    Буддизм и культурные достижения Китая


      «В чем суть буддизма?»
      «Пока не постигните, не поймете».

      Буддизм просуществовал в Китае почти два тысячелетия. За это время  он
сильно изменился в процессе приспособления к китайской  цивилизации.  Однако
он оказал огромное  воздействие  на  традиционную  китайскую  культуру,  что
наиболее наглядно проявилось в искусстве, литературе и особенно  архитектуре
Китая. Многочисленные буддийские храмы и мон
Пред.678910След.
скачать работу

Даосизм и буддизм

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ