Феноменология духа в сказках в свете аналитической психологии Юнга
ане, в которой сидит какой-то грязный
старик и желает, чтобы она его обмыла. Завязывается следующий диалог.
Старик: «Красна девица, красна девица, искупай меня, очень мне тягостно
быть таким грязным». Она: «Чем я истоплю печь?» «Собери деревянные колышки
и вороний помёт, этим и топи». Однако она приносит хворост и спрашивает:
«Где мне взять купальной воды?». Он: «Под зерносушилкой стоит белая кобыла,
пусть она помочится в ушат». Девушка берёт чистую воду. «Где мне взять
мыло?» - «Возьми банный камень и скреби меня им». Однако она приносит мыло
из деревни и моет старика. В награду он даёт ей короб, полный золота и
драгоценный камней. Родная дочь, конечно, позавидовала, бросила пряслицу в
колодец, но тут же прялку и нашла. Несмотря на это, она идёт дальше и
делает всё то, что прежде правильно сделала падчерица – только наоборот.
Награда – соответствующая. Дальнейшее подтверждения излишни при частоте
этого мотива.
Образ старика, столь же превосходящего в силе, как и услужливого,
побуждает нас поставить его в какое-либо отношение к божеству. В немецкой
сказке о «солдате и чёрной принцессе»1 рассказывается, как проклятая
принцесса, лежащая в железном гробу, каждую ночь заполучает себе солдата,
который должен нести вахту на её могиле, и сжирает его. Один солдат, когда
до него дошёл черёд нести вахту, попытался удрать. «Когда настал вечер, он
тайком улизнул, пустился наутёк через горы и поля. И очутился он на
прекрасном лугу. Там внезапно предстал перед ним маленький человечек с
длинной седой бородой, который, однако, был нашим любимым Господом Богом;
Он не пожелал более взирать на бедствия, которые еженощно учинял черт.
«Куда держишь путь? – спросил седой человечек. – Не разрешишь ли пойти с
тобой?» Старичок выглядел таким простодушным, что солдат рассказал ему о
воём побеге и почему он это сделал. Теперь, по обыкновению, следует хороший
совет. В этом рассказе, фактически, старик объявляется самим Богом, с той
же самой ненавистью, с какой английский алхимик сэр Джон Рипли называет
«старого короля» - «antiquus dierum»2.
Все архетипы имеют как позитивный, благоприятный, светлый,
вверхуказующий аспект, так и указующий вниз, частично негативный и
неблагоприятный, частично лишь хтонический, но в дальнейшем – нейтральный
аспект. Архетип «духа» не является исключением. Уже его карликовый облик
означает предельную уменьшительность, а
1 Deutsche Marchen seit Grimm. 189 ff.
2 «Ветхие дни» (лат.). – В своей Cantilena.
также расплывчатую природность растительного нумена, происходящего из
преисподней. В одной балканской сказке1 он кажется убогим, поскольку
потерял глаз. «Филины» - вид летающего чудовища – выколи ему глаз, и герой
должен позаботиться, чтобы они же его восстановили. Старик потерял часть
своего зрения, т. е. своей проницательности и прозорливости в демоническом
мире тьмы; последний нанёс ему порчу, и в этом отношении старик напоминает
судьбу Осириса, потерявшего один глаз при взгляде на чёрную свинью, а
именно Сета; или вспомним о том же Вотане, который у источника принёс в
жертву Мимиру один свой глаз. Примечательно, что верховным животным у
старика в нашей сказке является козёл, последнее указывает на то, что сам
старик обладает и тёмной стороной. В одной сибирской сказке старик
появляется как одноногий, однорукий и одноглазый старец, пробуждающий
железным посохом покойника. В ходе истории оживлённый покойник по ошибке
убил старика, разрушив тем самым своё полное счастье. Название сказки
гласит «Однобокий старик». На самом деле его ущербность означает то, что он
в какой-то мере состоит только из одной половины. Другая половина –
невидима, она выступает в рассказе как убийца, который посягает на жизнь
героя истории. Наконец герою удаётся умертвить своего многократную убийцу,
однако в неистовстве он повергает также однобокого старика, что намекает на
идентичность обоих убитых. Из этого явствует возможность, что старик мог
быть одновременно и своей противоположностью: как оживляющим, так и
убийцей, - «ad utrumque peritus», - как говорится о Гермесе2.
В тех случаях, когда старик ведёт себя скромно и чистосердечно, можно
было бы порекомендовать – по эвристическим, так же как и по другим причинам
– более тщательно высветить окружение. В упомянутой нами первой эстонской
сказке о батраке, который потерял корову, возникает подозрение, что
оказавшийся своевременно на месте и готовый помочь старик сам до этого
хитростью умыкнул корову, чтобы придать своему подопечному изрядный мотив к
разрыву. Это очень даже возможно: обыденный опыт показывает, что
обдуманное, но сублиминальное знание судьбы инсценирует досадный инцидент,
чтобы согнуть в бараний рог дурашливое Я – сознание и вывести его на путь
истинный, которого оно иначе никогда не отыскало бы из чистой робости. Если
бы наш сирота догадался, что именно старик своим колдовством заставил
исчезнуть корову, то последний, пожалуй, показался бы мальчику коварным
троллем
1 [Balkanmarchen Nr. 36: Der Konig und seine drei Sohne.]
2 Prudentius. Contra Symmachum; см. Raher Hugo, Die Seelenheilende
Blume. P. 132.
или чертом. Старик на самом деле имеет и злой аспект, так же как
примитивный шаман, с одной стороны, является целительным помощником, а с
другой – внушающим страх отравителем, точно так же как слово «farmakov»
означает и лечебное средство, и яд: в конце концов, ядом в действительности
может быть и то и другое.
Итак, старик имеет двусмысленный, эльфический характер: то он по
некоторым признакам кажется самим благом, как, например, в чрезвычайно
назидательном образе Мерлина, то ему присущ (в других формах) одновременно
и аспект зла. В одной сибирской сказке1 старик – это злой дух, «на чьей
голове было два озера, в которых плавали две утки». Он питается
человеческим мясом. История рассказывает, как герой и его люди идут в
ближайшую деревню на праздник, а своих собак оставляют дома. Собаки
постановили – по пословице «Без кота мышам масленица» - также устроить
праздник. В разгар праздника они набрасываются на запасы мяса. Когда люди
возвратились домой, собаки выскочили вон. И убежали они в заросли. Творец
сказал Эмемкуту: «Ступай со своею женой искать собак». Однако последнего
застигает пурга, и он вынужден искать убежище в хижине злого духа. Затем
следует известный мотив одураченного черта. «Творец» называется отцом
Эмемкута. Отец же Творца называется «самозданным», потому что он сам себя
сотворил. Хотя в книге нигде не говорится, что старик, со своими двумя
озерами на голове, заманил героя с его женой, чтобы утолить свой голод,
можно всё-таки предположить, что особый дух проник в собак, пробудив их
отметить праздник наподобие людей, чтобы впоследствии, вопреки своим
повадкам, сбежать, дабы Эмемкут должен был их искать; и что герой попадает
в буран, чтобы столкнуться со злым стариком. В этом ему, в качестве
советчика, пособляет «Творец» - «сын самозданного», - из-за чего возникает
клубок проблем, разрешение которых мы с удовольствием уступим сибирскому
теологу.
В балканской сказке старик даёт съесть бездетной царице волшебное
яблоко, от которого она забеременеет и родит сына, причём старик оговорил
своё право быть его крёстным отцом. Мальчик растёт бедовым парнем, он
колотит всех детей и убивает у пастухов скот. В течение десяти лет он не
получает никакого имени. Появляется старик, втыкает ему в ногу нож и
нарекает его «ножевым принцем». Теперь мальчика потянуло на приключения,
что отец ему, после долгих колебаний, наконец, и разрешает. Нож, торчащий у
него в ноге, является условием его жизни: если кто-то другой его вытащит,
то мальчик умрёт, если он вытащит нож сам – то останется в живых. В
конечном счете,
1 [Nr. 36: Die Hunde des Schopfers.]
нож становится его роком, так как старая ведьма во сне вытягивает его. Он
умирает, однако вновь возвращён к жизни своими закадычными друзьями1. Здесь
старик, правда, полезен, но он также даритель опасной судьбы, которая с
таким же успехом могла бы обратиться во зло. Зло ранее отчётливо
демонстрировалось в насильственном характере мальчика.
В другой, тоже балканской сказке мы встречаемся с вариантом нашего
мотива, о котором стоит упомянуть: король ищет свою сестру, которую умыкнул
чужеземец. Во время странствования он заезжает в хижину старухи, и та его
предостерегает от продолжения поисков. Дерево, нагруженное плодами,
заманивает героя, всё время отступая, и уводит его от хижины. Когда оно,
наконец, останавливается, из его кроны спускается старик. Он угощает короля
и приводит его к крепости, где живёт королевская сестра, оказавшаяся женой
старика. Она говорит брату, что её муж – злой дух и что он убьет короля. На
третий день король на самом деле исчезает. Тогда младший брат отправляется
на поиски и убивает злого духа в образе дракона. Благодаря этому
расколдовывается прекрасный молодой человек, который теперь женится на
сестре короля. Старик, кажущийся сначала нуменом дерева, имеет очевидное
отношен
| |  скачать работу |
Феноменология духа в сказках в свете аналитической психологии Юнга |
