Гоголь
светлым, добрым, человеческим участием и её героями.
Они и вправду могли бы стать людьми в условиях другой действительности! Но
кто же виноват, что они не стали ими, что человеческое в них измельчено и
принижено? Повесть проникнута грустной усмешкой по поводу того, что жизнь
старосветских помещиков оказалась столь пустой и никчёмной.
Гуманистический смысл этой повести многозначен: он выражен и в чувстве
глубокой симпатии писателя к своим героям, и в осуждении тех условий
общественного бытия, которые сделали их такими, какими они есть. Но та же
действительность могла превратить человека в бездушного торгаша, дерущего
“последнюю копейку с своих же земляков” и наживающего на этом изрядном деле
изрядный капитал. Перо Гоголя обретает бичующую сатирическую силу, когда он
от патриархальных старичков переходит к тем “малороссиянам, которые
выдираются из дегтярей, торгашей, наполняют, как саранча, палаты и
присутственные места, дерут последнюю копейку с своих же земляков,
наводняют Петербург ябедниками, наживают наконец капитал...”
“Старосветские помещики” развивали ту тенденцию творчества Гоголя,
которая впервые наметилась во второй части “Вечеров на хуторе близ
Диканьки” - в повести “Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка”. Но
“Старосветские помещики” знаменовали собой уже следующий и более зрелый
этап в художественном развитии Гоголя. Мелочность и пошлость гоголевских
героев вырастала уже здесь в символ тупой бессмысленности всего
господствующего строя жизни. Свойственное героям “Старосветских помещиков”
чувство любви, дружбы, душевной привязанности становится никчёмным, даже в
какой-то мере пошлым - потому, что прекрасное чувство несовместимо с
пустой, уродливой жизнью этих людей. Своеобразие гоголевской повести тонко
подметил Н, В. Станкевич, писавший своему другу Я. М. Неверову: “Прочёл
одну повесть из Гоголева “Миргорода” - это прелесть! (“Старомодные
помещики” - так, кажется, она названа). Прочти! Как здесь схвачено
прекрасное чувство человеческое в пустой, ничтожной жизни!”.
Суть дела, однако, в том, что само это “прекрасное чувство
человеческое” тоже оказывается не настоящим, мнимым. Афанасий Иванович и
Пульхерия Ивановна нежно привязаны друг к другу. Кажется, что они любят
друг друга. Но Гоголь осложняет это впечатление размышлением о том, что а
отношениях героев повести преобладает сила привычки: “Что бы то ни было, но
в это время мне казались детскими все наши страсти против этой долгой,
медленной, почти бесчувственной привычки”. Цитированные строки привлекли к
себе внимание современной писателю критики. Шевырев ополчился против них,
отметив, что ему очень не понравилась в повести “убийственная мысль о
привычке, которая как будто разрушает нравственное впечатление целой
картины”. Шевырев заявил, что он вымарал бы эти строки. В их защиту
выступил Белинский. Он писал, что никак не может понять “этого страха, этой
робости перед истиной”. Упоминание о привычке действительно разрушало
”нравственное впечатление”, первоначально создаваемое гоголевской
“идиллией”. Но это впечатление и должно было, по мысли писателя, быть
разрушено. Никаких иллюзий! Даже в той среде, в которой, казалось, могло бы
проявиться высокое человеческое чувство героев повести, - оно искажено и
там.
В художественном отношении “Старосветские помещики” весьма заметно
отличаются от романтических повестей “Вечеров на хуторе близ Диканьки”.
Поэтика, да и сама стилистика этого произведения весьма наглядно
свидетельствовала о вызревании в Гоголе нового взгляда на жизнь и на
искусство. Принципы изображения характеров и их повседневных условий жизни,
бытопись “Старосветских помещиков” - всё это предвещало могучий взгляд
реалистического творчества Гоголя и открывало прямую дорогу к “Мёртвым
душам”.
Реалистические и сатирические тенденции гоголевского творчества
углубляются в “Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном
Никифоровичем”. История глупой тяжбы двух миргородских обывателей осмыслена
Гоголем в остро обличительном плане. Жизнь этих обывателей уже лишена
атмосферы патриархальной простоты и непосредственности, характерной для
старосветских помещиков. Поведение обоих героев возбуждает в писателе уже
не мягкую усмешку, но чувство горечи и гнева: “Скучно на этом свете,
господа!” Эта резкая замена юмористической тональности обнаженно
сатирической с предельной ясностью раскрывает смысл повести. С виду
забавный, весёлый анекдот превращается в сознании читателей в глубоко
драматическую картину действительности. Гоголь как бы хочет сказать: люди,
подобные Ивану Ивановичу и Ивану Никифоровичу, к сожалению, не прихотливая
игра писательской фантазии; они действительно существуют, они среди нас, и
потому жизнь наша так печальна. “Да! Грустно думать, - писал Белинский, -
что человек, этот благороднейший сосуд духа, может жить и умереть призраком
и в призраках, даже и не подозревая возможности действительной жизни! И
сколько на свете таких людей, сколько на свете Иванов Ивановичей и Иванов
Никифоровичей!”.
Гоголь с присущей ему обстоятельностью вглядывается в характеры своих
героев: двух закадычных приятелей. Они - “два единственные друга” в
Миргороде - Перерепенко и Довгочхун. Но каждый из них себе на уме.
Казалось, нет такой силы, которая могла бы расстроить их дружбу. Однако
глупый случай вызвал взрыв, возбудив ненависть одного к другому. И в один
несчастный день приятели стали лютыми врагами.
Ивану Ивановичу очень не хватает ружья, которое он увидел у Ивана
Никифоровича. Ружьё - не просто “хорошая вещь, оно должно укрепить Ивана
Ивановича в сознании его дворянского первородства. Дворянство-то у него,
впрочем, не родовое, а благоприобретённое: отец его был в “духовном
звании”. Тем важнее ему иметь собственное ружьё! Но Иван Никифорович тоже
да ещё всамделишный, потомственный! Ружьё и ему необходимо, хотя с тех пор,
как купил его у турчина и имел в виду записаться в милицию, он ещё не
сделал из него ни единого выстрела. Он считает кощунством променять столь
“благородную вещь” на бурую свинью да два мешка с овсом. Потому-то так и
воспалился Иван Никифорович, и с языка его слетел этот злосчастный “гусак”.
В этой повести ещё гораздо сильнее, чем в предшествующей, даёт себя
чувствовать ироническая манера гоголевского письма. Сатира Гоголя никогда
не раскрывается обнажённо. Его отношение к миру кажется добродушным,
незлобивым, приветливым. Ну в самом деле, что же можно сказать худого о
таком прекрасном человеке, как Иван Иванович Перерепенко! У него такая
бекеша, с такими смушками! А какой у него дом в Миргороде! Да сам комиссар
полтавский, Дорош Тарасович Пухивочка, заезжает к нему домой, а протопоп
отец Пётр не знает никого, кто бы исправнее, чем он, исполнял свой долг
христианский. Природная доброта так и бьёт ключом из Ивана Ивановича. А
какой он богомольный человек! Но стоп! До сих пор были только слова. А вот
и дела Ивана Ивановича - богомольные. Каждое воскресенье он надевает свою
знаменитую бекешу и отправляется в церковь. А после службы он, побуждаемый
природной добротой, обязательно обойдёт нищих. Увидит нищенку и заведёт с
ней сердечный разговор.
“ - Бедная головушка, чего ты пришла сюда?” - “А так, паночку,
милостыню просить, не даст ли кто-нибудь хоть на хлеб”. - “Гм! что ж, тебе
разве хочется хлеба?” - обыкновенно спрашивал Иван Иванович. “Как не
хотеть! голодна, как собака”. - “Гм!” - отвечал обыкновенно Иван Иванович:
- “так тебе, может, и мяса хочется?” - “Да всё, что милость ваша даст, всем
буду довольна”. - “Гм! Разве мясо лучше хлеба?”. На том и пошлёт её Иван
Иванович “с богом”, обратившись с теми же вопросами к другому и третьему.
Так-то вот выглядит “природная доброта” и сердобольность Ивана
Ивановича, оборачивающиеся лицемерием и совершенной жестокостью. А вслед за
тем мы знакомимся с его приятелем. “Очень хороший также человек Иван
Никифорович”. И такой же доброй души. Нет у Гоголя в этой повести прямых
инвектив. Но обличительная направленность его письма достигает
необыкновенной силы. Его ирония кажется добродушной и незлобивой. Но
столько же в ней истинного негодования и сатирического огня!
Впервые в этой повести объектом гоголевской сатиры становится и
чиновничество. Здесь и судья Демьян Демьянович, и подсудок Дорофей
Трофимович, и секретарь суда Тарас Тихонович, и безымянный канцелярский
служащий (с “глазами, глядевшими скоса и пьяна”) со своим помощником, от
дыхания которых “комната присутствия превратилась было на время в питейный
дом”, и городничий Пётр Фёдорович. Все эти персонажи кажутся нам
прообразами героев “Ревизора” и чиновников губернского города на “Мёртвых
душ”.
“Но я тех мыслей, что нет лучше дома, как поветовый суд”. И мы, зная
манеру иронического письма Гоголя, уже начинаем догадываться, что это за
“лучший дом” и что
| |  скачать работу |
Гоголь |
