Христофагия
например, находится ныне наш русский народ
после своей измены Богу, — это горько, но факт. В таком же состоянии и
греки. Эти народы, особо призванные Богом и более прочих приспособленные к
служению Ему, после отпадения своего не смогли обустроить свое земное
бытие, как это удалось небогоизбранному Западу. Потеряв свою силу, эта соль
уже не сгодилась не только в пищу, но и в землю и в гной, т.е. не только
для Неба, но и для земнаго преуспеяния, она выброшена вон на попрание
прочим человекам.
При этом однако из всех обласканных Богом народов Израиль был первенцем. И
по сроку призвания и по количеству чудес и по глубине откровений и по
времени действия особой милости Божией, — ему не было равных народов. Не
нашлось в других народах и большего количества измен Богу, не нашлось для
них и более глубоких искушений, не совершено ими и более тяжких
преступлений, чем выпало на долю потомков Иакова. В связи с этим и народ
сей, будучи вдобавок весьма сильным и сплоченным, в сравнении с другими, не
подвергся разложению и вырождению, как таковой, но беда, постигшая его,
оказалась еще хуже...
Чтобы сделать более ясным вопрос об избрании, нам необходимо здесь вновь
прерваться и хотя бы очень кратко рассмотреть историю превращения иудейской
веры в христофагию и основные черты последней.
2. История богооступничества
Измена Господу обычно начинается с ропота, малодушия и маловерия. Ещё при
изведении из Египта эти грехи “избранного” народа, дошедшие до богохульства
и идолопоклонства, послужили причиной сорокалетнего блуждания по пустыне и
почти полному вымиранию почти всех, некогда изведенных из рабства. Из всех
царей иудейских и израильских верность Господу сохранили лишь Давид, Иосия
и Езекия, остальные согрешили или идолопоклонством, или чёрной магией в
большей или меньшей степени, многие же как Ахав и Манасия, — прямым
гонением на правую веру. Пророки Божий в то время подвергались непрестанным
гонениям (Илия, Иеремия) вплоть до мучительной смерти (Исаия).
Время вавилонского пленения дало богоотступным возможность глубокаго
изучения халдейскаго пантеизма и магии и постепеннаго впитывания идей его,
вплоть до учения о переселении душ. Происходило еще пока только
проникновение этих центральных сатанинских идей, венчавшее все предыдущие
срывы в “простое” идолопоклонство. Некоторые историки, которых подытоживает
Ф. Бренье (“Евреи и Талмуд” Париж, 1928), указывают, что тогда уже в
фарисейской секте догматически сложилась совершенно новая, пока тайная,
религия, рассматривающая Бога Иегову в плотском, человекообразном виде и
ставящая над Ним некую высшую безличность — божество в пантеистическом
понимании. В нравственном отношении такой плотской подход привел к идее
богоизбранности этноса, на которой почила впоследствии вся мораль Талмуда.
Оформилась ли уже в то время эта новая фарисейская религия как-то
догматически, трудно судить, но факт духовнаго прелюбодеяния в виде
экуменическаго греха с халдейством неопровержим. Качественное отличие этого
отступления от предыдущих состояло в большем лицемерии и двоедушии (ибо
открытым отступникам трудно было бы встать во главе кающегося и
обращающагося к Богу народа, уцеломудренного халдейским пленом), так что
ныне в просторечии с трудом разделяются слова “фарисей” и “лицемер”. По
этой же причине и нам ныне трудно точно установить момент, когда гордящиеся
богоизбранностью превратились из “просто” согрешивших неверностью в
служителей инаго культа [ 3 ][ 3 ].
Трудно сказать также, отдавали ли себе отчет сами фарисеи в то время, что
они служат уже не Богу, подменив Божий Заповеди своими преданиями. До
Пришествия Христова такого сознательного, продуманнаго богоборства у них
могло еще и не быть. Принимая на Себя образ раба Своего, человека, Господь
даровал людям великое врачество, способное исцелить самый ужасный и
застарелый духовный недуг, при том однакож условии, что у болящих найдется
желание исцелиться, равно как и сознание своей болезни. Но, увы, у
отступников было желание только сделать вид покаяния перед всем народом,
полицемерить перед самой водой Иоаннова крещения. И, видя лукавство сердец
их, боговдохновенный Предтеча Господень прямо называет их порождениями
ехидны.
Почти в таком же тоне разговаривал с фарисеями и Сам Спаситель. В самом
начале Своего земнаго Служения роду человеческому и перед концом его .Он
бичует торгующих в храме, указывая на главную черту отступников:
святопродавство. Прощая мытарей, блудниц и разбойников, Он прямо называет
просящих у Него доказательств Его Богопосланности чадами диавола
(Иоан.8.44), Выражение это слишком крепкое, чтобы им обличить простую
гордость и заносчивость праведных своею правдою. Несомненно, обличение сие
относится к новой зарождающейся религии прямого поклонения сатане. Перед
фарисеями встал выбор: либо полностью отказаться от своей предательской
линии по отношению к истинному Богу, отказаться от своего чаяния земного
мессии — победоносного завоевателя, дающего мировое господство им и всему
еврейскому народу, возвратиться в покаянии к истинному благочестию
пророков, — либо же поднять руку на Мессию Истиннаго. Выбор этот свой они
сделали не задумываясь, уже с самаго начала, и лишь Сам Христос не попускал
им до поры до времени осуществить свой замысел. Начиная с проповеди и
свидетельства об Иисусе, сказанных Иоанном Крестителем, они уже поняли, Кто
есть Сей новый Чудотворец и Учитель, что Он никак не может быть шарлатаном
или прельщённым прельстителем, вроде нынешних кудесников. Никодим, один из
начальников иудейских, пришедший ночью к Иисусу ещё в самом начале Его
проповеди, засвидетельствовал от лица, видимо, не только своего: “мы знаем,
что Ты Учитель, Пришедший от Бога” (Иоан. 3.2). В ответ на это
свидетельство Спаситель не сказал ни “да”, ни “хорошо”, ни “наконец-то”, ни
“молодцы”, принял это как само собой разумеющуюся вещь, ибо знал, что
фарисеи отслеживают каждый Его шаг, знают про все дела Его и не имеют ни
малейшего повода сомневаться в Его Божественном Могуществе. Поэтому,
пропустив мимо ушей Никодимову похвалу, что “никтоже может знамений сих
творити, яже Ты твориши, аще не будет с Ним Бог”, Господь обращает внимание
собеседника сразу на главное: “аще кто не родится свыше, не может видеть
Царствия Божия” (3.3), т.е. не велика заслуга в том, чтобы узнать в Нем
Мессию, к спасению это само по себе не приблизит, нужно полное внутреннее
перерождение через вседушное принятие Его.
Так велика разница между знанием и верою, между пониманием и исповеданием.
Эту разницу еще в одном месте подчеркивает Спаситель, говоря к нежелающим
веровать: “ и Мене весте, и весте, откуду Есмь” (это о знании, а о вере
продолжает так: “есть Истинен Пославый Мя, Егоже вы не весте”, т.е. не Ему
веруете, не Ему служите. (Иоан. 7.28). Есть и другие косвенные
свидетельства Евангелия о том, что фарисеи и старцы прекрасно знали, на
Кого поднимают руки. Они узнали Его еще тогда, когда Ирод спрашивал их о
месте Рождения Спасителя, и они отвечали без запинки, разделяя его тревогу
по поводу Чудеснаго Рождества будущаго Царя Иудейскаго. Они фактически
благословляют избиение Иродом Вифлеемских младенцев, прекрасно зная, что
среди них наверняка окажется и Сей Царственный Богомладенец. Не случайно
именно с них обещал Господь взыскать всякую праведную кровь пролитую вплоть
до крови Захарии Праведного, убитого между жертвенником и храмом. Имеется в
виду Захария, отец Иоанна Крестителя, убиенный во время этой кровавой
вакханалии за отказ выдать местонахождение жены своей Елисаветы с младенцем
Иоанном. (Мтф. 2.16,23.35). Это свидетельствует, что такой Мессия не нужен
был фарисеям с самого начала. Он мешал им даже не тем, что подрывал бы их
авторитет в народе, а Самим Божеством Своим. Он был Тот, Кому они уже давно
и сознательно изменили. Если бы они признали в нем только пророка, человека
необычной внутренней силы, вроде Иоанна Крестителя, они не ставили бы Его
Смерть столь необходимым условием собственнаго существования. Ведь и Иоанн,
пользовавшийся большим авторитетом в народе, публично обличал их за самое
страшное — за неверность Богу и лицемерие. Но его смерти они не добивались
столь рьяно. Если бы они не знали совершенно определенно, что Сей Иисус
Есть Сын Божий то, несомненно, для убийства Его выбрали бы способ попроще,
скажем убили бы Его там же, в Гефсиманском саду, не устраивали бы ареста и
судилища. Но они устраивают этот суд, привлекают к нему не только весь
Синедрион, не только римские власти, но и весь собственный народ, всех
заклинают Кровию Человека Сего. Неужели же они боятся власти оккупационного
правителя и наказания за тайное убийство? Очевидно, нет, ведь у них
оказалось достаточно средств, чтобы избавить, например, от неприятностей
стражу Гроба Господня, которая за немалую мзду обязывалась сама себя
оклеветать в таком страшном воинском преступлении, как сон на посту, за что
по римским законам им грозила смерть. Неужели же у Синедриона не хватило бы
средств “замять” тайное убийство Того, Кто не имел к римлянам никакого
отношения? Если они, совершенно обезумев от ярости, избивали Апостолов и их
учеников, а св. ап. Павла собирались буквально вырвать из рук охранявших
его рим
| |  скачать работу |
Христофагия |
