Лексические и грамматический архаизмы как элемент поэтического стиля Беллы Ахмадулиной
ду с обычными в литературном языке формами на –ья.
(Так же, наряду с обычной формой друзья, употребляется иногда други).
1) Метель посвящена тому,
кто эти дерева и дачи
1. Шмелев Д.Н. Архаические формы в современном русском языке. М., 1960.
С.7.
2. Зубова Л.Е. О семантической функции грамматических архаизмов в поэзии М.
Цветаевой // Вопросы стилистики. Функциональные стили русского языка и
методы их изучения. Межвуз. Науч. сб. Саратов, 1982. Вып.17. С. 46-60.
так близко принимал к уму.
«Метель» (131)
На наш взгляд, форма эта указывает на реминисценцию стихотворения Б.
Пастернака «Ветер», тем более, что «Метель» Ахмадулиной посвящена именно
ему.
2) Две бессмыслицы – мёртв и мертва,
две пустынности, два ударенья –
царскосельских садов дерева,
переделкинских рощиц деревья.
«Четверть века, Марина, тому…» (110)
Данный пример интересен, прежде всего, противопоставлением
архаической, вышедшей из активного употребления, и общеупотребительной форм
дерева –деревья. Словосочетание царскосельских садов позволяет нам провести
параллель к Пушкину. Таким образом, становится понятным употребление
архаической формы, приобретающей своеобразный литературный ореол.
Л.В. Зубова в вышеупомянутой статье пишет, что, употребляя
архаическую форму дерева, Цветаева показывает наличие души в них
[деревьях], одушевляет их.1 Подобное мы находим и у Беллы Ахмадулиной:
3) Ни в сырости, насытившей соцветья,
ни в деревах, исполненных любви,
нет доказательств этого столетья,–
бери себе другое – и живи.
«Сумерки» (62)
Форма множественного числа крыла в поэзии XIX века является
традиционным поэтизмом. В XIX веке эта форма как поэтическая употреблялась
и в прямом значении (крылья птицы) и в переносном (символ поэтического дара
и вдохновения). Кстати, именно в этом значении употребляется данная форма в
лирике Цветаевой. У Б. Ахмадулиной этого мы
1. Зубова Л.В. Указ. статья, С. 52.
не находим. Выполняя функцию поэтизации и стилеобразующую, форма крыла
задействована поэтессой в прямом значении (крылья птицы) и в значении
(ангельские крылья).
1) Соотносили ласточек крыла
Глушь наших мест и странствий кругосветность.
«Лебедин мой» (310)
2) Двадцать седьмой, февральский, несравненный,
посол души в заоблачных краях,
герой стихов и сирота вселенной,
вернись ко мне на ангельских крылах.
«Вослед 27-му дню марта» (267)
Что касается формы други, то здесь Ахмадулина следует пушкинским
традициям, его ранней лирике, стихотворениям, посвященным дружбе. Форму эту
она использует для иронического обозначения своих собратьев по перу:
Так, значит, как вы делаете, други?
Пораньше встав, пока темно-светло,
открыв тетрадь, перо берёте в руки
и пишите? Как, только и всего?
«Так, значит, как вы делаете,
други...?»(174)
Рассмотрим ряд других морфологических архаизмов – имён
существительных, попутно определяя признак архаизации.
Дважды в исследованных нами примерах встречается звательная форма: 1)
как входящая в название молитвы и 2) как средство создания высокой,
страстной патетики.
1) Впрочем, кто тебя знает. Вдруг матушка в церковь вела:
«Дево, радуйся!» Я – не умею припомнить акафист.
«Воскресенье настало…» (377)
2) Человече, тесно ль тебе в поле?
Погоди, не спеши умереть.
Но опять он до звона, до боли
хочет в белое небо смотреть.
«Человек в чисто поле выходит…»1
Заслуживает внимания форма в дому (7 употреблений). Флексия –у данной
формы, изменявшейся по типу склонения с основной на *й, является исконной
(местный падеж единственного числа). Хотя в современном русском языке она
является не архаизмом, а морфологическим вариантом, маркированность этой
исходной формы, по мнению Л.В. Зубовой, позволяет думать, что она
вытесняется из языка2. И у М. Цветаевой, и у Б. Ахмадулиной форма эта
употребляется в более обощенном значении, чем нейтральная в доме, причем у
последней она, как правило, входит в состав словосочетания в чужом дому:
1) В чужом дому, не знаю почему,
я бег моих колен остановила.
Вы пробовали жить в чужом дому?
«Тоска по Лермонтову» (93)
2) Чтоб музыке было являться удобней,
В чужом я себя заточила дому.
«Как много у маленькой музыки этой…» (364)
Устаревшими в настоящее время являются также исторически исконные
формы множественного числа существительных среднего рода плеча и колена,
используемые Б. Ахмадулиной. Эти существительные относились к группе слов с
основой на *о и в именительном и винительном падежах множественного числа
имели флексию –а, - а, а в родительном падеже множественного числа –
-ъ или –ь, в зависимости от разновидности –твердой или мягкой.
1) В чужом дому, не знаю почему,
я бег моих колен остановила.
«Тоска по Лермонтову» (93)
1. Ахмадулина Б. Сны о Грузии. Тбилиси, 1979. С.35.
2. Зубова Л.В. Указ. статья, С. 52.
2) В нём согласье беды и таланта
и готовность опять и опять
эти древние муки Тантала
на большие плеча принимать.
«Человек в чисто поле выходит…»1
Для комментирования формы пламень мы вновь обратимся к работе Д.Н.
Шмелёва. «Сохранившиеся в современном языке как один из осколков старого
склонения особые падежные формы существительных среднего рода на –мя
свойственны главным образом литературному языку. В говорах и просторечии
эти слова также испытали на себе тенденцию к выравниванию основ и
соответственное подведение этих слов под продуктивные склонения. Здесь
могло быть два пути: во-первых, утрата «наращения» –ен- в косвенных
падежах; во-вторых, приобретение этого элемента именительным единственного
числа. Во втором случае отмечается два типа образований в говорах: имена на
–ено (из них в литературный язык проникло стремено, употреблявшееся
некоторыми старыми писателями) и на –ень, из которых, особенно в поэзии
прошлого века, было очень употребительным слово пламень. Таким образом,
будучи «архаичным» в современном языке, вариант пламень исторически
является новообразованием по сравнению с пламя»2.
1) Всё ярче над небесным краем
двух зорь единый пламень рос.
«Когда жалела я Бориса…»(379)
2) Граненая вода Кизира
была, как пламень, холодна.
«Ты говоришь – не надо плакать…»3.
Прокомментируем ещё две формы: во языцех и в нетях. Признаком
архаизации первой из них является старое окончание местного падежа, а также
1. Ахмадулина Б. Сны о Грузии. Тбилиси, 1979. С.35.
2. Шмелев Д.Н. Архаические формы в современном русском языке. М., 1960.
С.34-35.
3. Ахмадулина Б. Сны о Грузии. Тбилиси, 1979. С.20.
старое чередование заднеязычных со свистящими. Шмелёв называет это
чередование «инородным» для современного языка, благодаря чему эта форма
оказалась застывшей, входя в состав единого фразеологического целого притча
во языцех.
Чудовищем ручным в чужих домах
нести две влажных черноты в глазницах
и пребывать не сведеньем в умах,
а вожделенной притчей во языцех.
«Так дурно жить…» (152)
Выражение же быть в нетях, т.е. отсутствовать, скрываться неизвестно
где, восходит к слову нет (во множественном числе регулярной формой
именительного падежа в древнерусском было ньти, местного – въ ньтьхъ;
множественное число служило названием списка неявившихся на военную
службу).
1) Всем полнокровьем выкормив луну,
оно весь день пробудет в блеклых нетях.
«Луна до утра» (257)
2) Даль – в белых нетях, близь – не глубока,
она – белка, а не зрачка виденье.
«Ревность пространства» (269)
б) Признаком морфологической архаизации прилагательных является флексия.
1) Но мёртвый дуб расцвёл
средь ровныя долины.
«День-Рафаэль» (309)
Здесь мы имеем полное прилагательное женского рода единственного числа
в родительном падеже с церковнославянской флексией –ыя. По-видимому, в этом
случае имеет место и очевидная реминисценция известного стихо
| |  скачать работу |
Лексические и грамматический архаизмы как элемент поэтического стиля Беллы Ахмадулиной |
