НЭП
восстанавливающаяся, но своя, чем быстро восстановившаяся, но пустившая
козла в огород, такого козла как Украт».
Боязнью капитализма было проникнуто стремление В.И. Ленина и активно
поддерживающих его Л.Д.Троцкого и Л.Б.Красина не допустить демонополизации
внешней торговли, несмотря на то, что деятельность Наркомвнешторга была
крайне расточительной. По мнению В.И. Ленина, даже частичное открытие
границ повлекло бы за собой »беззащитность русской промышленности и переход
ксистеме свободной торговли. Против этого мы должны бороться изо всех
сил...».
В конце 92 г. ленинская формула «госкапитализма» обогащается понятием
« перевода госпредприятий на так называемый хозяйственный расчет», то есть,
по его словам, «в значительной степени на коммерческие, капиталистические
основания». Сама постановка вопроса о целесообразности новой формы
хозяйствования и управления достаточно решительна: »Надоела, пишет он,
лень, разгильдяйство, мелкая спекуляция, воровство, распущенность. Почему
не «хозяйственность»? Но при всемрадикализме этой постановки вопроса в ней
даже отсутствуетнамек на возможность передачи собственности на средства
производства непосредственно коллективам промышленных предприятий, чтобы
они были заинтересованы покончить с названными Лениным пороками. Не
предусматривала ленинская концепция хозрасчета и возможности заинтересовать
рабочих непосредственным участием в прибылях государственных трестов. Лишь
в июле 926 г. с таким вопросом обратился в Центральный Комитет партии
Л.Б.Каменев, предложив »хотя бы в виде опыта применить новые формы оплаты
труда, с тем, чтобы повысить коллективную заинтересованность рабочих масс в
социалистическом производстве(участие в прибылях). Однако никаких
последствий данная инициатива не имела.
Заявляя о том, что нэп вводится «всерьез и надолго», лидеры
большевизма не упускали возможности подчеркнуть, что все это « не
навсегда». Недаром в начале 2х годов Политбюро ЦК обращало особое внимание
на правовую сторону регулирования частнохозяйственных отношений, чтобы
иметь против них наготове соответствующие юридические основания.
»Величайшая ошибкадумать, писал В.И.Ленин в марте 922 г., что нэп должен
положить конец террору. Мы еще вернемся к террору и к террору
экономическому». В сентябре 922 г. на Политбюро ЦК РКП(б) специально,
например, заслушивался вопрос о досрочном расторжении концессионных
соглашений. Было решено иметь в гражданском и уголовном законодательстве
такие статьи, «которые в нужный момент обосновали бы прекращение
концессии».
При таком политическом подходе к развитию частно хозяйственных отношений
трудно было ожидать появления цивилизованных форм государственного и
частнокапиталистического предпринимательства. »Какой уж там государственный
капитализм ?!» восклицал в своей речи на Всероссийской партконференции Ю.Х.
Лутовинов известный деятель профдвижения начала 2х годов. « Нарождается,
утверждал он, предпринимательский, нашими собственными руками выхоженный,
вынянченный капитализм».
Этим заявлением Ленин по сути признал возможность строительства социализма
в одной стране, от которой прежде открещивался, как от немарксистской
постановки вопроса. Характерно и то, что в своей оценке развития советской
кооперации Ленин не подчеркнул момента предпочтительности одной из двух
кооперативных связей вертикальной, основанной на специализации
самостоятельных хозяйственных единиц по производству и сбыту какого-то
одного или нескольких видов продукции (например, молочная, зерновая,
табачная, льняная и т.п. кооперация), или горизонтальной, основанной на
концентрации земли и средств производства ранее самостоятельных
хозяйственных единиц.
Не подчеркнув этого момента, он не связал своих приемников какими-то
теоретическими обязательствами, поэтому И.В. Сталину было в конце 2х не так
уж трудно доказать, что принудительная коллективизация есть практическое
выполнение ленинского кооперативного плана.
Поворот РКП(б) в сторону нэпа вызвал во всем мире определенные надежды на
либерализацию советского режима, которые усиленно подогревались
эмигрировавшими из России кадетами, меньшевиками, эсерами. Например, по
мнению редакции меньшевистского «Социалистического Вестника», издававшегося
в Берлине, «кто сказал А, должен сказать Б. Новую, рациональную на подъем
производительных сил рассчитанную экономическую политику нельзя вести
государственным аппаратом и методами, приспособленными к экономической
утопии и приведшими к экономической катастрофе». На очередь дня в Советской
России, по их мнению, выдвинулся вопрос « о демократической ликвидации
большевистского периода русской революции».
Подобные настроения проникали и в ряды РКП(б), в смысле ожидания начала
реформы советского политического строя. Уже на Всероссийской
партконференции известный большевик И.М. Варейкис потребовал у В.И. Ленина
ясного ответа на вопрос:
«крестьянство это класс или не класс?» Если, по мнению Варейкиса, »это
класс, то класс не обманешь, а раз не обманешь класс, с ним придется
заключить соглашение. Стало быть ясно, что если это класс в целом, то с ним
нужно не только строить компромисс, но должны быть определенные
политические отношения, ибо каждый класс неизбежно выделяет определенные
группы, которые будут руководить » . Но, вероятно испугавшись собственной
смелости, Варейкис тут же поспешил добавить: »надо поменьше указывать, что
крестьянство класс». Для того, чтобы указание В.И. Ленина на невозможность
политического соглашения с крестьянством яснее дошло до сознания делегатов
партконференции, в ее повестку был срочно поставлен «погромный» доклад
К.Радека «О роли социалистов-революционеров и меньшевиков в переживаемый
момент». По словам докладчика, политические уступки крестьянству легализуют
деятельность меньшевиков и эсеров, которые, « оформляя движение
мелкобуржуазных масс, сумеют настолько ослабить Советскую Власть, что она
свалится, и тогда придет черед интервенции». В этой связи Радек призвал
покончить с « легкомысленным» отношением к Красной Армии, к ВЧК и
прекратить всякие разговоры о политических уступках. что касается
меньшевиков и эсеров, заключил он, то в отношении к ним »есть только
тактика беспощадной войны».
Если учесть, что руководство партий эсеров и меньшевиков неоднократно до
этого заявляло о своем отрицательном отношении не только к иностранной
военной интервенции, но и к любым другим формам свержения Советской Власти
и, если вспомнить при этом, что именно эсерам принадлежал приоритет в
разработке экономических принципов нэпа, то в большевистской тактике
«беспощадной борьбы» следует всерьез рассматривать только один мотив:
боязнь потерять монополию на власть. В этом случае большевикам не
приходилось рассчитывать на снисхождение со стороны своих политических
соперников, даже из рядов социалистической демократии. Вряд ли наиболее
осведомленные из них могли забыть проклятья В.М.Чернова и Ю.О.Мартова,
изложенные в их статьях по поводу восстания в Кронштадте, чтобы после этого
садиться с ними за стол переговоров об условиях «раздела власти».
Отказ от демократических методов борьбы за политическую власть в
государстве, стремление решать этот вопрос преимущественно террором,
конечно, мало украшал Коммунистическую партию и свидетельствовал о ее
внутренней слабости. Монополия на власть, на средства массовой информации,
на образование и т.п. развращала большевиков вседозволенностью и, как
магнит, притягивала к РКП(б) карьеристские и прямо уголовные элементы,
дискредитирующие ее в глазах населения. Оригинальный метод борьбы с этим
злом предложил ЦК РКП(б) в начале мая 92 г. Г.И.Мясников ветеран
большевистской партии из числа рабочих-интеллигентов, убийца
несостоявшегося императора великого князя Михаила Романова. По его мнению,
образовалась глубокая пропасть между рядовыми и «начальствующими»
коммунистами, которую нельзя преодолеть, не возрождая демократических
принципов организации Советской Власти в их первоначальном виде, как союзов
самих трудящихся в городе и в деревне. Наряду с этим следовало »отменить
смертную казнь, провозгласить свободу слова и печати, которую не видел в
мире ещё никто от монархистов до анархистов включительно».
На закрытом заседании 2XI съезда РКП(б), обсуждавшем выводы комиссии съезда
по поводу письма бывшей «рабочей оппозиции» (тогда же названного по
количеству стоявших под ним подписей «Заявлением 22х»), выяснилось, что
внутрипартийный режим директивного единства не пользуется в партии
абсолютной поддержкой. За резолюцию комиссии съезда, обсуждавшую обращение
Исполком Коминтерна, проголосовало 227 делегатов с правом решающего голоса.
За резолюцию Антонова-Овсиенко, предлагавшую коренным образом изменить
отношение к инакомыслящим коммунистам, проголосовало 25 делегатов. Таким
образом, не хватило лишь нескольких голосов для того, чтобы если не
отменить, то, по крайней мере, смягчить применение резолюции 2Х съезда
| |  скачать работу |
НЭП |
