Нэйтивизм в общественно-политической жизни США на исходе XIX столетия
пени различными
качествами.
Общим для всех теоретиков расизма стала и та гибкость, с которой они
интерпретировали историю согласно потребностям момента: поскольку четких
расовых критериев найдено не было, слово «раса» звучало довольно
расплывчато, что позволяло широко его использовать в разных целях. В
словарях того периода раса определялась двояко: во-первых, как
«происхождение, линия потомства, семья» в широком смысле, во-вторых, как
«класс индивидов, произошедших из одних и тех же народов; потомки общего
предка; семья, племя, нация людей, принадлежащих к одному народу». Говорили
и писали поэтому об «ирландо-шотландской расе» или «французской расе», имея
ввиду ирландцев и французов, живущих в разных странах. К примеру,
ирландские пресветериане казались Т. Рузвельту «крепкой и мужественной
расой». Употреблялись даже выражения типа «раса Кентукки» или «Техасская
раса».[94] Таким образом, данное понятие было достаточно широким, чтобы
успешно применять его по отношению к любым сообществам народов, имеющих в
происхождении или условиях жизни нечто общее. Об этом говорил и историк Д.
Коммонс: «Мы используем термин ‘раса’ в известной степени свободно и
неопределенно, и в этом не наша вина, так как и у этнографов отсутствует
единство по этому поводу». [95]
Социал-дарвинизм
На протяжении XIX в. в американской социологии наследственность
воспринималась как более важный фактор общественного развития нежели среда
и окружение. Наследственность же для многих социологов означала опять-таки
принадлежность к определенной расе. Несмотря на тот факт, что основы
«старого» расизма полигенистов были разрушены, Дарвин, знаменитая книга
которого стала, по выражению современного философа, важнейшим научным
трудом XIX столетия, привнес в науку идею естественного отбора в процессе
эволюции, которая быстро была переведена на язык социологии и стала
означать неизбежность борьбы за выживание не только между отдельными
индивидами в обществе, но и между социальными группами, нациями и
расами.[96] Признанным отцом “социального дарвинизма” был Г. Спенсер, это
он ввел в оборот такие всем известные ныне выражения как «борьба за
выживание» и «выживает сильнейший». Он воспринял от Ч. Дарвина теорию
процесса изменений в эволюции организмов и применил ее в отношении к
общественным наукам. Его идеи включали в себя отрицание необходимости
социальных институтов и вмешательства государства в жизнь общества в целом.
В идеальном обществе, полагал Спенсер, не будет социального
законодательства, регулирования экономики—ничего, что мешало бы
естественному развитию событий.[97] В отношении Соединенных Штатов у него
была особая теория. Он как-то сказал: одна из истин биологии состоит в том,
что случайное смешение различных арийских народов “…произведет более
сильный тип человека нежели тот, который существовали до сих пор… Я думаю…
американцы имеют основания ожидать наступления времени, когда они создадут
самую великую цивилизацию из тех, что знал мир”.[98]
Понятно, что теория о естественности гибели слабых и возвышении
сильных импонировала американским расистам в эпоху бурного экономического
роста Америки. Однако, как замечает исследователь этого вопроса Т. Госсет,
они не могли использовать его ламаркизм. Спенсер следовал Ламарку, в
отличие от Дарвина считая, что приобретенные в процессе развития организмов
характеристики могут наследоваться. Это значило, что теоретически
представители любой нации могут «приспособиться»: смешаться с более высокой
расой и, таким образом, улучшить свойства своей расы в целом.[99] Однако ,
как и многие его оппоненты, Спенсер не подвергал сомнению понятие расы, он
был убежденным расистом и “применял свои расистские идеи везде, где не
находилось другого готового объяснения”.[100] Его влияние на американскую
общественную мысль было огромным: профессор социологии Ч. Кули говорил, что
большинство тех, кто изучал социологию в США с 1870 по 1890 гг., неизбежно
начинали изучение предмета с работ Спенсера.[101]
Самым выдающимся учеником Спенсера в США был У. Г. Самнер, профессор
политологии Йельского университета. Расовая теория играла сравнительно
малую роль в учении Самнера: интеллектуальные сражения со сторонниками
экономической реформы отнимали большую часть его энергии. Однако и он не
был эгалитаристом в расовых вопросах, принимая идею о «низших» и «высших»
расах. Известно его фаталистское высказывание: «Человек может проклинать
судьбу за то, что он рожден среди низшей расы, но он так и не получит
ответа с небес о причине своих злоключений».[102] В тот период в Америке
было распространено патерналистское отношение к «низшим» народам как к
«младшим» братьям. Поскольку развитие наций сравнивалось с развитием живых
организмов, считалось, что нации проходили стадии детства, юности, зрелости
и старости.[103] Более «зрелые» нации, таким образом, превосходили «юные» и
«дряхлые» по многим показателям.
Таким образом, социал-дарвинизм, не будучи единым течением, усвоил
дарвиновские постулаты о естественном отборе в процессе эволюции живого
мира и перенес их на почву социологии. В трудах Спенсера, Самнера и других
ученых, наряду с идеями социал-дарвинизма, сохранялся старый расистский
подход, исповедовалась иерархия рас. Конечно же, англо-саксонская раса
занимала в этих учениях привелигированное место.
Евгеника
Однако идея о необходимости целенаправленного вмешательства в
процессы развития общества прозвучала на исходе века не из уст социал-
дарвинистов, которые были сторонниками laissez faire, а последователей
теории евгеники—генетического улучшения человеческих организмов. Движению
евгеники положил начало кузен Ч. Дарвина Фрэнсис Гэлтон. В 1869 г. он
опубликовал книгу под названием «Наследуемый гений». Цель своих
исследований он обозначил как «быстрейшее продвижение к целям эволюции с
меньшими трудностями, чем если бы события разворачивались естественным
путем».[104] Его основная идея сводилась к тому, что «гений» не только
может наследоваться, но и на самом деле всегда передается по наследству.
Мало того, в отличие от социал-дарвинистов, которые считали всякое
вмешательство в естественный ход событий нежелательным, имеющим всегда
только отрицательные результаты, Гэлтон указывал, что «улучшение
естественных свойств будущих поколений человечества находится в целом, хотя
и косвенно, под нашим контролем. Мы неспособны их произвести, но мы можем
ими управлять».[105] Гэлтон предлагал вести реестры выдающихся семейств с
тем, чтобы скрещивать их в дальнейшем.[106] «Умственные способности—такое
же преимущество живого организма как и физическая сила, и поэтому из двух
разновидностей животных при прочих равных в битве за существование
возобладает та, что умнее. Точно так же среди общественных животных: более
умная раса будет преобладать при прочих равных».[107] Гэлтон отрицательно
относился к миграциям населения в Англию и из Англии, считая, что они
способствуют, например, исчезновению манер поведения и в целом понижают
степень расовой чистоты. Он также указывал на некоторые факторы, влияющие
на природные способности наций, среди них средний возраст вступления в брак
(у «высших» рас он моложе), а также въезд «желательных» иммигрантов в
страну. По поводу иммиграции в Америку его позиция была однозначной. Он
сказал: “Мы не можем не думать о славной участи страны, которая должна в
течение многих поколений привлекать к себе подходящих иммигрантов—но только
их!—способствуя поселению этих людей и натурализации их детей”.[108] Таким
образом, вместе с идеей вмешательства в «естественный отбор», используя
дарвиновскую теорию изменения организмов, Гэлтон предложил селекционную
иммиграционную политику как одно из средств, способствующих улучшению нации
в целом.
Растущая популярность евгеники в Соединенных Штатах отразилась в
росте интереса к генеалогии, семейной истории. Последователями Гэлтона в
США являлись известные ученые Р. Дагдл, Г.С.Холл, Д. М. Болдуин, А.Г. Белл
и другие.[109] К 1900 г. идея о наследственности умственных способностей и
черт характера стала общепринятой, одним из ее доказательств являлся факт
внешних расовых различий. При этом общим у социал-дарвинистов и
последователей евгеники стало также признание того, что именно
наследственность является причиной социальных зол, в частности, бедности.
Д. С. Джордан, президент Стэнфордского университета, считал, что “не сила
сильного, но слабость слабого порождает эксплуатацию и тиранию”.[110] У
евгеники были и противники: ученые Ф. Гиддингс, Л. Уорд, Ч. Кули, Э.А.
Росс, Д. Коммонс.[111] Однако и они выступали с расистских позиций,
поддерживая вместе с Гэлтоном идею ограничения иммиграции. Таким образом,
иммиграция попала под огонь критики, раздававшейся с разных сторон: от
приверженцев англо-саксонизма до социал-дарвинистов и
евгеников—представителей ведущих течений в общественных науках данного
периода. Многие ведущие политики и ученые были едины в своих
антииностранных взглядах, в своем опасении за расовую чистоту англо-
саксонской общности народов.
Иммигранты, как мы видели, рассматривались как одно из зол современной
Америки, которое было несовместимо с перспективой процветания американской
нации. Однако примета времени состояла в том, что, во-первых, в отличие от
времен партии “незнаек”, идеологом нэйтивизма выступала американская элита,
во-вторых, отрицательное отношение к иностранцам было свойственно по м
| |  скачать работу |
Нэйтивизм в общественно-политической жизни США на исходе XIX столетия |
