Образ Ив. Карамазова в романе Братья Карамазовы Ф.М. Достоевского
а оплачена злом, страданием и смертью
невинного. Иван, как говорит Камю, “ воплощает в себе отказ от
спасения”[27]. Вера ведет к бессмертию. Но вера предполагает принять тайны
и зла, смирение перед несправедливостью. Тот, кому страдания детей мешают
открыть сердце для веры, не принимает жизни вечной. Он отказывается от
подобной сделки. “Бунт хочет “все” или не хочет “ничего”[28]. Иван не
утверждает, что она не приемлема. Потому что не справедлива. Иван прямо
заявляет: “Я хочу жить бунтом” (XIV, 267). На что Алеша отвечает брату, что
есть на свете единственный “безгрешный”, который отдал неповинную кровь
свою за всех и за все.
Итак, Иван бунтует. Причина бунта - несовместимость истины и веры в
Бога, несогласие с миром Бога. Отождествляя мир, созданный Богом, с ним
самим, Иван отказывается и от веры, и от бессмертия, ибо есть неповинные
страдания. Его идея бунта против миропорядка обобщена, с ней он обращен в
своей универсальной человеческой сущности ко всему миру.
Прежде чем перейти к выяснению позиции самого писателя по вопросу
разрыва истины и веры, нужно заметить, что Ив. Карамазов - не единственный
бунтарь, выступающий против Бога.
Конец XIX и начало XX века ознаменовались провозглашением смерти бога.
С этого времени, как замечает Камю, смыслообразующий стержень
концентрируется в смерти бога, в богоутрате. Вся ответственность за все,
что происходит в мире, возлагается отныне на человека. Первым и
последовательным был штурм, предпринятый маркизом де Садом. Из бунта Сад
выводит только абсолютное “нет”. Он ответил на жестокость общества (27 лет
тюрьмы) такой же неколебимой жестокостью. Изучив детально названную
личность, Камю утверждает, что Сад знал только одну логику - логику чувств.
Сад заключает, что из истории религии ясно, что божеству свойственно
убивать, значит и человеку незачем быть добродетельным. (К этим же выводим
постепенно приходит и Ив. Карамазов. Сад отрицает Бога во имя природы.
Природа для него - это секс. (Отчаяние Киркегора (по другому нигилизм) как
раз и зиждется на предпочтении человеком природного начала нравственному).
Сад отвергает аксиому о надменном союзе свободы и добродетели. Сад
проникнут духом нигилизма. К чему приводит его бунт? Он выливается в
разнузданный мятеж против морали. Эмансипация человека для него завершается
в казематах распутства. “Сад замышляет покушение на мироздание: “Я ненавижу
природу... Я хотел бы расстроить ее планы, ... остановить движение
светил... , уничтожить все, что служит природе” [29].Покушение на
сотворенный мир неосуществимо. Сад сам признает, что он “не в состоянии
этого добиться.” Его неоспоримая заслуга состоит том, считает Камю “, что
он впервые с болезненный проницательностью, присущий сосредоточенной
ярости, показал крайние последствия логики бунта, забывшей правду своих
истоков. Именно Сад направил бунт на дорогу искусства, по которой романтизм
поведет его дальше вперед. В конечном счете то, что “Сад больше всего
ненавидел, а именно узаконенное убийство, взяло себе на вооружение
открытия, которые он хотел поставить на службу убийству
инстинктивному.”[30]
Акцентируя силу вызова и отказа, бунт на этой стадии забывает о своей
позитивной стороне. Камю в своих размышлениях о бунте настаивает на том,
что бунт созидателен, именно он дает человеку чувство солидарности с
другими людьми. Поэтому и определение - “позитивная сторона”.
Вслед за Садом, бунтуют и денди, романтические герои. Романтический
герой, коим на первой стадии своего бунта является и Ив. Карамазов,
полагает, что в силу своей ностальгии по недостижимому добру, он вынужден
творить зло. Под романтическим героем понимается Сатана прежде всего в
произведениях Виньи, Лермонтова. Недаром Вл. Соловьев, говоря о Лермонтове.
говорит о его демонизме и злом духе в статье “Лермонтов”[31]
Камю называет Бодлера и Ласенера поэтами преступления, которые
воспевают его в творчестве. Романтизм на деле показал, что бунт с
определенной стороны связан с дендизмом (упадочной формой аскезы). Дендизм
есть не что иное, как честь, выродившаяся в дело чести, считает Камю.
Подлинный святой, - лукавит Бодлер,- это тот, кто сечет кнутом и убивает
народ ради блага народа”[32]
Камю утверждает, что дендизм всегда есть по отношению к Богу,
Бог, несмотря на ницшеанскую атмосферу произведений данного периода, там
еще не умер.
Иван Карамазов представляет новую ступень в эволюции бунта. Он
отвергает Бога во имя нравственной ценности.
В “Мифе о Сизифе”, написанном ранее работы “Бунтующий человек”, Камю
идеализирует Кириллова, а вслед за ним и Ив. Карамазова: “Все хорошо, все
позволено, и ничего не ненавистно - вот абсурдные суждения”[33] Камю
считает, что Достоевский, будучи в “Бесах” близким к абсурдной философии,
дает ответ Кириллову: жизнь есть ложь, и она является вечной. Но в конечном
итоге Достоевский, по мнению Камю, “выбирает позицию, противостоящую
позиции героев”, ибо он совершил “скачок” из царства человеческого
своеволия в царство Божественного откровения: Бог “восстал” из хаоса
“слепых надежд” и отчаяния. “Трудно поверить, - утверждает он, - в то, что
одного романа (т.е. “Братьев Карамазовых”) было для того, чтобы сомнения
всей жизни превратились в радостную уверенность”[34]. Но мы, вслед за В.
Ерофеевым, вправе сказать, что Камю не совсем компетентен в этом вопросе.
Достоевский отстаивал свои убеждения не только в “Братьях Карамазовых”, но
и в других произведениях предыдущего периода своего творчеству.
Для Достоевского существует 2 истины. Истина, постигаемая в анализе, и
Истина, открывающаяся в вере. “... все зависит от того: принимается ли
Христос за окончательный идеал на земле, т. е. от веры
христианской.”(XXIII) У Ивана Христос не принимается, ибо для него важнее
Истина, достигаемая в анализе. Достоевский же был убежден в том, что
Христос вне Истины.
“Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины и
действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше бы хотелось
оставаться со Христом нежели с истиной”.(XXIII)
Любовь - это прежде всего вера и бессмертие. Ад - это страдание б том,
что нельзя более любить” - говорит Зосима. (XIV,292)
Высказывания Зосимы перекликаются с Первым Посланием апостола Иоанна:
”Мы знаем, что мы перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев, не
любящий брата пребывает в смерти”, “ бы есть любовь”. “Кто говорит “Я люблю
Бога”, а брата ненавидит, тот лжец”[35]. Джексон считает, что эти строчки
наиболее точно передают мысль Достоевского в “Братьях Карамазовых”. Иван
как бы не живет, находится в “смерти”, потому что не понимает смысла бытия,
отвергает мир, в котором живет, не любит братьев своих, за исключением
Алеши. Смердяков же “лжец”, ибо не любит никого, говоря, что любит Бога.
Перешел “из смерти в жизнь” лишь Алеша, именно он идейное зерно всего
романа.
Неудивительно, что Иван в своем монологе о “возвращении билета” в
конце главы “Бунт” использует метафору искупления, но с жестокой иронией
сравнивает динамику христианского спасения с коммерческой сделкой с Богом
как с купцом. Он требует, по существу, приведения справедливости в должный
баланс. Герой самовольно, собственным сознанием решает судьбы всего бытия,
пытаясь заместить собою целое, собственными ценностями все внеличные основы
бытия, претендуя сам на это целое. И это не случайно, ведь любой бунт несет
прежде всего какое-то ценностное суждение.
Как пишет Камю: “Бунтарь хочет быть или “всем”... или “ничем”[36].
Достоевскому важен личностный исток этого непосредственного чувства
героя. Он отдает герою всю свободу и все права. Сознание Ивана
воспроизводит ужасающие картины зла, которое творится в мире. Лосский Н.
О., рассуждая о мучительстве людей людьми, показанных в “Бунте” Карамазова,
приходит к выводу что они только кажутся беспричинными.
Философ утверждает, что нет истязания ради истязания. “Сверхсатана,
сеющий зло без цели невозможен, ибо это отрицание самого себя”[37].
Родители, секущие ребенка, сначала наказывают его в целях воспитания,
наказание, как и всякое нападение, предполагает Лосский, пробуждает сильные
эмоции, чрезвычайно понижающие сознательность человека, в таком состоянии
легко могут проснуться атавистические инстинкты, и тогда ребенок, хватающий
ручкою за палец своего мучителя, кажется ему злобно супротив лающимся.
Гораздо более сложны и уточнены проявления зла в душе Лизы Хохлаковой. Как
и она, Иван, не найдя чистого добра в себе, стал не в меру зорким ко злу в
других и усомнился в существовании добра вообще.
“Он никого не презирает - продолжал Алеша. - Он только никому не
верит, коль не верит, то, конечно, и презирает”. (XIV, С.401).
Неслучайно мы обратились к мнениям о нем других героев в начале
работы над главой “Бунт”. Истоки бунта Ивана не только в великой его
жалости к людям, но
| |  скачать работу |
Образ Ив. Карамазова в романе Братья Карамазовы Ф.М. Достоевского |
