Проблема эмансипации в русской и европейской литературе 19 века
через
альтернативную общепринятую модель личной жизни и через конспиративную
борьбу против самодержавия.
В своем романе Чернышевский не просто развивает туманные теории,
покоящиеся на идеях материализма, и раннего социализма, в его произведении
показан новый дух времени, благодаря чему оно и пользовалось столь
легендарной популярностью. Прообразом Веры была Марья Александровна
Обручева, родившаяся в 1834 году в семье тверского помещика, отставного
генерала. Чтобы вырваться из-под родительской опеки и получить возможность
заниматься изучением медицины, она вступила в фиктивный брак с бедным
студентом-медиком Петром Ивановичем Боковым. Впоследствии Марья
Александровна полюбила друга Бокова, известного петербургского профессора-
физиолога Сеченова. Некоторое время все трое жили в одной квартире, что
вызывало многочисленные пересуды.
Какова же историческая оценка активности женщин в России, их
общественного пробуждения? Это – включение женщин в профессиональную
деятельность, в политику и возникновение организованного женского движения.
В области образования и науки движение русских женщин за свою
эмансипацию не только воспроизводило аналогичные процессы в Западной
Европе, но и в определенных моментах могло служить образцом для последних.
Справедливой представляется оценка движения российских женщин, данная
английским историком Линдой Эдмондсон: «…это женское движение, если судить
по его воспитательному значению, могло бы с достаточным основанием
претендовать на авангардную роль в Европе в целом».
Литературная борьба вокруг женского вопроса была неотъемлемой частью
борьбы за такие вещи, как земля и воля для крестьян, социальное и
политическое равенство для всех граждан, полноценная, автономная,
освобожденная от административной опеки общественная жизнь.
В своей рецензии «Моя судьба. М. Камской» (1863) М.Е. Салтыков-Щедрин
писал: «…женщина, так сказать, фаталистически осуждена делать то, что ей не
хочется, молчать, когда она чувствует желание говорить, говорить, когда она
не имеет к тому ни малейшего поползновения; одним словом, осуждена
соблюдать приличия, т.е. кривляться».[iii]
Фурье писал: «Степень эмансипации женщины есть естественное мерило
общей эмансипации». И потому мы не можем не согласиться с Тургеневым,
который утверждал: «Блестящее будущее за тем народом, который поставит
женщину не только наравне с мужчиной, а выше его». Такое отношение к этим
проблемам характерно для всего творчества Тургенева. Поэтому анализу его
произведений мы уделили особое внимание.
Понимание же общности обозначенных проблем для русской и европейской
литературы предопределило интерес к творчеству Жорж Санд и сестер Бронте.
Произведения этих писательниц активно переводились на русский язык и стали
фактом культурной жизни России. Нам предстоит понять явление «эмансипации»
как в его истоках, так и в социальных, нравственных, психологических
последствиях, в художественном осмыслении.
Глава 1. Проблема эмансипации в русской литературе
1.1. Жорж Санд и русская литература
Проблема эмансипации женщины раскрывается во многих лирических и
прозаических произведениях А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.А. Некрасова, в
творчестве которого она приобрела свое настоящее социальное звучание.
Особенно остро вопрос о правах женщины, ее месте в обществе встал в русской
литературе 40-х годов XIX века, что связано прежде всего с развитием
натуральной школы. Натуральная школа осознала один из важнейших лозунгов,
выдвинутых утопистами школы Сен-Симона: «Не может быть общество свободно,
если в нем не свободна женщина». Проблема эмансипации превращается в
важнейшую тему.
Натуральная школа не избирала экзотических героинь из
аристократического мира, избегала идеализаторских концовок, предпочитая
изображать тихий ужас повседневности, реальное течение жизни, не обременяя
сюжет общественно-социальной сущностью изображаемого события. От этого
критицизм обличений возрастал, тема эмансипации женщины еще органичнее
сливалась с социальными темами.
Такой, например, вполне оригинальный подход к теме женщины мы находим
в «Сороке-воровке» А.И. Герцена. Здесь, как и в «Лукреции Флориани» Ж.
Санд, говорится об артистке, но тема повернута совершенно иначе. Герцен
сумел несколько необычный сюжет раскрыть в плане ужасной крепостнической
действительности, наполнить свой рассказ подробностями поместного быта.
Читатель всецело ему верит: так было, только так и бывает в самой жизни.
Автор прекрасно чувствует всю новизну прямой постановки вопроса об
эмансипации женщины и поэтому высокохудожественному рассказу артиста о
несчастной судьбе крепостной девушки, игравшей в спектакле роль Анеты,
предпосылает введение: разговор между западником, славянофилом и европейцем
на тему, почему в России нет хороших актрис. Все три собеседника путаются в
тонкостях вопроса. Славянофил ответил в духе своей патриархальной доктрины:
«У нас нет актрис потому, занятие это несовместно с целомудренною
скромностью славянской женщины, она любит молчать». Оба его собеседника не
удовлетворены решением. Одному теперь ясно, почему теперь в России мало
актрис: в ней зато много танцовщиц. Другой объясняет это тем, что актрис
заставляют представлять такие страсти, которых они никогда не испытывали.
Все трое скользят по поверхности. Рассказ вошедшего актера о судьбе
крепостной артистки потрясает. Он дает ясный ответ на все вопросы: главное
зло в крепостном праве, оно давит и уничтожает богатые задатки в народе.
Когда актер окончил свой рассказ, в гостиной воцарилось молчание. Только у
славянофила, совершенно забывшего свои благочестивые наставления,
вырывается: «Все так… но зачем она не обвенчалась тайно?..»
В более широком масштабе вопрос о судьбе героев и героинь Герцен
поставил в романе «Кто виноват?». Здесь создан образ смелой и независимой
женщины – Любоньки Круциферской. Плебейское происхождение, непосредственная
зависимость от бытовых отношений, свойственных крепостническому укладу,
рано закаляют ее волю. Она «тигренок», который скоро узнает свою силу.
Поэтому справедливым будет замечание, что роман «Кто виноват?» - наиболее
яркий роман 40-х годов об эмансипации, связывающий этот вопрос со всей
совокупностью общественных обстоятельств, закабаляющих женщину. Любонька
проведена по трем кругам испытаний (Негровы, Круциферский, Бельтов),
показана в росте и движении, хотя Герцен, как трезвый реалист, указал
точные границы ее активности, зная возможности времени. Общественное
поприще для женщины откроют только 60-е годы.
Картина литературной жизни России сороковых годов будет неполной без
учета того огромного влияния, которое оказывала на писателей натуральной
школы Ж. Санд. Это обусловило наш интерес к творчеству французской
писательницы.
В очерке «За рубежом», напечатанном в январском номере «Отечественных
записок» за 1881 г., Салтыков-Щедрин отличал огромное воздействие в 1840-х
годах на него и его единомышленников «Франции Сен-Симона, Кабе, Фурье, Луи
Блана и в особенности Жорж Занда» и писал: «Оттуда лилась на нас вера в
человечество, оттуда воссияла нам уверенность, что «золотой век» находится
не позади, а впереди нас…»[iv].
В мае 1832 года в Париже выходит роман «Индиана», который, несмотря на
обилие романов, наводнивших в то время книжный рынок, привлекает большое
внимание. «Раскрыв книгу, мы тотчас почувствовали себя в действительном,
живом, нашем мире… Невольно начинаешь чувствовать симпатию к этой книге,
глотать ее страница за страницей, извиняя ее несовершенства и странный,
неправдоподобный конец, и даже советовать другим под властным впечатлением
чувств, которые она возбудила: «Вы читали «Индиану»? – говорили мы друг
другу. – Прочтите!».[v] Так писал Сент-Бев через несколько месяцев после
появления «Индианы». Интерес к роману усиливался еще и тем, что автором
его, подписавшимся псевдонимом Жорж Санд, была женщина, которая носила
мужское платье, курила трубку и, оставив семейный очаг в Беррийской
провинции, жила в маленькой парижской квартире на семь франков за столбец,
которые получала за статьи в «Figaro». «Индиану» приветствуют люди разных
взглядов, а Г. Планш находит возможным сравнить Жорож Санд с мадам де Сталь
и даже отдает предпочтение автору «Индианы». Шатобриан после прочтения
романа «Лелия» говорил, что Ж. Санд станет «лордом Байроном Франции».[vi]
Белинский назовет Жорж Санд «гениальной женщиной», «первой политической
славой современного мира», «Иоанной д’Арк».[vii] Появление Ж. Санд в
литературе было свидетельством важных перемен, которые произошли в ее
сознании под воздействием общественных процессов того времени. Жорж Санд –
это псевдоним Авроры Дюдеван. Эти два имени относятся к разным периодам
бытия этой женщины. Между ними – рубеж, воздвигнутый общественными
переменами, узлом которых стала Июльская революция 1830 года.
Аврора Дюде
| |  скачать работу |
Проблема эмансипации в русской и европейской литературе 19 века |
