Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Проблема эмансипации в русской и европейской литературе 19 века

енковым,  В.П. Боткиным,   семейством
Аксаковых) и главным образом в  критической  статье  о  романе  Евгении  Тур
«Племянница», напечатанной в 1852 году.
      Долгое время творчество Жорж Санд было  близко  Тургеневу.  Вследствие
этого  анализ  проблем  становления  и   жанрового   своеобразия   романного
творчества Тургенева в иных случаях немыслим без обращения к  художественной
манере Жорж Санд, без  сопоставления  ее  произведений,  с  указанной  точки
зрения, с некоторыми его романами и в особенности с первым из них –  романом
«Рудин».
      Как известно, попытки такого рода уже  предпринимались.  Прежде  всего
следует упомянуть о работах  Вл. Каренина  (Стасовой-Комаровой),  в  которых
роман   «Рудин»   бегло   сопоставляется   с    романом    «Орас»    (1843).
Исследовательница приходит к выводу, что образ Дмитрия  Рудина  представляет
собой ни больше ни меньше  как  русскую  вариацию  жорж-сандовского  фразера
Ораса; что Наталья Ласунская, Волынцев и Лежнев, в  свою  очередь,  если  не
«списаны», то во всяком случае очень похожи, соответственно,  на  персонажей
Ж. Санд Марту, Поля Арсена и Теофиля. «Главное, - утверждает  она,  -  не  в
этих отдельных сходствах действующих лиц,  а  в  общем  ходе  рассказа  и  в
отношении обоих авторов к своему герою:  развенчание  человека  слова  перед
людьми простого сердца, горячего чувства, честного, хотя и скромного  дела».
«Это, - продолжает автор, - любимая тема Жорж Санд: противопоставление  двух
типов:  типа,  который  Аполлон  Григорьев  называет  типом  хищным  и  типа
смирного… т.е. людей, поглощенных своей  личностью,  умных,  рефлектирующих,
эгоистов или половинчатых, холодных или слабовольных, неспособных  предаться
одной   идее,   одному   горячему   чувству,   людей   ума,    оказывающихся
несостоятельными  перед  людьми  воли  и  сердца.  Эта  идея  проходит,  что
называется, красной нитью через все почти романы Жорж Санд, от  «Индианы»  и
до  «Вальведра»  или  прелестной  «Марианны  Шеврез»…  и  она  же   является
господствующей  в  произведениях  Тургенева,  от  «Свидания»   в   «Записках
охотника» и «Аси» до «Клары Милич», не  говоря  уже  о  «Вешних  водах»  или
«Якове Пасьенкове»…».[xxvii]
      Ключом  к  пониманию  того,  как  подчас  своеобразно   и   неожиданно
использовались идейно-художественные традиции Жорж Санд в пору  изначального
формирования  романа   Тургенева,   является   уже   упомянутая   статья   о
«Племяннице». Но суждения о Ж. Санд вряд ли могут быть правильно поняты  при
изолированном анализе, вне  их  связи  с  целым  рядом  других  высказываний
писателя  по  тому  же  поводу.  Поэтому  прежде  следует  остановиться   на
характеристике некоторых главных моментов из истории  восприятия  Тургеневым
личности и творчества Жорж Санд в разные годы его жизни.
      Интерес Тургенева к идеям и образам  Жорж  Санд  наметился,  как  и  у
большинства  крупных  деятелей   русской   литературы,   его   современников
(Белинский, Салтыков-Щедрин,  Герцен,  Достоевский,  Писемский,  Гончаров  и
др.), в сороковые  годы  и  сказался  определенными  последствиями  в  цикле
очерков «Записки охотника».
      В связи с этим часто цитировалось, например, письмо Тургенева к Полине
Виардо (5  (17)  января  1848  г.),  в  котором  он  восхищается  «описанием
осеннего дня» в романе «Франсуа Найденыш» (1847-1848). «У  этой  женщины,  -
писал Тургенев  о  Ж. Санд,  -  есть  дар  передавать  самые  тонкие,  самые
мимолетные впечатления твердо, ясно  и  понятно;  она  умеет  рисовать  даже
благоухания, даже мельчайшие звуки».[xxviii] Мастерство  Жорж  Санд  в  этой
области,  свойственный  ей  психологизм  и  проникновенный  лиризм   пейзажа
находим  живейший  и  родственный  отклик  у  Тургенева,  закрепляли  в  его
воображении  впечателния,  порожденные   русской   природой,   изображениями
которой  изобилуют  «Записки  охотника».  В  пору  их  создания  несомненное
влияние на Тургенева оказывало  и  народолюбие  Жорж  Санд,  выражавшееся  в
мягкой, поэтически-женственной форме. В связи с этим один из  исследователей
отмечал в очерках «Хорь и Калиныч» и «Касьян с Красивой  Мечи»  определенную
перекличку с изображениями крестьян в романе Жорж Санд «Мопра» (1837).
      Впоследствии писатели как бы поменялись ролями. В  1872  году  Ж. Санд
напечатала  свой  очерк   «Пьер   Боннен»,   сопроводив   его   восторженным
посвящением Тургеневу. Рассказывая о глубоком впечатлении, произведенном  на
нее «Записками охотника», с которыми она познакомилась  довольно  поздно  по
несовершенному   переводу    Шаррьера,    Ж. Санд    с    особой    теплотой
охарактеризовала  в  этом   посвящении   свойственное   Тургеневу   «чувство
трогательной  доброжелательности»,  которым,  по  ее  словам,  «не  обладали
другие» русские «поэты и романисты… Вы – реалист, умеющий все видеть,  поэт,
чтобы  все  украсить,  и  великое  сердце,  чтобы  всех   пожалеть   и   все
понять».[xxix] А еще через два года, прочтя повесть «Живые мощи»,  Ж.  Санд,
по словам П.В. Анненкова,  писала  Тургеневу:  «Учитель,  -  все  мы  должны
пройти вашу школу!»[xxx]
      Итак, в пору создания «Записок охотника» и позже Тургенева сближало  с
Жорж Санд присущее им обоим уважение к  человеческой  личности  вообще  и  в
особенности – к личности угнетенной.
      Благородный  гуманизм  Жорж  Санд  нередко  придавал  особую   окраску
тургеневской этике, его высказываниям по  вопросам  литературно-общественной
жизни его  эпохи.  В  феврале  1856  года  Тургенев  чуть  не  поссорился  с
Л.Н. Толстым, который «заобедом у  Некрасова…  по  поводу  Ж. Санд  высказал
столько пошлостей и грубостей, что передать нельзя».[xxxi]  Д.В. Григорович,
присутствовавший на этом обеде,  рассказывает  в  своих  воспоминаниях,  что
Толстой объявил себя «ненавистником» Жорж Санд, «прибавив,  что  героинь  ее
романов, если б они существовали  в  действительности,  следовало  бы,  ради
назидания, привязывать  к  позорной  колеснице  и  возить  по  петербургским
улицам».[xxxii]
      Как видно из этих воспоминаний, Тургенев  в  споре  с  Толстым  горячо
вступился за  Ж. Санд,  пропагандировавшую  в  своих  романах  идеи  женской
эмансипации. И это несмотря на  то,  что  в  его  собственной  повести  «Два
приятеля» уже была нарисована  эмансипированная  вдовушка  Софья  Кирилловна
Заднепровская – прообраз будущей карикатурной Евдоксии Кукшиной.  В  декабре
1856 года Тургенев признавался А.В. Дружинину, что при встрече с Ж. Санд  он
не смог бы сказать ей «о падении  ее  (без  сомнения)  плохой  пьесы…».  Еще
более характерное признание можно найти в одном из писем Тургенева  к  самой
Ж. Санд (18 (30) октября 1872 г.): «…по дороге в Ноан я намеревался  сказать
вам, сколь велико было ваше воздействие на меня как писателя… на сей  раз  я
хочу сказать вам, как я был взволнован и горд, когда читал то,  что  Ж. Санд
написала о моей книге, и как я  был  счастлив  тем,  что  она  пожелала  это
сделать. У Шиллера есть такие стихи:
      «Кто жил для лучших людей своего времени,
       Тот жил для всех времен.»
      И вот сейчас  я  устал  от  жизни,  вы  подарили  мне  частицу  своего
бессмертия!»[xxxiii] В 1876 году, возмущенный  равнодушием  русской  прессы,
не почтившей памяти скончавшейся Ж. Санд, Тургенев в письмах к Флоберу  и  в
редакцию газеты «Новое время» называл ее «великой писательницей»,  оказавшей
«на   русскую   публику…   наибольшее    влияние…    щедрой,    благоволящей
натурой».[xxxiv]
      Было бы, однако, большой ошибкой забывать о существенных  различиях  в
отношении писателя к личности Ж.  Санд  и  ее  творчеству.  Сам  Тургенев  в
статье-некрологе для «Нового времени» говорит  по  этому  поводу  следующее:
«Когда, лет восемь тому назад, я впервые сблизился с  Ж. Санд,  восторженное
удивление, которое она некогда возбудила во мне,  давно  исчезло,  я  уж  не
поклонялся ей…».[xxxv] Дата отхождения Тургенева от Ж. Санд  относится  где-
то ко времени до  создания  романа  «Отцы  и  дети».  Приблизительно  такими
соображениями  руководствовались  и  критики,  высказывавшие   суждения   по
проблеме Ж. Санд – Тургенев: в своем  анализе  они  обычно  не  выходили  за
хронологические рамки создания романа «Накануне».
      «Несмотря на то что Елена была превознесена  выше  облак  ходячих  как
лучший, как необыкновенно художественный тип русской «женщины-гражданки»,  -
писал Буренин В., - в замысле и компоновке этого  типа,  если  говорить  всю
правду, Тургенев позаимствовался из таких  книжных  источников,  как  романы
Жорж Санд, гораздо больше, чем из наблюдений  над  действительными  русскими
женщинами. Несомненно также, что в  нервической,  слегка  надорванной  Елене
довольно искусственной «приподнятости», что ее  quasi –  гражданский  облик,
если всмотреться в него поглубже, представляется немного «сделанным»,  хотя,
конечно, сделанным с большим искусством и  с  искренним  увлечением».[xxxvi]
Но, несмотря на такие ядовитые замечания, критику удалось верно  указать  на
некоторые признаки жоржсандизма в «Накануне». Они  сквозят  в  таких  чертах
психологического облика тургеневской Елены,  как  восторженная  экзальтация,
нервический темперамент и, главным образом, жажда &laqu
Пред.678910След.
скачать работу

Проблема эмансипации в русской и европейской литературе 19 века

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ