Русская средневековая эстетика
у, умереть за единый аз, вплоть до самосожжения,
противостояли начавшемуся процессу обмирщения русской культуры,
распространению науки, просвещения, светского искусства, налаживанию
научных и культурных связей с Западом.
Эти глубочайшие противоречия раскола как религиозно-идейного движения
нашли отражение и в эстетических взглядах представителей старообрядчества.
В своем художественно-литературном творчестве, в особенности в «Житии»,
Аввакум явился глубоким новатором в утверждении новых эстетических
принципов и художественных приемов.
В традиционной форме жития как типичного средневекового жанра Аввакум
открыл новые художественные ценности, создав «первый в русской литературе
опыт пространной автобиографии», раскрыв в ней свою собственную
неповторимую трагическую судьбу как конкретного человека и социально
значимой личности. Чередуя художественные приемы исповеди и проповеди,
активно утверждая принцип «простоты» изображения и «просторечия» как
законного средства языкового выражения, Аввакум создает оригинальный
художественный шедевр.
На фоне плетения словес «хитрого красноречия» «киевских старцев»,
словесного украшательства барокко, за которыми нередко исчезала
содержательная суть произведения, «Житие» поражает реалистической глубиной
нравственно-психологической характеристики изображаемых характеров,
подлинно демократической направленностью, непревзойденным (не только для
своего времени) художественным мастерством, неповторимостью стиля. Аввакум
осознавал (при всей традиции средневекового самоуничижения) свое высокое
назначение писателя-борца. Он открыто выражает свою художественно-
эстетическую концепцию, и как исходный принцип в ней: «..люблю свой русский
природный язык, виршами философскими не обык речи красить» «Реченно
просто» — для Аввакума высшая самооценка творчества. Эти принципы нашли
выражение в проникновенных описаниях природы, быта, предельно искреннем
раскрытии своего внутреннего состояния, жизни близких и т. д. «Житие»
Аввакума, как и многие другие памятники раннего старообрядчества
(«Челобитная царю Алексею Михаиловичу», «Вопроси ответ» инока Авраамия,
«Житие и письма инока Епифания», «Прение верного инока с отступником» и
др.), по принципам сатирического обнажения неприемлемости норм жизни и
морали официальных властей, яркому разговорному языку, ироническому стилю
изложения очень близки художественным принципам демократической сатиры
второй половины XVII века. «Житие» явилось важным этапом нравственно-
психологического и эстетического самосознания художника как творческой
личности, индивидуализации его творчества. Однако отстаивание Аввакумом
равенства человека (перед богом и природой и боярыни, и мужика) сочеталось
с проповедью идеала духовного нищенства, активным неприятием всякой
«внешней мудрости», «высоких наук», изуверской подчас борьбой за чистоту и
непререкаемость веры.
Противоречивые взгляды эстетики раскола очевиднее всего проявились в
сфере трактовки живописи, иконописи, в частности в небольшом трактате
Аввакума «Об иконном писании», в котором он в теоретическом плане всецело
следует решениям Стоглавого Собора (1551 г.). Борясь со всяческими
проникновениями идей Запада, Аввакум категорически отрицал новые тенденции
в искусстве, в том числе и новую для русской эстетической культуры XVII
века школу живописи, возглавляемую Симоном Ушаковым.
Аввакума более всего возмущает отступление от старых канонов, тенденция к
принципам написания икон «по плотскому умыслу», стремление божественные
лики «будто живые писать», «по-фряжскому, сиречь по-немецкому».
Новая живопись с ее светскими элементами, земным началом неприемлема для
Аввакума и его сторонников, так как она противоречит их нравственно-
эстетическому идеалу Христа, который «тонкостны чувства имея» Изображения
на иконах должны соответствовать типу страдальца-аскета, когда художник
рисует «лице, и руце, и нозе, и вся чювства тончава и измождала от поста и
труда, и всякия им неходящия скорби» .
Саркастически высмеивая психологические и жизненные несоответствия новой
школы (например, пишут «Христа на кресте раздутова: толстехунек миленький
стоит, и ноги те у него, что стульчики»), он подмечает существенные
недостатки иконописи XVII века по сравнению с иконописью предшествующих
веков: некритическое отношение к западным образцам, психологическую
неоправданность многих конкретных деталей и, как главный недостаток, резкое
снижение духовности, одухотворенности, свойственных классическому
иконописанию в его лучших образцах. В этой оценке живописи новой школы
проявился острый ум и высокий художественный вкус Аввакума.
Принципиально был поставлен Аввакумом вопрос о национальной самобытности
русского искусства. И все же в целом его эстетическая концепция в проблемах
живописи была консервативной, ибо пыталась утвердить безнадежно уходящие
принципы искусства прошлого, категорически не допускавшего в искусство иных
критериев, кроме духовно-религиозных. Им безоговорочно отвергались новые
художественные принципы, утверждавшие земную красоту, полнокровность жизни.
Огненные стрелы его критики, направленные против никоновских требований к
русской иконописи, прежде всего попадали в представителей новой школы,
делающей первые шаги по направлению к светскому искусству, расшатывающему
устойчивость канонов.
Новые художественно-эстетические принципы нашли отражение в трактатах по
вопросам искусства и иконописания. Несомненную теоретическую и историческую
ценность в этом отношении представляют трактаты художников новой школы:
царского изографа Иосифа Владимирова («Трактат об иконописании») и
жалованного иконописца Оружейной палаты Симона Ушакова («Слово к
люботщательному иконного писания»). Новым в этих трактатах было отражение
появившейся атмосферы активных споров вокруг проблемы иконописания,
обсуждение художниками стоящих перед ними идейно-художественных проблем.
Написанные в острой полемической форме, трактаты зафиксировали острейшую
идейную борьбу по эстетическим вопросам, связанным с развитием искусства
того времени, охваченного процессом обмирщения, проникновением светского
начала во все сферы и жанры традиционного средневекового искусства. Трактат
Владимирова пронизан страстным утверждением нового художественного видения,
отстаиванием «световидных» икон новой школы, возглавляемой Ушаковым.
Постановка важнейших и весьма разнообразных проблем говорит о высокой
теоретической культуре автора трактата, его пристальном внимании к
процессам, происходящим в западном искусстве. Художник, полемизируя с
неприемлемыми для него старообрядческими взглядами на живопись в противовес
требованиям «темновидных», аскетических икон, выдвигает новый принцип
«живоподобия», утверждает новую, «земную» трактовку красоты в искусстве.
Позитивная программа автора трактата, сосредоточенная главным образом в
первой части рукописи, названной «О премудром мастерстве живописующих,
сиречь об изящном мастерстве иконописующих и целомудренном познании
истинных персон и о дерзостном лжеписании неистовых образов», отличается
стремлением автора ввести обсуждение проблем развития русского искусства в
русло общемировых проблем культуры, показать сближение путей развития
русской и западной эстетической культуры, выдвинуть новые для русского
народа критерии оценки.
Новым было требование Владимировым распространения принципа «живоподобия»
как на религиозную живопись, так и на светскую. Единство критериев было
значительным шагом вперед в эстетической теории того времени. С его точки
зрения, правдоподобие, правдивость нужна в равной степени как для написания
портретов царей, так и для написания икон. Для него совершенное изображение
богородицы возможно лишь как «живоподобное» изображение (трактовка им
апокрифической легенды о святом Луке, создавшем совершенный, светоподобный
образ богородицы). Божественное, с его точки зрения, можно раскрыть лишь
посредством написания живого человеческого облика, облеченного в
человеческую плоть, «жизнеподобно».
Идея конкретной индивидуализации образа развивается и во второй части
трактата, названного «Против тех, кто уничтожает живых икон живописание или
возражение некоему хульнику Иоаннова вредоумному». «Где таково указание
изобрели, — критикует Иосиф Владимиров раскольников, — несмысленные
любопрители (в резкости выражений не стесняли себя ни представители
раскола, ни новой школы), которые одною формой смугло и темновидно, святых
лица писать повелевают? Весь ли род человеческий во едино обличье создан?
Все ли святые смуглы и тощи были?
Следуя природе, прославляя свет и красоту живописания, мастер может
приблизиться к «живоподобию» образа. Кроме трактовки этой главной категории
трактата Владимирова, в нем заключены пространные рассуждения о назначении
искусства, о необходимости систематического, терпеливого обучения этому
искусству, об отличии искусства от ремесла, о соотношении нравс
| |  скачать работу |
Русская средневековая эстетика |
