Типология образа слуги в русской литературе XIX века на материале произведений А.С.Пушкина, Н.В. Гоголя, И.А. Гончарова
занимает значительное место в комедии. Именно в нём
возникают некоторые стороны петербургской жизни, порождением которых был
Хлестаков. Осип сообщает, что Хлестаков не ревизор, а елистратишка, и это
придаёт всему дальнейшему действию остро комическую окраску.
C досадой произносит Осип первые реплики своего монолога. Он как бы
жалуется на незадачливого хозяина, из-за которого слуга должен испытывать
голод и унижение.
Раздражённо и ворчливо повествует Осип о Хлестакове. Но когда он
вспомнил деревню, где можно весь век лежать на полатях и есть пироги,
интонация его меняется, она делается мечтательно-напевной. Однако и к
Петербургу Осип не питает антипатий. Рассказывая о “деликатных разговорах”
и “галантерейном обхождении” петербуржцев, Осип всё более одушевляется и
доходит почти до восторга.
Воспоминание о хозяине делает его снова озабоченным и сердитым, и он
начинает читать Хлестакову мораль. Коллизия ситуации очевидна: Хлестакова
ведь в комнате нет. Осип сам в конце концов понимает беспомощность своих
поучений, обращённых к отсутствующему лицу, и тон его становится грустным,
даже тоскливым: ”Ах, боже ты мой, хоть бы какие-нибудь щи! Кажись бы теперь
весь свет съел”.[8]
Появление Хлестакова, сцены с Осипом позволяют заметить в Хлестакове
странную смесь нищенства и барского высокомерия, беспомощности и
самоуверенной презрительности, легкомыслия и требовательности,
обходительной любезности и наглости.
Внутреннее напряжение рождается другим конфликтом, глубинным и
совсем не только комическим. Это конфликт между истиной и обманом,
заблуждением и правдой. Завязка этого конфликта - монолог Осипа, который
после сплетен Бобчинского и Добчинского о проезжем ревизоре рассказывает
нам о Хлестакове заставляет понять, как мало похож его хозяин на “инкогнито
проклятое.” Очевидно, не случайно конфликт между истиной и обманом Гоголь
поручает открыть Осипу – человеку из народа, с ясным здравым смыслом и
самостоятельным умом.
Типичным образом слуги Осипа является образ слуги Захара в
произведении И. А. Гончарова “Обломов.” Но прежде чем приступить к
характеристике этого образа, рассмотрим суть самого названия произведения.
Слово “обломовщина” служит ключом к разгадке многих явлений русской жизни.
Замечательна не только сама глубокая содержательность этого слова -
“обломовщина”, но и то, как оно было произнесено: ”ясно и твёрдо, без
отчаяния и без ребяческих надежд, но и с полным сознанием истины.”[9]
Обломовщина порождена порядком, узаконивающим право помещика пользоваться
трудом трёхсот Захаров. В обломовщине “ключ к разгадке” и той дикости, в
которой живут триста Захаров, и экономического упадка обломовского
хозяйства, и политического консерватизма помещичьего сословия. Пороги
крепостничества были сведены во едино, объяснены через одно понятие –
обломовщина. Но “обломовщина” – социально-нравственное понятие.
”Этические показатели “обломовщины” ”установлены Гончаровым с родной
полнотой и определённостью: атрофия воли, тяга к покою, инертность,
нравственное иждивенчество. “Упование на “может быть”, на “авось”, на “как-
нибудь” лежат в основе обломовского “порядка жизни”.
Н. А. Добролюбов в своей знаменитой статье “Что такое обломовщина
?”писал: ”В типе Обломова и во всей этой обломовщине, - мы видим нечто
более, нежели просто удачное сознание сильного таланта; мы находим в нём
произведение русской жизни, знамение времени”[10]
Социальная психология Обломова – это психология барина – помещика,
сознающего своё право ничего не делать и принимающего труд на себя других
как должное. “Патетическая сцена” с Захаром – кульминация этого
главенствующего в 1-й части романа идейного мотива, который призван
обнаружить в герое всё “обломовское”, типовое и по-гоголевски обновить его.
Но гоголевскую “задачу” Гончаров в 8-9 главах уже решает куда более
самобытно, чем в самых первых. Юмор “смягчает” самую разоблачительность
монолога Обломова. Так, несколько раз юмористически “обыгрывается”
выражение “жалкое слово” в его особом восприятии Захаром, комически звучит
требование Ильи Ильича: “Дай мне квасу,” прерывающее его высокие речи,
вызывает улыбку реакция Захара на “жалкие слова” барина:”…Захар повернулся,
как медведь в берлоге, и вздохнул на всё комнату… Он начал понемногу
всхлипывать, сипенье и хрипенье слилось в этот раз в одну, невозможную ни
для какого инструмента ноту, разве только для какого-нибудь китайского
тонга или индийского тамтама”[11].
Обломовщина, указывал Гончаров, развращала не только помещичий
класс, но и известную часть русских крестьян, которых отрывали от
производительного труда. Слуги Обломовых неизбежно становились второй
разновидностью байбаков, - именно таков был жизненный путь Захара. “Захар –
такой же косный человек, как и Обломов, но если у первого эта черта
драматична, то здесь она становилась только комической : сознание Захара
отнюдь не страдало от косности.”[12] Все, что у Обломова облечено в
поэтизирующее одеяние ”мечты”, выступило у Захара во всей своей
прозаической наготе. С Обломловым Захар был объединён неразрывной связью
рабовладельца и раба; один был невозможен без другого. Картина разложения
обломовщины была бы, конечно, неполна без Захара. Этот исключительно
типичный и многосторонний образ встретил высокую оценку в русской критике.
Черты обломовщины воплощены художником не только в образе Обломова,
но и в фигуре Захара. Несмотря на то, что Обломов – барин, а Захар - его
крепостной слуга, они сродни друг другу. Оба они, барин и раб, выросли на
одной и той же почве, пропитались одними и теми же соками, испытывали на
себе “обаяние обломовской атмосферы, образа жизни.”
В обоих этих образах с исчерпывающей полнотой показан кризис, распад
патриархально-крепостнического уклада жизни, быта и нравов.
“Гончаров стремится показать, что тлетворное влияние крепостного
права сказывалось не только на поместном дворянстве, но и на духовном
облике и образе жизни других слоёв общества”[13]
Сопоставляя фигуры Обломова и Захара, романист проводит мысль, что
судьбы этих людей неразрывны, жизнь одного из них невозможна и немыслима
без другого. “Старинная связь, - говорится в романе, - была неистребима
между ними” Они обречены быть навеки вместе, как рак - отшельник и улитка.
Понятие о своём праве владеть и распоряжаться Захаром, как своей
собственностью, как вещью, так же неистребимо и в Захаре его нравственное
рабство ”Хотя Захар и злится на барина за вечные упрёки в лени и
нерадивости, ворчит на его капризы, но про себя всё это он ”уважал
внутренне, как проявление барской воли, господского права.”[14] Без этих
капризов и упрёков он не чувствовал бы над собой барина.
У Захара была тоже своя мечта, свой “романтизм.”
“Захар любил Обломовку, как кошка свой чердак…”. Он не мог забыть
“барского широкого и покойного быта в глуши деревни”, ”отжившего величия,”
своей ливреи, в которой для него воплотилось всё достоинство старого дома
Обломовых. Если бы не эти воспоминания о былом, - “ничто не воскрешало
молодости его.”[15]
“Захар, по словам романиста, принадлежал двум эпохам, и обе положили
на него печать свою. От одной перешла к нему по наследству ”безграничная
преданность к дому Обломовых,” а от другой, позднейшей – определённые
пороки.”[16] Страстно преданный барину, Захар редкий день не солжёт ему в
чём-либо. Он любит и выпить, и бегать к куме подозрительного свойства,
всегда норовит “усчитать” у барина гривенник. Тоска охватывает его, если
барин съедает всё. Он любит сплетничать, распускать про барина какую-нибудь
небывальщину. Неопрятен. Неловок. Не дай бог, если воспламенится усердием
угодить барину: бедам и убыткам нет конца. Но, несмотря на это, всё-таки
выходило, что он был глубоко преданный барину слуга. Он бы не задумался
сгореть или утонуть за него, не считая это подвигом и поступая ”без всяких
умозрений.”
Несмотря на всю наружную угрюмость и дикость, Захар, как показывает
художник, “был довольно мягкого и доброго сердца”.
Глубоко чувствуя правду жизненных явлений, всю сложность и
противоречивость человеческих отношений и психологии, романист не только
сближает типы Обломова и Захара, но и противопоставляет иной раз их друг
другу. Это позволяет ему ещё глубже раскрыть сущность обломовщины,
показать, насколько и Обломов и Захар – оба одинаково безнадёжно погрязли в
лени, апатии и бескультурье. Превосходство это изображено в следующей
сцене: ”Обломов с упрёком посмотрел на него, покачал головой и вздохнул, а
Захар равнодушно поглядел на окно и тоже вздохнул. Барин, кажется, думал:
“Ну, брат, ты ещё больше Обломов, нежели я сам”, а Захар чуть ли не
подумал: ”Врешь! Ты только мастер говорить мудре
| |  скачать работу |
Типология образа слуги в русской литературе XIX века на материале произведений А.С.Пушкина, Н.В. Гоголя, И.А. Гончарова |
