Творческая биография А.А. Блока
земная страсть к «многим», к
«незнакомке», встреченной в мире большого города.
Новый облик любовной темы вызван многими причинами:
общемировоззренческими (исчезновение высокой веры в
«Деву, Зарю, Купину»), социальными (рост интереса к
городской жизни, к «низам» города), биографическими
(сложность и драматизм отношений Блока с женой).
Мотивы дикой страсти находят вершинное выражение в
цикле «Снежная маска» (1907). Не менее ярко «стихия»
воплощается и в других дуновениях жизни: в теплоте и
прелести «низменной» природы (стихотворения
1904—1905 гг., позже составившие цикл «Пузыри
земли»), в опьяняющем водовороте городских событий.
«Здесь и теперь» оказывается не только главной
темой, но и высшей ценностью блоковской лирики этих
лет. В иррациональной дисгармонии вечно движущейся,
материально воплощенной «стихии» поэт обнаруживает
красоту, силу, страстность, динамизм и
праздничность.
Апология «стихий» имела и еще одну важную
особенность. Начав с интереса к «низшей» природе
(«Пузыри земли»), Блок постепенно все чаще
изображает «людей природы», наделенных
притягательными чертами стихии. Не случайно героиня
лирики этих лет всегда — прямо или опосредованно —
связанная с блоковским поэтическим идеалом, — это
зачастую пламенная и страстная дочь народа
(«Прискакала дикой степью...»). Впоследствии Блок
начинает относиться к своему творчеству периода
«антитезы» весьма настороженно, порой пронзительно
ощущая «бездны», подстерегающие человека на путях
пассивной самоотдачи «стихиям».
Блок постоянно ощущает тревожную необходимость
искать какие-то новые пути, новые высокие идеалы. И
именно эта неуспокоенность, скептическое отношение к
универсальному скепсису, напряженные поиски новых
ценностей отличают его от внутренне самодовольного
декадентства. В знаменитом стихотворении
«Незнакомка» (1906) лирический герой взволнованно
вглядывается в прекрасную посетительницу загородного
ресторана, тщетно пытается узнать, кто перед ним:
воплощение высокой красоты, образ «древних поверий»,
или Незнакомка — женщина из мира пьяниц «с глазами
кроликов»? Миг — и герой готов поверить, что перед
ним — просто пьяное видение, что «истина в вине» .
Но, несмотря на горькую иронию заключительных строк,
общий эмоциональный строй стихотворения все же не в
утверждении иллюзорности истины, а в сложном
сочетании преклонения перед красотой, волнующего
чувства тайны жизни и неутолимой потребности ее
разгадать.
И медленно, пройдя меж пьяными. Всегда
без спутников, одна, Дыша духами в
туманами, Она садится у окна.
И веют древними поверьями Ее упругуе
шелка, И шляпа с траурными перьями, И в
кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный, Смотрю
за темную вуаль, И вижу берег
очарованный И очарованную даль.
Новое мироощущение породило изменения в поэтике.
Тяга назад, в гармонический мир Прекрасной Дамы,
совмещается в творчестве Блока этих лет с резкой
критикой соловьевского утопизма и мистики, а влияния
европейского и русского модернизма — с первыми
обращениями к реалистической традиции (Достоевский,
Гоголь, Л. Толстой).
Разрушение поэтического мифа о мистической
красоте, спасающей мир, заметно расшатывает систему
блоковских символов Мир предстает теперь перед
лирическим героем как смена хаотических впечатлений,
смысл которых сложен и порою непости жим. Стремление
показать сложность мира иногда вызывает нарочитое
нагромождение образов, связанных не внутренним
сходством, а внешним пространственно-временным
соседством.
Стены фабрик, стекла окон, Грязно-
рыжее пальто,
Развевающийся локон — Все закатом
залито.
Появляются характерные черты импрессионистической
поэтики. Идее сложной «несимметричности» мира
соответствует оби лие метафор, оксюморонов,
полемическое соотнесение образов «Нечаянной Радости»
с образами «Стихов о Прекрасной Даме».
В годы революции отходит в прошлое вера поэта в
«золотой век», в тот «рай», где жили только двое. Мир
«Нечаянной Радости» многолик и многолюден, это
царство многообразных персонажей и не связанных друг
с другом сюжетов. Блоковской лирике суждено было
пройти через этот мир релятивной множественности,
прежде чем поэт вновь обрел чувство единства жизни,
ее связи с высоким идеалом человечности.
«Постреволюционный» Блок
Блок — поэт, потрясенно воспринимавший мир.
Неудивительно, что опыт революции 1905 г. не только
не прошел для него бесследно, но и отразился наиболее
заметно в творчестве первых лет столыпинской реакции.
Поэт создает в эти годы такие яркие циклы, как
«Вольные мысли» (лето 1907), «Фаина» (1906—1908), «На
поле Куликовом» (1908). Но не менее существенно его
стремление отодвинуть лирику на второй план,
обратившись к драме («Песня Судьбы») и к прежде
далекой ему публицистике (статьи о народе и
интеллигенции).
В 1906—1907 гг. Блок испытывает кратковременное, но
сильное чувство к актрисе театра Комиссаржевской — Н.
Н. Волоховой. Это чувство он сам по-прежнему ощущает
как стихию. Однако если в первом «волоховском» цикле
— «Снежная маска» речь шла, как и в предшествующей
лирике, о «стихиях души» лирического героя, о
прекрасной, но губительной страсти, то в цикле
«Фаина» стихия — это народная сущность героини,
любовь к которой является одновременно приобщением
лирического героя к национальной жизни. Не случайно
«хмельная» страсть неотделима здесь от образов
хоровода, от интонаций русской плясовой или частушки:
Гармоника, гармоника! Эй, пои, визжи и
жги! Эй, желтенькие лютики, Весенние
цветки!
С ума сойду, сойду с ума, Безумствуя,
люблю,
Что вся ты — ночь, и вся ты — тьма, И
вся ты — во хмелю...
Иначе, но во многом сходно решается образ стихии в
«Вольных мыслях». Яростная любовь к жизни и радости
земного бытия переполняют душу героя цикла,
удаленного здесь от мистического миропонимания; они
противостоят воспеванию смерти в творчестве Ф.
Сологуба и ряда других символистов:
Хочу, Всегда хочу смотреть в глаза
людские, И пить вино, и женщин целовать,
И яростью желаний полнить вечер, Когда
жара мешает днем мечтать И песни петь! И
слушать в мире ветер!
Образы ветра, метели прошли через всю поэзию
Блока, став в ней своеобразными опорными символами
динамизма жизни.
Цикл «На поле Куликовом» — высшее поэтическое
достижение поэта 1907—1908 гг. Пронзительное чувство
родины соседствует здесь с особого рода «лирическим
историзмом», способностью увидеть в прошлом России
свое, интимно близкое — сегодняшнее и «вечное». Для
блоковского художественного метода этих и дальнейших
лет примечательны и попытки преодолеть символизм, и
глубинная связь с основами символистского видения
мира.
В своих раздумьях о судьбах Родины Блок обращается
к об лику старой России, издавна характеризуемой как
Россия нищая и униженная. Такой видится она и Блоку.
Россия, нищая Россия, Мне избы серые
твои,
Твои мне песни ветровые — Как слезы
первые любви!
Есть в творчестве Блока некие постоянные образы-
символы, выявляющие наиболее глубинные и устойчивые
стороны его мироощущения. Одна из важнейших групп
таких образов связана с представлением о цели жизни.
Жизнь без цели — абсурд для юного Блока и неизбывный
ужас для Блока зрелого: не случайно бесцельность
бытия станет одной из основных характеристик
«страшного мира» реакции. Цель всегда соотносится
Блоком с образами будущего («только будущим стоит
жить»,—скажет он несколько позже) — с временем
реализации высокого идеала. Темы цели, будущего,
идеала, отодвинутые в 1903—1906 гг.
импрессионистическими зарисовками мира «здесь и
теперь», в годы осмысления опыта первой русской
революции вновь выступают на передний план. Однако
они существенно изменены сравнительно с юношеской
лирикой Блока. Цель перемещается с «небес» на
«горестную землю», неразрывно сплавившись с надеждами
на «вочеловечение» идеала, его земное воплощение, а
сам идеал в 1907—1908 гг. окончательно наполняется
гуманистическим содержанием, соединяется с «безумной»
мечтой о прекрасном человеке будущего. Одновременно в
лирике («Фаина», «На поле Куликовом»), драме («Песня
Судьбы») и публицистике («Три вопроса» и др.)
по
| |  скачать работу |
Творческая биография А.А. Блока |
