Творчество братьев Стругацких
повестью Стругацкие создают подряд несколько
произведений, в которых острополемически трактуются насущные вопросы
тогдашней общественной жизни. Здесь возникает калейдоскоп гротескных
ситуации и хоровод сатирических историй.
В «Сказке о тройке» знакомые нам по «Понедельнику» Саша Привалов и
Эдик Амперян оказываются лицом к лицу с разбушевавшейся стихией
демагогического бюрократизма, грозящего поглотить все живое вокруг. В
фантастическом городе Тьмускорпионь заседает Комиссия по Рационализации и
Утилизация Необъясненных Явлений. Глава этой комиссии — так и хочется
назвать его Главначпупсом — Лавр Федотович Вунюков и его присные
Хлебовводов и Фарфуркис воплощают стиль сугубо формального управления,
бездушного и безмысленного, лишенного всякой живой связи с управляемыми
объектами, всякого понимания их сути. Стругацкие точно фиксируют здесь
черты типажа ответственного работника — порождения только что отошедшей
тогда эпохи: и подкрепление любой своей нелепости ссылками на авторитет
народа, от имени которого только и глаголет данный администратор; и
объявление всего лежащего за рамками его представлений вредным и ненужным;
и отождествление интересов общества со своими собственными. Скрипит и
громыхает в повести действующая на принципе дурного автоматизма,
заправленная одними лишь начетническими цитатами и лозунгами
бюрократическая машина.
В сходной манере жесткой социальной сатиры, доходящей до гротеска,
выполнена повесть «Улитка на склоне». Перед нами жутковатый в своей
бессмысленно-кипучей активности мир некоего Института, сотрудники которого
заняты изучением загадочного и непостижимого Леса. Точный предмет
исследования, равно как в его цель, никому не ясны, что порождает всеобщую
путаницу и неразбериху, стыдливо прикрываемые видимостью строгой, чуть ли
не казарменной дисциплины.
Во всех этих произведениях главная мишень писателей — архаичный,
дорого обходящийся обществу стиль управления, некомпетентный и
недемократичный по своей сути. А вот в повести «Второе нашествие марсиан»
Стругацкие обращаются к исследованию типа сознания, во многом порождаемого
подобными деформациями общественных структур и механизмов. Точно воссоздана
здесь атмосфера захолустного городка, обитатели которого проводят дни в
сплетнях в пересудах, в обсуждении реальных происшествий и фантастических
слухов. «Антигерой» повести, отставной учитель гимназии Аполлон — человек
не злой и даже не начисто безнравственный. Просто он убежден: в его судьбе
все определяется не зависящими от него причинами. Аполлон служил
правительству без вопросов и сомнений. Но вот ситуация изменилась, что-то
произошло — идут слухи то ли о перевороте, то ли о высадке марсиан.
Стругацкие добиваются яркого комического эффекта, демонстрируя ту
эластичность, подвижность, с которой обывательский здравый смысл
приспосабливается к самым немыслимым обстоятельствам. Мысль о необходимости
подчиняться пришельцам, которых, к тому же, никто еще и в глаза не видел,
без помех овладевает сознанием жителей городка, привыкших к нерассуждающему
повиновению. Тем более что в повседневном их существовании почти ничего не
изменилось, а уровень жизни горожан даже повысился.
Что же касается таких материй, как человеческое достоинство, совесть,
свобода, исторические и культурные ценности — то для Аполлона и ему
подобных это роскошь, духовный десерт, который можно себе позволить во
времена благополучные. Но если эти абстракции требуют от человека
поступков, сопряженных хоть с минимальным риском — их следует
незамедлительно отбросить. Этим нехитрым правилом и руководствуются Аполлон
и его сограждане в сложившейся ситуации. Как видим, в середине и конце
шестидесятых годов Стругацкие в своих произведениях поднимают вопросы,
актуальные я для того времени, но особенно громко резонирующие сегодня —
вопросы демократизации общественной жизни, раскрепощения творческой энергии
народа. Они ведут борьбу с самыми различными проявлениями косности,
социальной рутины. Они берут «социальный интеграл» конформизма, эгоизма,
безответственности, они рассматривают эти качества «под знаком вечности» и
обнажают их несовместимость с идеалами коммунизма, с родовыми интересами
человечества. И не случайно противники всего живого, честного, мыслящего
наносят в это время Стругацким несколько ощутимых ударов — не полемической
шпагой, а дубиной. В 1969 году повесть «Второе нашествие марсиан» была
подвергнута разносной критике сразу в двух периодических изданиях:
«Журналисте» и «Огоньке». В фельетоне Ивана Краснобрыжего «Двуликая книга»
и статье Ивана Дроздова «С самой пристрастной любовью» совпадают и набор
обвинений, и методика их обоснования, и даже отдельные формулировки.
Сейчас, разумеется, нет нужды давать развернутые ответы на подобные
обвинения. Упоминаю я о них лишь в подтверждение своей мысли: работа
братьев Стругацких имела в те годы в высшей степени актуальный смысл.
Впрочем, тут пора остановиться. У читателя может сложиться
впечатление, будто Стругацкие ограничивают свои задачи острыми
фехтовальными выпадами, нацеленными в негативные явления нашей общественной
жизни, лишь задрапированными — для пущей аллегоричности — в фантастические
одеяния. Это, конечно, не так. Актуальность писатели всегда понимали
гораздо более широко. Эпиграфом к повести «Хищные вещи века» служат слова
Сент-Экзюпери; «Есть лишь одна проблема — одна-единственная в мире —
вернуть людям духовное содержание, духовные заботы...». Слова эти точно
выражают направленность и масштаб творческих усилий Стругацких. Однако
легко сказать — вернуть духовное содержание. Здесь, увы, не помогают самые
добрые намерения, самые возвышенные наставления и проповеди. Недаром
горький вопрос о действенности литературы в последнее время все чаще звучит
в дискуссиях и обсуждениях.
Слишком смело было бы утверждать, что именно Стругацким лучше других
удается справиться с духоподъемными задачами. А все же постоянный
читательский интерес к их книгам говорит о небезуспешности усилий
писателей. Какие же особые средства воздействия призвали они себе на
помощь? Тут не обойтись без того, чтобы заглянуть в их творческую
лабораторию. Ведь лаборатория «магов» — место интересное.
Прежде всего, Стругацкие побуждают читателя удивиться,
заинтересоваться, стряхнуть с себя инерцию восприятия — будь то восприятие
литературы или самой жизни. И здесь им на помощь приходит фантастический
«хронотоп» — сочетание обстоятельств времени и места действия. Кабина
космического корабля, экзотические инопланетные реалии, далекое будущее
Земли — все эти неотъемлемые принадлежности фантастического жанра сами по
себе мобилизуют читательское воображение. Но и заслуга авторов тут
несомненна. Они владеют даром особо выразительной передачи атмосферы
необычного. И добиваются они этого отнюдь не «экстенсивным» путем, не
механическим нагнетанием фантастического, что часто встречается в
тривиальной литературе.
Вспомним роман «Пикник на обочине». Образ Зоны — предполагаемого места
посещения Земли пришельцами из космоса — создается в первую очередь зримым
описанием удивительных явлений; встречающихся там на каждом шагу. Но образ
этот так сильно действует на наше воображение еще и потому, что
располагается Зона по соседству с заштатным городком Хармонтом, бытовые
приметы которого воссозданы в романс в добротной реалистической манере.
Второй «камень», лежащий в основании художественного мира Стругацких —
это тайна. Мало кто из признанных мастеров детективного жанра может
соперничать с ними в искусстве владения всеми рычагами тайны. Необъяснимое
событие или ситуация, информационный «провал», разрыв в цепи причин и
следствий — непременные атрибуты почти каждого произведения писателей,
начиная с середины шестидесятых. Стругацкие прекрасно сознают, сколь
глубоко укоренена в наших душах потребность в таинственном, и щедро се
удовлетворяют. Однако тайна для Стругацких — это и одна из существенных
сторон нашего существования, одно из измерений нашего мира. В ней
концентрируется не известное, непознанное, что разлито в окружающей жизни.
В зрелых произведениях писателей — таких, как «Пикник на обочине». «За
миллиард лет до конца света», «Жук в муравейнике» — загадочная ситуация
оказывается и этически значимой. Здесь важно не только раскрыть тайну, но и
определить, какая линия поведения в условиях неопределенности является
самой достойной, отвечающей критериям гуманистической морали.
Рекорд по «удельному весу» таинственного принадлежит, наверное, «Жуку
в муравейнике». Тайна там многоконтурна, многослойна. Постепенно, снимая
один покров загадочного за другим, приближаемся мы к пониманию истинного
смысла драмы, разыгрывающейся на страницах повести. В центре этой драмы —
личность и судьба Льва Абалкина. Сюжет ее движется
| |  скачать работу |
Творчество братьев Стругацких |
