Творчество Солженицына
сознавалась писателями-реалистами
как властно требующая от человека ответственной причастности ей».
Солженицын в своем творчестве утверждает традиционную для реализма
связь характеров с микросредой и макросредой: ближайший социально-бытовой
ряд, сформированный хронотопом шарашки с ее тюремными спальнями и рабочими
комнатами или же макарыгинской квартиры с богатым дореволюционным хрусталем
и коврами, Скупаемыми по дешевке его женой, есть отражение общей
политической ситуации, макросреды последних лет сталинской эпохи, от
Которой в равной степени зависят последний на шарашке дворник Спиридон и
министр МГБ Абакумов. Противостояние героя Системе, рассматриваемое
Солженицыным как взаимодействие характера со средой, формирующее этот
характер, создает главный конфликт романа.
Этот конфликт определяется тем, что Система лишает человека свободы.
Именно проблема свободы, внешней и в гораздо большей степени внутренней,
предопределяет проблематику романа.
Парадоксальность ситуации состоит в том, что не только заключенные, но
все герои романа оказываются в вольном или невольном противостоянии
Системе. Даже ее адепты, рвением и страхом которых она держится,
оказываются не в ладу с ней: сама Система античеловечна, основана только на
страхе и несвободе, и ее творцы становятся ее заложниками.
Ярость, раздражение и страх определяют психологическое состояние
Сталина. Человек, власть которого не ограничена ничем, сравнивается
Солженицыным с арестантом:
«Еще два десятилетия, подобно арестанту с двадцатилетним сроком, он
должен был жить, и не больше же в сутки спать, чем восемь часов, больше не
выспишь. А по остальным часам, как по острым камням, надо было ползти,
перетягиваться уже немолодым, уязвимым телом».
(Впоследствии Солженицын откажется от домысливания бытовых деталей,
городского или сельского пейзажа и интерьера; напротив, в его творениях
читатель встречает почти документальное воспроизведение бытовой обстановки,
он предельно внимателен к самой, казалось бы, незначительной бытовой черте.
Еще раз напомним: внимание к быту дает возможность обнаружить высшую,
онтологическую символику, воспринять реальную жизнь как художественное
творение насыщенное множеством смыслов благодаря присутствию в ней Высшего
Промысла.)
Заложником тотального страха, порожденного Системой, оказывается и
министр МГБ Абакумов, пришедший на прием к Сталину:
«Этот рослый мощный решительный человек, идя сюда, всякий раз
замирал от страха ничуть не меньше, чем в разгар арестов граждане по ночам,
слушая шаги на лестнице».
Трагикомизм ситуации состоит в том, что оба собеседника оказываются
заложниками унизительной ситуации тотального страха, порожденного Системой
и делающей их ничуть не более свободными, чем заключенные. Сталин,
размышляющий, глядя на горящие уши Своего министра, о том, «не наступил ли
уже момент, когда этим человеком надо пожертвовать», тоже оказывается
заложником Абакумова: все обеспечение жизнедеятельности вождя оказывается в
руках людей из МГБ. «Так что в каком-то искаженно-ироническом смысле Сталин
сам был подчиненным Абакумова. Только вряд ли бы успел Абакумов эту власть
проявить первый».
Чувство страха, униженности и несвободы формируют типические
обстоятельства социально-политической жизни у внешне благополучных и
властительных героев романа.
Каждый из этих героев романа, порабощенный своей средой, нормами
социальной жизни, к которой все оказываются причастны, теряет свободу и
предстает глубоко несчастным.
Социальное положение человека, его место в общественно-государственной
иерархии оказывается в художественном мире романа обратно пропорциональным
степени личной свободы и счастья, доступных ему.
С ответом на эти вопросы связана этическая и философская проблематика
романа. Она формируется тем, как решается проблема свободы и несвободы
человека. С решением этого вопроса связана и концепция личности,
предложенная Солженицыным.
Говоря о концепции личности, представленной в произведениях
Солженицына, необходимо понять, что такое свобода и какой ценой достается
она человеку.
Идею свободной личности в обстоятельствах, которые, казалось бы,
лишают человека всяческой свободы, высказывает заключенный Бобынин в своей
беседе с Абакумовым, утверждая себя значительно более свободным человеком,
чем всесильный министр МГБ:
«Свободу вы у меня давно отняли, а вернуть ее не в ваших силах, ибо ее
нет у вас самих. Лет мне отроду сорок два, сроку вы мне отсыпали двадцать
пять, на каторге я уже был, в номерах ходил, и в наручниках, и с собаками,
и в бригаде усиленного режима — чем еще можете вы мне угрозить? Чего еще
лишить? <...> Вообще, поймите и передайте там, кому надо выше, что вы
сильны лишь постольку, поскольку отбираете у людей не все. Но человек, у
которого вы отобрали все — уже не подвластен вам, он снова свободен».
Свобода, о которой говорит Бобынин, отнюдь не внешняя. Это внутренняя
свобода, которая доступна людям, наделенным даром интенсивной внутренней
жизни. Таковы Бобынин, Нержин, Сологдин, Герасимович.
Проблема свободы или несвободы человека, центральная для романа,
заставляет нас вновь вернуться к системе персонажей. Оказывался, герои,
принадлежащие разным хронотопам романа, при всем различии их жизненного
положения, существуют в рамках одной и той же социально-политической
Системы (которая трактуется Солженицыным как среда, как типические
обстоятельства, воздействующие на характер). Именно эта среда лишает героев
мыслимых и немыслимых степеней внешней свободы.
Поэтому нельзя воспринять систему персонажей как построенную по
принципу противопоставления заключенных и их тюремщиков, свободных и
несвободных людей. Это будет принцип ложного противопоставления: в равной
степени несвободны все. Но различны варианты их несвободы: офицеры МГБ
оказываются не только заложниками жизненных благ, которых могут лишиться в
любой момент: престижных квартир, дорогого хрусталя, фарфора, огромных
зарплат, персональных машин и роскошных кабинетов, — но и любого
неожиданного политического поворота, который Система продуцирует как бы
сама по себе, без видимого участия людей, входящих в нее. И герои,
принадлежащие хронотопу макарыгинской квартиры, неизбежно Ощущают себя
возможными будущими жертвами такого поворота.
Истинно свободными людьми предстают в романе те из героев, что сумели
найти свободу в собственной душе — внутреннюю, тайную свободу в пушкинском
смысле. Их свобода не зависит от внешних обстоятельств — зигзагов Системы,
расположенности или не расположенности начальства. Лишенные Системой всего
— имущества, нормальной семьи, отцовства, свободы — эти герои способны
осмыслить собственное положение как позитивное и забыть заботы
самоустроения, обретя свободу внутреннего самостояния.
В забвении забот самоустроения и в поисках истины самостояния и лежит
философская идея, постигнутая автором и его мыслящими героями: Нержиным,
Герасимовичем, Бобыниным. Самостояние требует жертвы — арестантскими
благами шарашки, надеждой, пусть и призрачной, на скорое освобождение, на
обретение семейного счастья. Но лучшие герои Солженицына идут на эти
жертвы, выходя из конфликта с Системой победителями и не соблазняясь
компромиссами, предложенными ей.
Эти компромиссы могут быть различны. Вся жизнь Яконова - история
одного большого компромисса с Системой. На компромисс с ней идет в итоге
своих размышлений и Дмитрий Сологдин. От компромисса отказываются Нержин и
Герасимович. Но в любом случае предложенный компромисс ставит человека
перед выбором и требует от него самоопределения. По Солженицыну, выигрывает
и получает истинное освобождение сумевший отказаться от компромисса. В этом
убеждает и разрешение конфликта в романе, и судьба его автора.
1.3Система творческих координат Солженицына – «Архипелаг ГУЛАГ»
«Вот они выходят на трибуну, обсуждая «Ивана Денисовича». Вот они
обрадовано говорят, что книга эта облегчила их совесть (так и говорят...).
Признают, что я дал картину еще очень смягченную, что каждый из них знает
более тяжелые лагеря. (Так —ведали?..) Из семидесяти человек, сидящих по
подкове, несколько выступающих оказываются сведущими в литературе, даже
читателями «Нового мира», они жаждут реформ, живо судят о наших
общественных язвах, о запущенности деревни...
Я сижу и думаю: если первая крохотная капля правды разорвалась как
психологическая бомба — что же будет в нашей стране, когда Правда обрушится
водопадами?
«А — обрушится, ведь не миновать».
Так—пророчески—писал А.И. Солженицын в своей великой книге «Архипелаг
ГУЛАГ». И сбылось по слову его. Прошло каких-то 17 лет — по масштабам
истории мгновение,— и вот рухнул казавшийся неколебимым и всесильным
советский тоталитарный режим, погребая под своими обломками живых — в
противников его, я сторонников, и палачей, и жертв. «Вожди Советского
Союза», ухе вступившие на скользкую тропу «перестройки», изо всех сил
сопротивлялись публикации Солженицына на родине писателя, мыслителя,
гражданина. Широковещательно объявленная и разрекламированная &
| |  скачать работу |
Творчество Солженицына |
