Женские образы в древнерусских житийных повестях XVII века (Повесть о Марфе и Марии, Повесть об Ульянии Лазаревской)
Другие рефераты
Орловский государственный университет
Кафедра истории русской литературы XI-XIX вв.
Женские образы в житийных повестях XVII века («Повесть о Марфе и Марии»,
«Повесть об Ульянии Лазаревской»)
Дипломная работа студентки 5 курса
Журавлевой И.
Научный руководитель – доктор филол.наук,
профессор Антонова М.В.
Орел, 2002
Содержание
Введение 3
Глава 1. Эволюция житий и особенности образования агиографического
жанра на русской почве 5
§1. Композиционный житийный канон 6
§2. Жанровый житийный канон и типы сборников 10
§3. Очерк развития древнерусских житий 13
1-й этап 13
2-й этап 16
3-й этап 21
4-й этап 24
§4. Некоторые направления эволюции агиографического жанра 26
Глава II. Критико-библиографический обзор исследований «Повести об
Ульянии Лазаревской» и «Повести о Марфе и Марии» 31
§1. Палеографический обзор текстов 31
§2. Изучение исторической основы повестей 35
§3. Изучение художественной специфики повестей и образов героинь 38
Глава III. Святость и праведность Ульянии Лазаревской и сестер Марфы и
Марии 46
§1. Ульяния Лазаревская как святая 46
§2. Сестры Марфа и Мария как праведницы 54
§3. Отражение христианских представлений о роли женщины в семье в
«Повести об Ульянии Осорьиной» и «Повести о Марфе и Марии» 59
Выводы 67
Библиография 69
Введение
Образ женщины в произведениях древнерусской литературы встречается не
столь часто. В соответствии с принципами создания человеческого характера в
средневековье персонаж мог быть показан либо с положительной, либо только с
отрицательной стороны. Героини древней книжности не стали исключением. С
одной стороны, на страницах поучений, слов и посланий мы находим
собирательный образ «злой жены» – сварливой и некрасивой (как у Даниила
Заточника в XIII веке) или блудницы и любодеицы (как у митрополита Даниила
в XVI веке). С другой стороны, русскими книжниками созданы высокие
идеальные характеры женщин: это мудрая княгиня Ольга, поэтичная Ярославна,
святая Феврония. В роду замечательных женских образов средневековой русской
литературы стоят Ульяния Лазаревская и сестры Марфы и Мария, которые стали
героинями произведений, написанных в первой половине XVII века.
Объектом данной квалификационной работы являются образы женщин в
легендарно-агиографических произведениях – «Повести об Ульянии Лазаревской»
и «Повести о Марфе и Марии».
Цели и задачи работы состоят в следующем:
- представить общий очерк развития житийного жанра в древнерусской
книжности, чтобы понять механизм формирования легендарно-
агиографической повести;
- дать обзор доступной исследовательской литературы о произведениях
и сделать выводы о степени изученности женских образов в них;
- рассмотреть черты, определяющие святость и праведность героинь;
- проанализировать, как в образах героинь реализуются представления
православия о женщине-христианке.
Поставленные цели и задачи являются новыми в изучении образов Ульянии
Осорьиной и сестер Марфы и Марии. Этот аспект обращения к персонажу
древнерусской литературы вообще представляется актуальным на современном
этапе развития национальной духовности, когда стало возможным изучение
православных основ отечественной культуры и литературы.
Работа состоит из введения, 3 глав и заключения. Список изученной
литературы состоит из 19 наименований.
Глава 1. Эволюция житий и особенности образования агиографического жанра на
русской почве
Житие как жанр средневековой литературы представляет собой сюжетное
повествование о человеке, которого церковь за его подвиги возвела в степень
“святого”. В основе жития лежала биография героя, чаще всего исторического
лица, известного самому автору лично или по рассказам его современников.
Целью жития было прославить героя, сделать его образцом для последователей
и почитателей. Необходимая идеализация реального персонажа вела к
обязательному нарушению жизненных пропорций, к отрыву его от земного и
плотского, превращению в божество. “Чем дальше отдалялся житийный автор по
времени от своего героя, тем фантастичнее становился образ последнего”.[1]
“Житие не биография, а назидательный панегирик в рамках биографии, как и
образ святого в житии не портрет, а икона”[2]. Живые лица и поучительные
типы, биографическая рамка и назидательный панегирик в ней, портрет и икона
— это необычное сочетание отражает самое существо житийного художественного
способа изображения. Это же сочетание поясняет и тот факт, что более
реальными и жизненными были древние жития, близкие по времени написания к
эпохе жизни и деятельности своего героя.
Необходимо подчеркнуть важность житийного жанра, поскольку именно в
нем на протяжении всего средневековья рассказывалось о человеке. Герой
жития, независимо от его богатства или бедности, от социального положения и
учености, воспринимался любым читателем как себе подобный. Читатель мог
видеть себя в этом герое, мог ему завидовать, брать с него пример,
вдохновляться его подвигами. Судьба человека и более того — попытки
заглянуть в его внутренний мир, поэтизация духовного подвига не могли не
привлекать к этому виду литературы сердца и умы. Это было единственное в
средние века повествование о человеческой судьбе. Если “в рамках
летописания складывались основы историзма русской литературы и ее
патриотического понимания героики воинского и гражданского подвига, то с
равным правом можно сказать, что в русле агиографической традиции
формировался интерес русской литературы к внутреннему миру человека, ее
нравственный оптимизм, ее доверие, а отсюда и высокая требовательность к
человеку как существу по самой своей природе “духовному”, альтруистическому
и нравственно ответственному”.[3]
§1. Композиционный житийный канон
В византийской литературе жития сформировались на основе традиции
античного исторического жизнеописания, эллинистического романа и похвальной
надгробной речи. По объему излагаемого биографического материала, как
правило, выделяют два вида жития :
1) биографическое (биос),
2) мученическое (мартириос).
Биос дает описание жизни христианского подвижника от рождения до
смерти, мартириос рассказывает только о мученической смерти святого.
Последняя форма - более древняя, связана с гонениями на первых христиан. В
основе этого типа житий лежат “протоколы” допросов христиан, поэтому они
как бы документированы. Полная биография не берется, рассказывается только
о мучениях святого.
Житие вместе с историческими хрониками и литургическими гимнами долгое
время было ведущим жанром в византийской литературе. Зачастую житийный
материал настолько отходил от необходимого восхваления идеального героя,
что смыкался с апокрифической литературой. Уже к Х в. в Византии нарастает
ощущение необходимости упорядочить жанровые рамки и состав житийных
повестей. Нормализация и своеобразное подведение итогов было осуществлено
Симеоном Метафрастом (X в.), составившим огромный сборник житий святых,
расположенных помесячно, отредактированных и исправленных им. В
монументальном труде Метафраста был отработан ставший столь популярным
впоследствии, житийный канон: трехчленность, вводное самоунижение
агиографа, обращение к богу и святым за помощью, многочисленные цитаты и
параллели из священных книг. За обязательным вступлением следовало столь же
обязательное по канону описание рождения героя от благоверных родителей,
учение, уход из дома, первые духовные подвиги и т. д. Отработан и
канонизирован был также и высокий риторический стиль житийного
повествования и нравоучительно-идеализирующий характер сюжета.
Основной репертуар русских нормативных житий писался этому
обязательному канону. Всякое житие должно было иметь, как уже было сказано,
вступление, изложение и заключение. Вступление начиналось с обращения к
читателям-“мучениколюбцам”, с призывом прославить святого. Часто во
вступлении авторы перечисляли причины, по которым отважились приступить к
описанию жизни святого, несмотря на свою греховность и неученость. Это
именно то традиционное самоуничижение, которое стало постоянным приемом не
только в жанре жития. Потом следовало перечисление источников, по которым
писалось житие, а затем шли многочисленные цитаты из святых книг,
библейские параллели, сравнения с апостолами, другими святыми и
подвижниками. Эти общие, абстрактные пассажи, описательные моменты зачастую
повторялись без изменений во многих житиях, создавая необходимую, по мнению
агиографа, пышную рамку, прославляющий ореол. Отступления от канона в этой
части шли по линии почти полного сокращения абстрактного, описательного,
неопределенного. Нередко от всей первой части оставалось одно традиционное,
а иногда и искреннее, сомнение автора в своих силах, замечание о гр
| |  скачать работу |
Другие рефераты
| 
