Женские образы в древнерусских житийных повестях XVII века (Повесть о Марфе и Марии, Повесть об Ульянии Лазаревской)
я отходят от старых схем в сторону большей
драматизации описания святого, зачастую из всего жизнеописания выбираются
только наиболее драматические, впечатляющие эпизоды: вводятся внутренние
монологи, эмоциональные диалоги, зачастую меняющие даже тип повествования.
Оно превращается в простой рассказ, богатый историческими и бытовыми
наблюдениями, в военно-патриотическую повесть, в поэтическую сказку, в
семейные памяти и мемуары.
На базе житий, внутри самого жанра происходит процесс
формообразования, и отдельные жития приближаются все больше к различным
литературным или фольклорным жанрам. Одни жития начинают походить на
рассказы, другие на исторические, воинские, бытовые или психологические
повести, третьи на остросюжетные новеллы, четвертые на поэтические сказки,
некоторые принимают вид забавных небылиц, иные имеют легендарный характер
или приобретают подчеркнуто проповеднически поучительное звучание, другие
не отказываются от занимательности и определенных элементов юмора и иронии.
Все это разнообразие, нарушающее канонические рамки религиозного жанра,
отрывает его от церковной линии и приближает к светским повестям и
рассказам.
Исключительное разнообразие житийного материала, служившее основой для
постоянного внутрижанрового развития и изменений, происходивших и
нараставших в недрах самого жанра, сделало жития благодатной почвой для
возникновения ростков новой светской повествовательной литературы.
Глава II. Критико-библиографический обзор исследований «Повести об Ульянии
Лазаревской» и «Повести о Марфе и Марии»
«Повесть о Марфе и Марии» и «Повесть об Ульянии Осорьиной» обычно в
исследовательской литературе считаются житейно-биографическими.
Произведение об Ульянии Осорьиной называют одним из первых опытов биографии
частного человека.
Частная жизнь Марфы и Марии и бытовая коллизия в основе памятника,
рассказывающего о воздвижении чудотворного креста на реке Унже[13].
Анализируемые повести нельзя считать всесторонне и полно
исследованными, им посвящено не так много работ. Наибольший вклад внесли
Ф.И. Буслаев, М.О. Скрипиль, Д.С. Лихачев, А.М. Панченко, Н.С. Демкова и
некоторые другие.
§1. Палеографический обзор текстов
Анализ списков «Повесть о Марфе и Марии» и «Повесть об Ульянии
Осорьиной» был проведен М.О. Скрипилем. В VI томе Трудов Отдела
древнерусской литературы исследователь издал «Повесть об Ульянии Осорьиной»
в двух редакциях[14].
На самом деле М.О. Скрипилю было известно 30 «Повести об Ульянии
Осорьиной», но к текстологическому изучению он привлек 27 списков.
Как было сказано выше, «Повесть об Ульянии Осорьиной» представлена в
двух редакциях, вторая из них имеет два варианта. Исследователь отмечает,
что ни одна из двух редакций не сохранила первоначальный вид произведения
Дружины Осорьина.
Между первой и второй редакциями можно наблюдать некоторые различия. В
первой редакции М.О. Скрипиль указывает на «сокращение и искажение
первоначального текста, во «второй» же – его значительное распространение.
Но все же «первая» редакция стоит ближе к архетипу, чем вторая».[15] Также
исследователь считает, что при одинаковом составе эпизодов первая редакция
короче второй. Текст второй редакции повести наиболее распространен за счет
«присочиненного в агиографической манере и ряда ссылок на слова священного
писания».[16] Замысел второй редакции, по мнению М.О. Скрипиля, очевиден:
«автор сознательно хотел сделать образ Ульянии житийным и аскетичным».
Кроме всего сказанного исследователь указывает, что первая редакция повести
сопровождается «чудесами», что является свидетельством более раннего
возникновения именно этой редакции. Вторая редакция имеет агиографический
характер, а первая – характер светской биографии. Однако, как замечено
исследователем, именно светская биография получает заглавие «Усиление
святыя преподобная Ульянеи, муромския чудотворцы» и становится официальным
житием, которое сохраняется в церкви и постепенно обрастает «чудесами».[17]
В.Н. Тагунова проанализировала списки «Повесть об Ульянии Осорьиной»,
хранящиеся в Муромском рукописном собрании. В ее статье дается краткое
описание муромских списков с указанием на особенности, отличающие их от
списков, исследованных М.О. Скрипелем. «Муромские списки «Повести об
Ульянии Осорьиной» представляют интерес для дальнейших исследований этого
произведения. Сопоставление этих списков с другими, еще не исследованными
текстами, несомненно прольет более яркий свет не содержание первоначальной
редакции, которая еще не выяснена».[18]
Рассматривая рукописи «Сказания о Воздвижении чудотворного креста на
реке Унже», М.О. Скрипиль также обнаруживает два варианта текста памятника.
Однако агиографический стиль более ощутимо проявляется в первоначальной
редакции, где «сестры подчеркнуто совершают все по установленному
«чину».[19]
В некоторых списках повести сохранилось предисловие, в котором
указывается, что произведение составлено не просто на основе устной
легенды, а базируется на записи сказания, которое было сделано по повелению
Муромского архиепископа Моисея приблизительно между 1638-1651 годами. М.О.
Скрипиль полагал, что сама легенда об Унженском кресте могла сложиться уже
к XVI веку, и в тексте повести отразилось несколько этапов ее
формирования.
Современные исследователи замечают, что анализ различных пластов
внутри сказания (легендарного, литературного) затруднен, поскольку
произведение было издано по случайным спискам, их литературная история не
исследована, и остается не ясным, первый или второй вариант повести
является первоначальным.[20]
Авторы коллективного труда «Истоки русской беллетристики» считают, что
оба варианта повести значительно отличаются друг от друга и по
стилистическому оформлению, и по содержанию. В первом варианте больше
присутствует агиографическая литературная традиция, «он насыщен
религиозными сентенциями, изобилует этикетными формулами и ситуациями».[21]
Исследователи также отмечают, что рассматривая оба варианта повести
можно заметить отличие в содержании. В первом варианте отсутствуют
некоторые эпизоды второго варианта. Так, например, история сестер теснее
связана с «божественным промыслом».
В работе указывается, что второй вариант повести, изданный М.О.
Скрипилем, передает текст в более свободной от религиозной стихии форме,
хотя и здесь присутствуют цитаты из Евангелия и апостольских посланий. Во
втором варианте более заметно стремление к драматизации текста. «Сцена
узнавания сестер разработана не описательно, а как драматический этюд – с
диалогом героинь».[22]
Анализируя сюжет и идею повести, исследователи пришли к выводу, что
«ни один из вариантов полностью не сохранил авторского текста. Но кажется,
что первоначальная структура и стиль произведения лучше сохранились в
первом варианте, более точно передающем идеи создателя повести, хотя, по-
видимому переписчик, идя вслед лишь за одним слоем повествования повести –
агиографическим и не осознав художественного замысла в целом, убрал бытовые
сцены из окончания».[23] Второй вариант же сохранил бытовые эпизоды
архетипа и его можно рассматривать как переделку повести в духе эпохи: в
нем заметно стремление к большей, чисто внешней повествовательности.[24]
§2. Изучение исторической основы повестей
Исследователями давно отмечено, что автором «Повести об Ульянии
Осорьиной» является ее сын Каллистрат Дружины Осорьин. Автор называет
конкретные имена и фамилии, указывает на конкретные исторические события.
Например, отец Ульянии Иустин Недюрев действительно был одним из свидетелей
заключения купчей крепости 1539 года, которую писал Иван Дубенский, брат
Анастасии Лукиной, бабки Ульянии, у которой она воспитывалась после смерти
родителей. Исследователями обнаружены многочисленные документы, которые
доказывают родовитость Ульянии по линии родителей. Лукины – предки со
стороны матери – в XVI веке известны как болховские городовые дворяне. В
XVII веке род Лукиных был записан среди дворян города Мурома. Муромскими
городовыми дворянами были и Араповы (к которым принадлежала тетка Ульянии).
Род Осорьиных не был первостепенным в XVII веке. Однако известно, что
свекор героини повести служил в Нижнем Новгороде ключником, а муж ее был
записан в Муромской десятине 1576 года.[25]
Общепризнанно, что «Повесть об Ульянии Осорьиной» возникает в 20-30
годах XVII века и отражает конкретные события периода смутного времени.
Например, в тексте описывается голод, разразившийся во время правления
Бориса Годунова, который разрешил специальным указом в этот период
распускать челядь, чтобы люди могли сами находить себе пропитание. Именно
так и поступает Ульяния, она отпускает своих рабов на волю, в чем, по
наблюдению М.О. Скрипиля, отражаются весьма характерные черты во
взаимоотношениях дворян и их холопов в начале XVII века.[26]
Вообще в статье М.О. Скрипиля в VI томе Трудов Отдела древнерусской
л
| |  скачать работу |
Женские образы в древнерусских житийных повестях XVII века (Повесть о Марфе и Марии, Повесть об Ульянии Лазаревской) |
