Экзистенциальные проблемы в творчестве Ф.М.Достоевского (Дневник писателя, Сон смешного человека, Идиот)
Другие рефераты
СОДЕРЖАНИЕ:
Введение 2
Глава 1. «Самоубийство с лазейкой»: Образ Ипполита Терентьева.
1.1. Образ Ипполита и его место в романе 10
1.2. Ипполит Терентьев: «заблудшая душа» 17
1.3. Бунт Ипполита 23
Глава 2. Трансформация образа «смешного человека»: от логического
самоубийцы до проповедника.
2.1. «Сон смешного человека» и его место в «Дневнике писателя»
32
2.2. Образ «смешного человека» 35
2.3. Тайны сна «смешного человека» 40
2.4. «Пробуждение» и перерождение «смешного
человека» 46
Заключение 49
Список литературы 55
ВВЕДЕНИЕ.
Мир находится в постоянном поиске истины. После появления Христа, как
идеала человека во плоти, стало ясно, что высочайшее, последнее развитие
человеческой личности именно и должно дойти до того, чтобы «человек нашел,
сознал и убедился, что высочайшее употребление, которое может сделать
человек из своей личности – это уничтожить свое Я, отдать его каждому
безраздельно и беззаветно», - считает Федор Михайлович Достоевский.[1]
Человеку «необходимо, прежде всего, чтобы, несмотря на всю бессмысленность
мировой жизни, существовало общее условие осмысленности, чтобы последней,
высшей и абсолютной ее основой был не слепой случай, не мутный, все на миг
выбрасывающий наружу, и опять все поглощающий поток времени, не тьма
неведения, а Бог как вечная твердыня, вечная жизнь, абсолютное благо и
всеобъемлющий свет разума».[2]
Христос – это любовь, доброта, красота и Истина. К ним необходимо
стремиться человеку, ибо если человек не исполняет «закона стремления к
идеалу», то ждут его страдания и духовное смятение.
Достоевский, безусловно, человек «интеллигентного склада», и он,
несомненно, человек, пораженный вселенской несправедливостью. О царящей в
мире несправедливости он и сам заявлял неоднократно с мучительной болью, и
именно это чувство составляет основу постоянных раздумий его героев.
Чувство это порождает в душах героев протест, доходящий до «бунта» против
Творца: тем отмечены Раскольников, Ипполит Терентьев, Иван Карамазов.
Чувство несправедливости и бессилие перед нею калечат сознание и психику
героев, превращают их порой в издерганных, кривляющихся неврастеников. Для
человека разумного, думающего (тем более, для русского интеллигента,
склонного к рефлексии) несправедливость всегда «бессмыслица, неразумие».
Достоевский и его герои, пораженные бедствиями мира, ищут разумного
основания жизни.
Обретение веры – не одномоментный акт, это – путь, у каждого свой, но
всегда осознанный и безгранично искренний. Полным горя и сомнений был и
путь самого Достоевского, человека, пережившего ужас смертной казни,
попавшего с вершины интеллектуальной жизни в болото каторги, оказавшегося
среди воров и убийц. И в этой темноте – светлый образ Его, воплощенный в
Новом Завете, единственное прибежище для оказавшихся, как Достоевский, на
грани жизни и смерти с одной мыслью – выжить и сохранить душу живой.
Не счесть гениальных прозрений Достоевского. Он увидел ужас жизни, но
также и то, что есть выход в Боге. Он никогда не говорил о брошенности
людей. При всей их униженности и оскорбленности есть для них выход в вере,
покаянии, смирении и прощении друг друга. Самое большое достоинство
Достоевского в том, что он удивительно ясно показал, что если Бога нет, то
и человека нет.
С одной стороны, Достоевский предсказывает, что будет в последние
времена. Жизнь без Бога – полный распад. А с другой стороны, он так ярко
описывает грех, так живописует его, как бы вовлекая читателя в него. Он
делает порок не лишенным размаха, очарования. Любовь русского человека к
заглядыванию в бездну, о которой так вдохновенно говорит Федор Михайлович
Достоевский, обернулась для человека падением в эту бездну.
«Камю, Жид называли Достоевского своим учителем потому, что им
нравилось рассматривать, до какой глубины падения может дойти человек.
Герои Достоевского вступают в опасную игру, ставя вопрос: «Могу ли я или
нет переступить черту, которая отделяет человека от бесов?». Камю через это
переступает: ни жизни нет, ни смерти нет, ничего нет, если Бога нет».[3]
Экзистенциалисты – все поклонники Достоевского без Бога. «Достоевский как-
то писал, что «если Бога нет, то все дозволено». Это – исходный пункт
экзистенциализма (позднелат. «существование»). В самом деле, все дозволено,
если Бога не существует, а потому человек заброшен, ему не на что опереться
ни в себе, ни во вне. Прежде всего, у него нет оправданий. Действительно,
если существование предшествует сущности, то ссылкой на раз и навсегда
данную человеческую природу ничего нельзя объяснить. Иначе говоря, «нет
детерминизма», человек свободен, человек – это свобода.
С другой стороны, если Бога нет, мы не имеем перед собой никаких
моральных ценностей или предписаний, которые оправдывали бы наши поступки.
Таким образом, ни за собой, ни перед собой – в светлом царстве ценностей –
у нас не имеется ни оправданий, ни извинений. Мы одиноки, и нам нет
извинений. Это и есть то, что я выражаю словами: человек осужден быть
свободным. Осужден, потому что не сам себя создал; и все-таки свободен,
потому что, однажды брошенный в мир, отвечает за все, что делает».[4] Таким
образом, экзистенциализм отдает каждому человеку во владение его бытие и
возлагает на него полную ответственность за существование.
В связи с этим в мировой философской мысли выделились два основных
направления экзистенциализма - христианский и атеистический – объединяет их
лишь одно убеждение в том, что существование предшествует сущности. Оставим
за рамками исследования проблемы, интересующие экзистенциалистов-атеистов,
а обратим внимание на направление христианское, к коему русской философии
относятся труды Бердяева, Розанова, Соловьева, Шестова.[5]
В центре русского религиозного экзистенциализма стоит проблема
человеческой свободы. Через понятие трансцендирования – выход за пределы –
отечественные философы приходят к трансцендированию религиозному, которое,
в свою очередь, выводит их на убеждение, что истинная свобода – в Боге, а
сам Бог и есть выход за пределы.[6]
Неизбежным для русских экзистенциалистов было обращение к наследию
Достоевского. Как философское течение экзистенциализм возник в начале ХХ
века в России, Германии, Франции и ряде других стран Европы. Основным
вопросом, которым задавались философы, стал вопрос о свободе существования
человека – один из основных для Достоевского. Он предвосхитил ряд идей
экзистенциализма, в числе которых и индивидуальные честь и достоинство
человека, и его свобода – как самое главное, что есть на земле. Духовный
опыт, необыкновенная способность Достоевского проникать в сокровенное
человека и природы, знание о том, «чего никогда еще не было» сделали
творчество писателя поистине неисчерпаемым источником, питавшим русскую
философскую мысль конца XIX-начала ХХ века.
Творчество экзистенциалистов несет в себе трагический надлом. Если
свобода для человека дороже всего на свете, если в ней его последняя
«суть», то она же оказывается бременем, снести которое очень трудно.
Свобода, оставляя человека наедине с самим собой, раскрывает в душе его
лишь хаос, обнажает самые темные и низшие ее движения, то есть превращает
человека в раба страстей, приносит одни лишь только мучительные страдания.
Свобода привела человека на путь зла. Зло стало ее испытанием.
Но Достоевский в своих произведениях преодолевает это зло «силою
любви, из него исходившей, разгонял потоками психического света всякую
тьму, и как в знаменитых словах о «солнце, восходящем над злыми и добрыми»
- он тоже разламывал перегородки добра и зла и снова чувствовал природу и
мир невинными, даже в самом зле их»[7].
Свобода открывает простор для демонизма в человеке, но она же может
возвысить и ангельское начало в нем. В движениях свободы присутствует
диалектика зла, но есть в них и диалектика добра. Не в этом ли заключается
смысл той потребности в страдании, через которую (часто через грех)
приходит в движение эта диалектика добра?
Достоевского интересуют и им вскрываются не только грех, порочность,
эгоизм и «демоническая» стихия в человеке вообще, но не менее глубоко
отражаются движения правды и добра в человеческой душе, «ангельское» начало
в нем. Всю жизнь Достоевский не отходил от этого «христианского
натурализма» и веры в скрытое, не явное, но подлинное «совершенство»
человеческой натуры. Все сомнения Достоевского в человеке, все обнажения
хаоса в нем, нейтрализуются у писателя убеждением, что таится в человеке
великая сила, спасающая его и мир, - горе лишь в том, что человечество не
умеет использовать эту силу.
Напрашивается своего рода вывод, что
| |  скачать работу |
Другие рефераты
|
