Этический выбор литературного поколения 60-х
рвуде»: «Произошло это в грузинском
ресторане. Скончался у молоденькой официантки дед. Хозяин отпустил ее на
похороны. Час официантки нет, два, три. Хозяин ресторана нервничает – куда,
мол, она подевалась?! Некому, понимаешь, работать. Наконец официантка
вернулась. Хозяин ей сердито говорит:
- Где ты пропадала, слушай?
Та ему в ответ:
- Да ты же знаешь, Гоги, я была на похоронах. Это же целый ритуал, и все
требует времени.
Хозяин еще больше рассердился:
- Что я, похороны не знаю?! Зашел, поздравил и ушел! (27, III,336).
Чем-то эта ситуация напоминает древнюю фиджийскую легенду о том, как
люди сделались смертными.
На свете боги долго спорили, как должен умирать человек. Старый добряк
месяц предложил, чтобы человек рождался, рос, уходил и рождался снова. Так,
как происходит с ним самим. Но крыса была против. Она говорила и говорила,
спорила с богами, болтала без умолку. Наконец, им надоели обсуждения и они,
утомленные, начали дремать. Все проголосовали за то, чтобы человек умирал,
потому что все устали от разговоров.
Довлатов, как та легендарная мышь, хочет заговорить смерть и
обессмертить человека. Он игнорирует и смеется над ней. Его герои
забалтывают ее, сводят смерть к ничего не означающим переменам в жизни.
Абсурд терпим к смерти, поскольку смерть – это жизнь в нелепом ее
проявлении. Смерть, как и абсурд, - это зависимость человека от мира. Герою
Довлатова необходимо сохранить и свою жизнь и инобытие. Найти иную смерть,
чем смерть биологическую. И этой смертью станет ИНАЯ ЖИЗНЬ.
§9. Преодоление абсурда смерти смехом
Смех над холмиком летает,
И хохочет и грустит…
Н.Заболоцкий
Харон. Откуда. ты выкопал, Гермес?
этого киника? Всю дорогу
болтал, высмеивал и вышучивал
всех, сидевших в лодке, и, когда
все плакали, он один пел.
Лукиан «Харон и Менипп»
В знаменитом описании римского карнавала в «Итальянском путешествии»
Гёте попытался разглядеть за карнавальными образами их глубинный смысл.
Приводится глубоко символичная сцена: во время «moccoli» мальчик гасит
свечу своего отца с веселым криком: «Смерть тебе, синьор отец!» Призыв
смерти близкому человеку – особый элемент карнавала, символизирующий
грядущие перемены и обновления. Образ беременной Смерти – это образ,
характеризующий единоначалие и двуединство рождения и смерти. Поэтому
издевательство. Кощунственная насмешка и пренебрежение к Смерти – это
традиционные элементы ритуального смеха, направленные на осмеяние высшего.
Срамословили Солнце, высших богов, умерших близких /похоронный смех/.
Осмеяние сливалось с диким ликованием и сознанием собственной силы,
возможностью управлять всем миром. Строгий Ликург воздвиг смеху статую.
Смех – победитель над горем, смертью и веками.
Всю свою жизнь человек борется со страхом смерти. Следуя советам
Эпикура, он приучает себя к мысли, что Смерть не имеет к нам никакого
отношения. Но непоколебимыми остаются боязнь физической гибели и отчаяние
перед неизбежным концом. Страх перед смертью вошел в нашу кровь, в наше
сознание, в наше пространство и время. «Времена не выбирают, в них живут и
умирают», - писал наш современник. Философские течения и школы ХХ века
намертво увязали понятие смерти с понятием времени. «Momento mori». Думай о
ней! Стал бы человек делать что-то глупое и ненужное, если бы знал, что
умрет через какие-то полчаса? Да и вообще стал бы он что-то делать? Он в
бездействии перестал бы жить. По мнению известного психоаналитика Э.Фромма,
избавиться от страха смерти все равно, что избавиться от собственного
разума или от тела, которое и заставляет желать жизни. Некоторые
исследователи считают, что страх перед смертью – это не врожденное, а
приобретенное в ходе жизни свойство психики. Л.Уотсон был поражен фактом,
что страх смерти возникает только у взрослых людей и только у тех, кто
имеет время для размышления над этой темой. У наших писателей и художников,
поэтов и музыкантов достаточно времени для этой темы, и они достаточно
потрудились над ней. С садистским азартом они отправляют на тот свет своих
героев: «Смерть Ивана Ильича», «Смерть в Венеции», «Девушка и смерть»,
«Приглашение на казнь»… Вообще ХХ век – это век терпимый к летальным
исходам. Россия – воспринимаемая как страна, которой смерть к лицу: «Россия
погибает. Ну и пускай. Ей вроде бы к лицу. Никому не пошло так умереть, как
Ей,» - говорит герой Вен.Ерофеева. Не наследственное ли это чувство у
нашего века, передавшееся то ли от карнавальных профанаций, то ли
взращенное в сердцах от унижений и предательств, многовекового зла наших
предков в наказание за кощунство и грех? «Земля – колыбель человечества. –
В колыбель тебя надо! В землю тебя надо!» – шепчут обезумевшие голоса.
Речь, конечно, идет не о детективах с громоздящимися трупами, а о
произведениях мирового масштаба. Например, для художников Ренессанса смерть
– чуть ли не праздник. Христос пишется яркими, жизнелюбивыми красками. А
ведь он распят! «Без гибели нет очищения», – скажете вы. Но ведь так
хочется жить…
Герои Довлатова относятся к смерти практически так же, как относились
к ней во времена мениппеи / «Менипповых сатир»/. Смерть своеобычна и
курьезна. Она существует вне времени, поэтому сообщение в газете «Новое
русское слово» о преждевременной кончине выглядит несколько абсурдно «как
будто умереть можно вовремя» (27,II,175). Время и смерть взаимоотрицают
друг друга, поэтому покупая обувь в магазине, можно только со смешком
заметить, а не последняя ли это пара в твоей жизни? А если и последняя, то
что тут такого? «Жил человек и умер» – «А чего бы ты хотел?». Смерть в
произведениях Довлатова живет в ореоле смеха: рядовой Пахопиль и другие
солдаты из «Зоны» совершают возлияния и «злоупотребляют» алкогольные
напитки не где-нибудь, а на кладбище. Причем эта процедура освещена
лирическим фоном: все происходит как по Бродскому, степенно и красиво, «под
мирное гуденье насекомых». В веселом духе описана смерть деда. Нелепо
звучит из мрачных валунов «презрительное и грозное - КАА-КЭМ! АБАНАМАТ»
(27,II,164). Возможно, презрение к смерти у Довлатова – чувство
наследственное. Особенно дерзко искушал он смехом смерть в своих анекдотах
типа: «У Игоря Ефимовича была вечеринка. Собралось пятнадцать человек
гостей. Неожиданно в комнату вошла дочь Ефимовых – семилетняя Лена. Рейн
сказал:
- Вот кого мне жаль, так это Леночку. Ей когда-то нужно будет ухаживать за
пятнадцатью могилами» (27,III,247).
Юмор достигается нарушением последовательности: здравая, располагающая
к веселью обстановка… и неожиданно мысль о том, что все эти счастливые,
жизнерадостные люди скоро умрут. И кто-то будет ухаживать за их могилами.
Но очень часто комический эффект достигается наоборот соблюдением точной
последовательности: «Сидел у меня Веселов, бывший летчик. Темпераментно
рассказывал об авиации. В частности он говорил:
- Самолеты преодолевают верхнюю облачность… Ласточки попадают в
сопла…Самолеты падают…Гибнут люди…Ласточки попадают в сопла…Глохнут
моторы…Самолеты разбиваются…Гибнут люди…
А напротив сидел поэт Евгений Рейн.
- Самолеты разбиваются, - продолжал Весело, - гибнут люди…
- А ласточки что – выживают?! – обиженно крикнул Рейн (27,III,247).
Абсурдно и комично выглядит ситуация с перепутанными покойниками. Сама
необходимость присутствовать на многих похоронах в качестве переносчика
гробов возмущала Довлатова. Автор издевается над кладбищенскими
церемониями, с их лицемерными речами и красивой убедительной скорбью, с их
официозностью и трепетным следованием традициям, с их лживыми некрологами и
неестественным желанием понравиться покойнику. Довлатова явно веселили
предчувствия вроде: «На Васильевский остров я приду умирать». Что такое
смерть, если к ней так долго готовятся люди? Забавно слышать фразу:
«Покойники – моя страсть». Нарочито грубый реализм как реакция человека с
тонким ощущением порядка на беспорядок грубой реальности, на смерть,
которая привносит в наш и без того разрушенный мир – хаос.
М.М.Зощенко собрал ряд анекдотов на тему смерти про библиотекаря,
который с необыкновенной любовью и рвением относился ко всем похоронным
делам. Почти ежедневно присутствовал на отпевании совершенно незнакомых ему
людей, любил писать эпитафии и рыть могилы. Возможно, общественное мнение
хочет заставить героя Довлатова так же ответственно исполнять возложенные
на него «похоронные обязанности», как исполняют их люди не совсем
нормальные. И герой идет на компромисс: выклянчивает костюм для таких
мероприятий, вдохновенно произносит речи у могилы малознак
| |  скачать работу |
Этический выбор литературного поколения 60-х |
