Формализм как школа
о между этими системами нет автоматической,
однозначной зависимости и, следовательно, отношение их может стать
носителем значений.
Кроме естественного языка человек имеет еще по крайней мере две стихийно
ему данные и поэтому не заметные для него, но тем не менее очень мощные
моделирующие системы, которые активно формируют его сознание. Это - система
"здравого смысла", каждодневного бытового сознания и пространственно-
зрительная картина мира.
Искусство вносит свободу в автоматизм и этих миров, разрушая однозначность
господствующих в них связей и расширяя тем самым границы познания. Когда
Гоголь сообщает нам, что у чиновника сбежал нос, он разрушает и систему
привычных связей, и отношение между зрительными представлениями (нос ростом
с человека). Но именно разрушение автоматизма связей делает их объектом
познания. После Гоголя наступила пора отказа от фантастики. Писатели
изображали мир таким, каким его сознает в его бытовых очертаниях
каждодневный опыт. Но это было сознательное избрание определенного типа
изображения при возможности других. В этом случае соблюдение норм
правдоподобия так же информативно, как и нарушение их. Эта область
человеческого сознания уже стала сферой сознательного и свободного
познания. Однако эти аспекты построения поэтического мира общи и поэзии, и
прозе и должны рассматриваться специально.
1 См.: Зарецкий В. А. Семантика и структура словесного художественного
образа / Автореф. канд. дисс. Тарту, 1966.
2 Вариант: на коем фрак (примеч. Козьмы Пруткова).
М. М. Бахтин
Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт
философского анализа.
Приходится называть наш анализ философским прежде всего по соображениям
негативного характера: это не лингвистический, не филологический, не
литературоведческий или какой-либо иной специальный анализ (исследование).
Положительные же соображения таковы: наше исследование движется в
пограничных сферах, то есть на границах всех указанных дисциплин, на их
стыках и пересечениях.
Текст (письменный и устный) как первичная данность всех этих дисциплин и
вообще всего гуманитарно-филологического мышления (в том числе даже
богословского и философского мышления в его истоках). Текст является той
непосредственной действительностью (действительностью мысли и переживаний),
из которой только и могут исходить эти дисциплины и это мышление. Где нет
текста, там нет и объекта для исследования и мышления.
«Подразумеваемый» текст. Если понимать текст широко — как всякий связный
знаковый комплекс, то и искусствоведение (музыковедение, теория и история
изобразительных искусств) имеет дело с текстами (произведениями искусства).
Мысли о мыслях, переживания переживаний, слова о словах, тексты о текстах.
В этом основное отличие наших (гуманитарных) дисциплин от естественных (о
природе) , хотя абсолютных, непроницаемых границ и здесь нет. Гуманитарная
мысль рождается как мысль о чужих мыслях, волеизъявлениях, манифестациях,
выражениях, знаках, за которыми стоят проявляющие себя боги (откровение)
или люди (законы властителей, заповеди предков, безыменные изречения и
загадки и т. п.). Научно точная, так сказать, паспортизация текстов и
критика текстов — явления более поздние (это целый переворот в гуманитарном
мышлении, рождение недоверия). Первоначально вера, требующая только
понимания — истолкования. Обращение к профанным текстам (обучение языкам и
т. п.). Мы не намерены углубляться в историю гуманитарных наук, и в
частности филологии и лингвистики, — нас интересует специфика гуманитарной
мысли, направленной на чужие мысли, смыслы, значения и т. п., реализованные
и данные исследователю только в виде текста. Каковы бы ни были цели
исследования, исходным пунктом может быть только текст.
Нас будет интересовать только проблема словесных текстов, являющихся
первичной данностью соответствующих гуманитарных дисциплин — в первую
очередь лингвистики, филологии, литературоведения и др.
Всякий текст имеет субъекта, автора (говорящего, пишущего). Возможные виды,
разновидности и формы авторства. Лингвистический анализ в известных
пределах может и вовсе отвлечься от авторства. Истолкование текста как
примера (примерные суждения, силлогизмы в логике, предложения в грамматике,
«коммутации»[1] в лингвистике и т. п.). Воображаемые тексты (примерные и
иные). Конструируемые тексты (в целях лингвистического или стилистического
эксперимента). Всюду здесь появляются особые виды авторов, выдумщиков
примеров, экспериментаторов с их особой авторской ответственностью (здесь
есть и второй субъект: кто бы так мог сказать) .
Проблема границ текста. Текст как высказывание. Проблема функций текста и
текстовых жанров.
Два момента, определяющие текст как высказывание: его замысел (интенция) и
осуществление этого замысла. Динамические взаимоотношения этих моментов, их
борьба, определяющая характер текста. Расхождение их может говорить об
очень многом. «Пелестрадал» (Л. Толстой) [2] . Оговорки и описки по Фрейду
(выражение бессознательного). Изменение замысла в процессе его
осуществления. Невыполнение фонетического намерения.
Проблема второго субъекта, воспроизводящего (для той или иной цели, в том
числе и исследовательской) текст (чужой) и создающего обрамляющий текст
(комментирующий, оценивающий, возражающий и т. п.).
Особая двупланность и двусубъектность гуманитарного мышления. Текстология
как теория и практика научного воспроизведения литературных текстов.
Текстологический субъект (текстолог) и его особенности.
Проблема точки зрения (пространственно-временной позиции) наблюдается в
астрономии и физике.
Текст как высказывание, включенное в речевое общение (текстовую цепь)
данной сферы. Текст как своеобразная монада, отражающая в себе все тексты
(в пределе) данной смысловой сферы. Взаимосвязь всех смыслов (поскольку они
реализуются в высказываниях).
Диалогические отношения между текстами и внутри текста. Их особый (не
лингвистический) характер. Диалог и диалектика.
Два полюса текста. Каждый текст предполагает общепонятную (то есть условную
в пределах данного коллектива) систему знаков, язык (хотя бы язык
искусства). Если за текстом не стоит язык, то это уже не текст, а
естественно-натуральное (не знаковое) явление, например комплекс
естественных криков и стонов, лишенных языковой (знаковой) повторяемости.
Конечно, каждый текст (и устный и письменный) включает в себя значительное
количество разнородных естественных, натуральных моментов, лишенных всякой
знаковости, которые выходят за пределы гуманитарного исследования
(лингвистического, филологического и др.), но учитываются и им (порча
рукописи, плохая дикция и т. п.). Чистых текстов нет и не может быть. В
каждом тексте, кроме того, есть ряд моментов, которые могут быть названы
техническими (техническая сторона графики, произношения и т. п.).
Итак, за каждым текстом стоит система языка. В тексте ей соответствует все
повторенное и воспроизведенное и повторимое и воспроизводимое, все, что
может быть дано вне данного текста (данность). Но одновременно каждый текст
(как высказывание) является чем-то индивидуальным, единственным и
неповторимым, и в этом весь смысл его (его замысел, ради чего он создан).
Это то в нем, что имеет отношение к истине, правде, добру, красоте,
истории. По отношению к этому моменту все повторимое и воспроизводимое
оказывается материалом и средством. Это в какой-то мере выходит за пределы
лингвистики и филологии. Этот второй момент (полюс) присущ самому тексту,
но раскрывается только в ситуации и в цепи текстов (в речевом общении
данной области). Этот полюс связан не с элементами (повторимыми) системы
языка (знаков), но с другими текстами (неповторимыми) особыми
диалогическими (и диалектическими при отвлечении от автора) отношениями.
Этот второй полюс неразрывно связан с моментом авторства и ничего не имеет
общего с естественной и натуральной случайной единичностью; он всецело
осуществляется средствами знаковой системы языка. Он осуществляется чистым
контекстом, хотя и обрастает естественными моментами. Относительность всех
границ (например, куда отнести тембр голоса чтеца, говорящего и т. п.).
Изменение функций определяет и изменение границ. Различие между
фонологией[3] и фонетикой.
Проблема смыслового (диалектического) и диалогического взаимоотношения
текстов в пределах определенной сферы. Особая проблема исторического
взаимоотношения текстов. Все это в свете второго полюса. Проблема границ
каузального объяснения. Главное — не отрываться от текста (хотя бы
возможного, воображаемого, конструированного).
Наука о духе. Дух (и свой и чужой) не может быть дан как вещь (прямой
объект естественных наук), а только в знаковом выражении, реализации в
текстах и для себя самого и для другого. Критика самонаблюдения. Но
необходимо глубокое, богатое и тонкое понимание текста. Теория текста.
Естественный жест в игре актера приобретает знаковое значение (как
произвольный, игровой, подчиненный замыслу роли).
Натуральная единственность (например, отпечатка пальца) и значащая
(знаковая) неповторимость текста. Возможно только механическое
воспроизведение отпечатка пальца (в любом количестве экземпляров);
возможно, конечно, такое же механическое воспроизведение текст
| |  скачать работу |
Формализм как школа |
