Индейцы Америки
дийными жерлами,
щерилось оно во все стороны выпиравшими из стен наружу круглыми деревянными
балками, и что-то трогательно-потешное, несерьезное было в этих
аллегорических орудиях из дерева, и бесстрастно-загадочным оком смотрело на
индейский парламент священное окно-скала, высившееся неподалеку.
В зале заседаний матово поблескивали покрытые лаком толстенные бревна
стен. Лубочного типа роспись на одной стене изображала путь навахо от лука,
стрел и войн с бледнолицыми к прогрессу и нынешним временам – к умильно-
красивым индейским отрокам, которые с учебниками под мышкой идут в школу, к
счастливым овцам, припавшим к желобу, куда, победив вечную засуху пустыни,
мощной струей хлещет вода из щедрого крана. Ни напряжения, ни борьбы не
знало прошлое в этом его изображении, а будущее, спроецированное из
настоящего, выглядело идиллическим.
Под картинами за простенькими крашеными столиками сидели члены совета.
Не в тех традиционных одеждах и головных уборах, в которых красовались на
стене их предки периода лука, стрел и войн, а в нынешних куртках и штанах
из джинсовой ткани, сопровождающей движение к прогрессу. Председателя
племени, который в новой системе управления заменил вождя, какие-то срочные
дела позвали в Вашингтон. Заседание вел вице-председатель, почтенного вида
индеец в очках. Обсуждался бюджет племени. Докладчиком был главный
контролер. Скоростным речитативом он перечислял статьи доходов и расходов.
По-английски. Притулившись за столиком рядом с трибуной, девушка вела
синхронный перевод на язык навахо.
Затем поехали по округе. Оставили позади скопления уиндоу-рокских
скал, лубочных отроков и овец. С асфальта 264-й дороги свернули на пыльный
проселок. Вскоре предстало подобие кемпинга: не то образцовое поселение, не
то какой-то экспериментальный проект. Не хоганы, которые я искал, а
побеленные кабинки. Роберт поискал глазами – куда бы зайти? Зашли наугад.
Застали женщину с тремя детьми в комнате, одной-единственной. Посредине
этой экспериментальной местной модели человеческого жилья стояла древняя
чугунная печка. Печная труба уходила в потолок, своей круглой вертикалью
образуя ось жилища. Две железные кровати. Столик. Комодик – и на нем
маленький радиоприемник (у навахо есть радиовещание на родном языке).
Шкафов – ни обычных, ни встроенных. Одеяла, подушки, тюфяки, этот скарб
бедняков, сложены грудой у стены. (В традиционных хоганах кровати вообще не
признаются.) Простое жилище, в котором протекает простая жизнь. Пусть не
хоган, но я попал, куда стремился, к самым простым людям. Но разве просто
проникнуть в эту жизнь, озирая четыре угла и жалкий скарб? Разве откроешь
простую жизнь наскоком? И разве так уж проста она? Одно угадаешь наверняка:
эта жизнь сосредоточена на самом существенном – на выживании, это крыша и
стены, ограждающие от гуляющих стихий, место, где преклонить голову, и на
своем языке, к своим богам летящая мольба – хлеб наш насущный даждь нам
днесь...
Врасплох застигнутая нашим приходом женщина молча сидела на кровати,
положив руки на колени и потупясь. Роберт не знал, как себя вести, и мне
тоже неловко было вытягивать какие-то сведения, когда и так все было ясно,
без всяких вопросов и ответов. Женщина отвечала неохотно и немногословно,
не понимая, чего от нее хотят, и в переводе моего спутника слова ее
становились еще короче. Муж работает в Уиндоу-Роке. Средств не хватает. И
она понимала: мы не из тех посетителей, от которых средств прибавится. У ее
ног крутился двухлетний голоштанный карапуз, две маленькие девочки, засунув
пальцы в рот, глазели на незнакомцев. На лице Роберта читалось: посмотрели
– и хватит...
На обратном пути мой спутник говорил то, что я уже не раз слышал:
главная проблема – это бедность и безграмотность, сплетенные в
заколдованный порочный круг. По его словам, 80 – 90 процентов навахо
неграмотны, не имеют профессии и квалификации и потому обречены на
случайную черную работу и жалкое существование в высоко конкурентном
американском обществе. Не больше половины детей посещают школы, родители
боятся отпускать их, в школе их учат чужому и отучают от своего. Знакомые
мотивы...
После обеда я обстоятельно беседовал с Перри Алленом. У него
осторожный оптимизм.
– На моем месте еще пять лет назад сидел белый. И он был совершенно
равнодушен к истории племени, к другим вещам. Правительство племени создали
лишь в 1954 году. До этого все было в руках белых, и я вряд ли открою вам
секрет – они преследовали свою выгоду.
Перри Аллен разъяснил нынешнюю структуру управления. Председатель
племени избирается прямым голосованием и служит главным должностным лицом.
Племенной совет также избирается, это законодательный орган. Управленческий
аппарат подчинен председателю и совету. Представители из Вашингтона, из
Бюро индейских дел – «наши опекуны», наблюдатели. Они отвечают за школы-
интернаты, министерство здравоохранения – за больницы. В остальном племя
автономно: свой бюджет, свои источники доходов, расходы на полицию, на
соцобеспечение и другие социальные программы. На местах подобие мини-
муниципалитетов, которые следят за порядком и нуждами населения, разбирают
его жалобы, обращаются в Уиндоу-Рок за средствами,– к примеру, когда
понадобится вырыть новый колодец.
– Мы молодая нация, нам всего каких-то сто лет,– повторял, как бы
оправдываясь, Перри Аллен, избегая слово «племя», в котором сильны
отголоски старого, и ведя летосчисление с 1868 года, от подписания
последнего и окончательного договора навахо с правительством США.
– Мы – молодая нация и потому во второй половине двадцатого века живем
во многом как в колониальные дни. Многое должны изменить. Может быть,
следует открывать здесь свои собственные фабрики, магазины и т. д., а не
только давать все это на откуп (при помощи лицензий) белым американцам. Кто
спорит, бизнес в резервации принадлежит белым людям. По разным причинам
многие из навахо находятся у них в долгу, долгу кабальном, по четыре-шесть
тысяч долларов.
– Но бог свидетель,– и Перри Аллен комически воздевал руки к небу,– мы
должны двигаться вперед медленно и осмотрительно. Невозможно разом
избавиться от белых торговцев. Не забывайте, что торговые посты – источник
существования для многих навахо, в смысле кредита. Чем его заменить, этот
источник? Чтобы уничтожить несправедливость, надо дать людям работу,
создать тысячи и тысячи новых рабочих мест.
Аллен сообщил, что «молодая нация» стала почти самообеспеченной,
продавая белому бизнесу лицензии на разработку обнаруженных на территории
резервации нефти, газа, урановой руды, а также на открытие коммерческих
заведений и промышленных предприятий, но нуждается в средствах БИД для
содержания школ-интернатов и строительства хороших дорог, без которых не
заманить сюда белый бизнес и туристов, что есть лишь один геолог-навахо,
лишь два доктора и ни одного адвоката, ни одного судьи с высшим
образованием, что из студентов-выпускников лишь двадцать пять процентов
возвращаются, хотя на обучение каждого племя тратит по нескольку тысяч
долларов.
– Мы против какого-либо диктата. Хотят вернуться – превосходно. Не
хотят – их дело. Такое поведение мы не считаем эгоистическим. Пусть уж
лучше поработают на стороне, приобретут опыт, а там, глядишь, вернутся
более полезными людьми. Своя земля все-таки тянет. Многие учителя и
фельдшеры возвращаются обратно. Редко кто исчезает совсем...
Перри Аллен направил меня к Руфи Сэндовал, возглавляющей отдел
соцобеспечения, потом я попал к Джону Мартину, ведающему просвещением,
навестил Чета Макрори, редактора «Навахо таймс», и завершил трудовой
понедельник разговором и ужином с судьей Уильямом Язи.
Руфи Сэндовал понравилась, пожалуй, больше других. Средних лет
индианка, простая, откровенная, с уютной домашней улыбкой. У нее сердце
матери, и по натуре она совсем не чиновница, а скорее, общественница-
подвижница. Нужный человек на нужном – и нелегком – месте. На главную
проблему – нищеты – она выходит напрямую. Ее отдел занят помощью остро
нуждающимся – талоны для голодающих на бесплатные продукты питания, пособия
в случае увечий, смерти родных, развала семьи, других чрезвычайных
происшествий и ситуаций. Она все время заглядывает в бездну и бездонность
ее знает – и переживает – сильнее прочих. Нет средств, чтобы помогать всем.
И расспрашивать ее, открытую, не дипломатичную,– это как нарочито бередить
ее боль.
Мартин снабдил статистикой – сколько студентов-навахо получают
стипендию от племени, сколько – от федерального правительства в Вашингтоне.
Среди оканчивающей среднюю школу молодежи сильнее всего тяга в учителя, на
втором месте – инженерные профессии и менеджеризм.
Редактор Чет Макрори, критичный и ироничный в таком духе выдержаны и
его заметки, публикуемые в каждом номере, и судья Уильям Язи не разделяли
даже осторожного оптимизма Перри Аллена. По их прогнозам, правительство
племени через несколько лет может вполне оказаться банкротом, так как
бюджетные расходы постоянно превышают доходы и дефицит покрывается за счет
все убывающих накоплений, депонированных в банках.
Редактор говорил о
| |  скачать работу |
Индейцы Америки |
