Исторический опыт реформаторской деятельности самодержавия в первой половине XIX в.
закон 1842 года об
"обязанных крестьянах". По этому закону, помещик получал право освобождать
крестьян от крепостной зависимости, давая им земельный надел (в
наследственное пользование на известных условиях, определяемых добровольным
соглашением). Получая личную свободу, крестьяне оставались сидеть на
владельческой земле и за пользование ею обязаны были (откуда и название
"обязанных") нести повинности в пользу владельца. Закон об обязанных
крестьянах был торжественно обсуждаем в Государственном совете, причем
император Николай в пространной речи высказал свой взгляд на положение
крестьянского дела в его время; крестьянское освобождение государь считал
делом будущего и думал, что оно должно совершиться лишь постепенно и с
непременным сохранением права помещиков на их землю. В этом смысле и был
дан закон 1842 года, сохранявший крестьянские наделы в вечной собственности
помещиков. Однако и на таком условии помещики не стали освобождать своих
крепостных и закон об обязанных крестьянах не получил почти никакого
применения в жизни.
§4. С. С. Уваров
Меры в области народного просвещения при императоре Николае I
отличались двойственностью направления. С одной стороны, очевидны были
заботы о распространении образования в. государстве; с другой же стороны,
заметен был страх перед просвещением и старания о том, чтобы оно не стало
проводником революционных идей в обществе.
Заботы о распространении образования выразилась в учреждении весьма
многих учебных заведений. Учреждались специальные учебные заведения:
военные (кадетские корпуса и академии, военная и морская), технические
(технологический институт и строительное училище в Петербурге, межевой
институт в Москве); возобновлен был главный педагогический институт для
приготовления преподавателей. Все эти учебные заведения имели в виду
удовлетворение практических нужд государства. Для образования общего
сделано также немало. Учреждено было несколько женских институтов.
Основывались пансионы с гимназическим курсом для сыновей дворян. Были
улучшены и мужские гимназии. По мысли министра народного просвещения графа
С. С. Уварова, среднее образование, даваемое гимназиями, должно было
составлять удел лишь высших сословий и предназначалось для детей дворян и
чиновников. Оно было сделано "классическим", чтобы "основать новейшее
русское образование тверже и глубже на древней образованности той нации, от
которой Россия получила и святое учение веры, и первые начатки своего
просвещения" (то есть Византии). Для детей купцов и мещан предназначались
уездные училища, причем правительство принимало некоторые меры к тому,
чтобы лица из этих сословий не попадали в гимназии. Однако стремление к
знанию настолько уже созрело в населении, что эти меры не приводили к цели.
В гимназии вместе с дворянами поступали в большом числе так называемые
"разночинцы", то есть лица, уволенные из податных сословий, но не
принадлежащие к дворянам потомственным или личным. Наплыв разночинцев в
гимназии и университеты составлял интересное и важное явление того времени:
благодаря ему, состав русского образованного общества, "интеллигенции",
перестал быть, как прежде, исключительно дворянским.
Опасения правительства относительно того, что учебные заведения станут
распространителями вредных политических влияний, выразились в ряде
стеснительных мер. Устав университетов, выработанный в 1835г. графом
Уваровым, давал университетам некоторые права самоуправления и свободу
преподавания. Но, когда на Западе в 1848 году произошел ряд революционных
движений, русские университеты подверглись чрезвычайным ограничениям и
исключительному надзору. Преподавание философии было упразднено; посылка за
границу молодых людей для подготовления к профессуре прекращена; число
студентов ограничено для каждого университета определенным комплектом (300
человек); студентов стали обучать военной маршировке и дисциплине. Эта
последняя мера была введена и в старших классах гимназий. Министерство
народного просвещения, которому была в то время подчинена цензура,
чрезвычайно усилило цензурные строгости, запрещая всякую попытку в
журналах, книгах и лекциях касаться политических тем. Последние годы
царствования императора Николая I заслужили поэтому славу необыкновенно
суровой эпохи, когда была подавлена всякая общественная жизнь и угнетена
наука и литература. Малейшее подозрение в том, что какое-либо лицо утратило
"непорочность мнений" и стало неблагонадежным, влекло за собою опалу и
наказание без суда.
«Теория официальной народности». Николаевское правительство вело
борьбу с освободительными идеями не только с помощью полиции и цензуры. Оно
попыталось разработать собственную идеологию, внедрить ее в школы,
университеты, печать. Главным идеологом самодержавия стал министр народного
просвещения граф С. С. Уваров. В прошлом вольнодумец, друг некоторых
декабристов, он стал верным слугой Николая. Именно Уваров выдвинул так
называемую «теорию официальной народности» («православие, самодержавие и
народность»). Смысл этой надуманной «теории» состоял в противопоставлении
дворянско-интеллигентской революционности и пассивности народных масс,
наблюдавшейся в первые десятилетия XIX в. Освободительные идеи изображались
как явление, распространенное только среди «испорченной» части
образованного общества. Пассивность же крестьянства, его патриархальная
набожность, вера в царя, обусловленная темнотой и забитостью,
представлялись в качестве «исконных» и «самобытных» черт народного
характера. Другие народы, уверял Уваров, «не ведают покоя и слабеют от
разномыслия», а Россия «крепка единодушием беспримерным — здесь царь любит
Отечество в лице народа и правит им, как отец, руководствуясь законами, а
народ не умеет отделять Отечество от царя и видит в нем свое счастье, силу
и славу»[20].
Уваровскую «теорию» подхватил Бенкендорф. «Прошедшее России было
удивительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается ее
будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое
воображение», — утверждал этот прибалтийский барон, наводнивший Россию
жандармами[21].
Виднейшие представители казенной науки (историки М. П. Погодин, Н. Г.
Устрялов и другие) приложили все свое старание в раздувании мифов и легенд
«официальной народности». Наигранный оптимизм, противопоставление
«самобытной» России «растленному» Западу, восхваление существующих в России
порядков, в том числе крепостного права, — эти мотивы пронизывали писания
официальных сочинителей.
Для многих здравомыслящих людей были очевидны надуманность и лицемерие
казенного пустозвонства, но мало кто решался сказать об этом открыто.
Поэтому такое глубокое впечатление на современников произвело
«Философическое письмо», опубликованное в 1836 г. в журнале «Телескоп» и
принадлежавшее перу Петра Яковлевича Чаадаева (1794 — 1856), друга А. С.
Пушкина и многих декабристов. С горьким негодованием говорил Чаадаев об
изоляции России от новейших европейских идейных течений, об утвердившейся в
стране обстановке национального самодовольства и духовного застоя.
После этого письма Чаадаев по распоряжению царя был объявлен
сумасшедшим и помещен под домашний арест. «Теория официальной народности»
на многие десятилетия стала краеугольным камнем идеологии самодержавия.
§5. Деятельность Третьего отделения; усиление цензурного гнета. После
выступления декабристов правительство предприняло ряд спешных мер по
укреплению полицейского аппарата. В 1826 г. было учреждено III отделение
«Собственной его императорского величества канцелярии», которое стало
главным органом политического сыска. В его распоряжении находился Отдельный
корпус жандармов. Начальник III отделения одновременно являлся и шефом
корпуса жандармов. Долгие годы эту должность занимал граф А. X. Бенкендорф.
Личный друг Николая, он сосредоточил в своих руках громадную власть.
В обществе, подавленном расправой над декабристами, выискивались
малейшие проявления «крамолы». Заведенные дела всячески раздувались,
преподносились царю как «страшный заговор», участники которого получали
непомерно тяжелые наказания. В 1827 г. в Московском университете был
раскрыт кружок из шести студентов. Братья Критские обсуждали возможность
обращения к народу. Прокламацию с требованием конституции они намеревались
положить к памятнику Минину и Пожарскому. Так возникло «дело братьев
Критских». Старший из них через четыре года умер в Шлиссельбургской
крепости, другой, отправленный рядовым на Кавказ, погиб в сражении, третий
оказался в арестантских ротах вместе с тремя другими своими товарищами по
несчастью.
Правительство считало, что русская действительность не дает оснований
для зарождения «крамольного» образа мыслей и противоправительственных
организаций, что они появляются только под влиянием западноевропейских
освободительных идей. Справиться с «вредным» влиянием Запада николаевские
министры намеревались при помощи цензуры. В 1826 г. был опубликован новый
устав о цензуре, прозванный «чугунным». Цензоры не должны были пропускать в
печать произведения, где порицался монархический образ правления или
давался сочувственный отзыв о какой-либо европейской революции. Запрещалось
высказывать «самочинные» предложения о государственных преобразованиях.
Сурово пресекалось религиозное вольномыслие. Главный цензурный комитет
бдительно следил за деятельностью цензоров, карал и увольнял тех из них,
которые допускали послабления.
Кроме общей цензуры, появилась ведомственная
| |  скачать работу |
Исторический опыт реформаторской деятельности самодержавия в первой половине XIX в. |
