Историософия Б. Пильняка
ливо проглядывает сквозь него. Так,
Пильняк – сохраняет антиномичность своего художественного мира. Появляется
новое противопоставление, определившее поэтику всего последующего
творчества писателя: старый мир сталкивается с новым.
''Волга …'' явилась попыткой проанализировать, художественно
осмыслить переломный момент в истории советской России, проследить
''создание'' Нового Советского Человека, который буде играть активную роль
в произведениях Б. Пильняка 30-хз годов.
Главное место в романе занимает новая действительность, символом
которой для Пильняка является река. Вода становится символом движущегося
бытия, воплощением энергии активности, той новой силой, которая так
необходима России для дальнейшего развития.
Образ движущейся воды не раз возникает у Пильняка в ходе
повествования: ''Реки, которые движутся тяжестями, именно в этих тяжестях
имеют колоссальную свою силу'' (8;321); ''Вода, как природа, не знает
прямого течения; воды ломают свои русла, чтобы воздвигать себе
препятствия'' (8;170); ''природа не знает прямых движений, и на каждой реке
силою падения вод по горизонту уклона должны быть два течения: обойно –
верховое, клинообразное, сходящиеся, которое, опускаясь до дна, размывает
это дно, сбрасывая на сторону размытые пески и превращаясь во второе
течение – расходящиеся – донное ,идущее со дна фарватера к берегам
.загрязненное и смятое .потерявшее свою живую силу'' (8;170); ''Инженеры –
гидравлики знают силу воды, и они знают, что с этими силами можно бороться,
никак не противореча им, но координируя их'' (8;171).
Движущейся воде противопоставлена суша, вернее дороги, олицетворяющие
собой старую, исконную, зачерствевшую в своей неподвижности Русь.
Застревает в непролазной грязи ''семнадцатого века'', в непролазной жиже,
крестьянский дед Назар, вместе с лошадьми и телегой. ''… ноги вылезали из
сапог, сапоги засасывались глиной. Старик потерял равновесие и сел в лужу,
увязая в глину до локтей'' (8;220).
Останавливает время бездорожье, не пускает к воде и железная дорога:
''Поезд волочил время российскими весями, останавливая его станциями''
(8;185).
Начинается важнейшее для романа противопоставление старого и нового
мира. И старый мир является продолжением того, образ которого вырисовывался
в более ранних произведениях Б. Пильняка. Оттуда образ поезда как
измерителя времени, оттуда и образ юродивого. Историческая исчерпанность
юродивых от большевизма очевидна, они не нужны новому миру, именно как
отголоски прошлого.
Ожоговская ''коммуна оборванцев'' обречена на то, чтобы ''попасть в
отвалы'', в ''щебни истории'' из-за социальной неприспособленности и
бесперспективности утопических надежд. Они все живут в том времени
''военного коммунизма'', который и воссоздал их , Прошлый мир рушится под
ударами нового: Иван ожогов погибает, утонув в водохранилище. ''Так умер
Иван ожогов, прекрасный человек прекрасной эпохи девятьсот семнадцатого –
двадцать первого года''(8;384). Автор четко определяет время ''юродивого от
большевизма'', его время ушло, и в новом ему нечего делать. И ''волны
времени'', по Пильняку, это неотвратимый и бесповоротный приговор истории;
движущаяся историческая закономерность. ''…страна давала бой старой России,
Руси – за социализм'' (8;188) и победила. Строится новый мир, меняется
психология рабочих, личных и общее становится единонаправленным. И Пильняк
в произведении стремится совместить две стилевые тенденции. Символика,
ключевые образы, историософские представления спроецированы на сюжетные
перипетии, объединяющиеся вокруг темы грандиозного строительства, и
призваны создать у читателя ощущение размаха, монументальности. Персонажи
освободились от воздействия разрушающих страстей от взрывов стихии
подсознания. Появляется новая для Б. Пильняка тема примирения между
поколениями и классами. Будущее принадлежит Садыкову, инженеру, выходцу из
рабочего класса ,и комсомолке Любови Полетике, дочери старшего инженера
Пимена Сергеевича, который в свою очередь ''примкнул'' к новому обществу,
сумел ''перестроить'' свое сознание в пользу нового поколения,
сложившегося вслед за первой пятилеткой.
Пильняк выражает надежду, что после социальной революции 1917 г и
машинной революции 1925, предстоит еще, говоря словами ''прекрасного Ивана
Ожогова, ''революция совести и чести''.
Написав свой первый роман, отвечающий во многом принципам
социалистического реализма, Пильняк отказывается следовать этому пути:
''Это была первая пятилетка создания социалистической промышленности. Это
не было моей темой, … не было темой, которая шла от моей кровеносной
системы'' (44;63).
В поисках близкой темы, свободной от политической идеологии, Пильняк
в начале 30-х годов обращается к публицистике, считая ее ''совершенно
закономерным видом литературы''. В эти годы очерковая работа явилась уходом
от действительности, обусловленным состоянием литературного процесса в ССР,
а также ознаменовала тягу к реалистическому способу письма. Осмыслению
реальных фактов в свете перспектив социалистического строительства. Позднее
Пильняк отметит этот период своего творчества как ''путь самоограничения''.
Он вновь настаивает на праве свободного выбора темы: ''Я не могу писать
только так, как я умею, на темы, которые меня волнуют …''(344;61). Автор в
то время все более и более пытается уклониться от норм соцреализма, что
удается ему только в малой прозе. Эстетика соцреализма с четкой иерархией
литературных жанров на первом месте провозглашает традиционный
реалистический роман, что позволяет малой прозе 30-х годов остаться более
или менее замеченной.
Особый интерес представляет опубликованный в 1935 году сборник
рассказов ''Рождение человека'', охватывающий 21 рассказ.
Рассказы по тематике можно разделить на три группы:
1) тема жизненности творения, отношения человека к животному (''Собачья
судьба''; ''Товарищи по промыслу'') и к вещам (''Вещи'');
2) тема соотношения художника и общества (''Рождение прекрасного'';
''пространства и время''; ''Мастера'', ''рассказ о двадцатом годе'';
''Камень небо'');
3) изображение оригинальных характеров из среды рабочих ,крестьян и
партработников,
(''Рассказ о кристаллообразованиях''; ''Фабричные девки''; ''Галеты фабрики
Большевик''; ''Повесть о спецовке''; ''Железная тундра'').
По-прежнему в рассказах присутствует дихотомическая структура,
практически все
рассказы этого периода времени построены на оппозиции Старое-новое,
включающую в себя и выражающуюся в следующих категориях:
- Пространство
Пространство в свою очередь раскрывается через привычную Пильняку
антиномию Восток-Запад, а также через категорию времени
- Искусство
- Время
- Женщина
- Вещи
Говоря о пространстве как основной категории в оппозиции Старое-Новое
следует отметить важность места действия, которое нередко остается
анонимным или кажется условным, хотя упоминается реальная местность: ''За
окном: московский - арбатский, пресненский – переулочный дворик, два
сереньких флигеля, штук семь голых лип, две ели – за ними красная
многоэтажная громада рабочего кооперативного дома'' (7;397).
Второе восприятие этого же места менее патетичное: ''За окном:
арбатский переулочный дворик, два сереньких флигеля, штук семь лип, - за
ними новостройка''
Наконец, третье, в финале рассказа: ''Дворик. Липы. Прошлогодний
снег. Новостройки'' (7;402).
Так Пильняк показывает торжество Нового мира с его рассудочностью,
спокойствием. Старый мир, атрибутом которого остается ''дворик, липы и
прошлогодний снег'' не умирает, но включается в ход времени.
Пространства способствует и разделению персонажей. Так в рассказе
''Фабричны девки'' описывается квартира Кирилла Ипполитовича Свияженикова,
кажущегося потомком Ипполита Ипполитовича из рассказа ''Смерти'' (1915) или
семьи Ордыниных из ''Голого года'': ''… со стен ползли родовые портретики,
шкафы поблескивали краснодеревым лаком, сдвинутые в пещерную тесноту, пахло
псиной'' (6;143).
В рассказе ''Большой Шлем'' к оппозиции Старое-Новое подключается
оппозиция Восток-запад, вместе с тем символизируя противоречивость и
многообразие земли, в которой развивается ''новая страна'' с ''новыми
человеческими делами и человеческими отношениями'' (7;423). Подчеркивается
гуманистическое стремление нового.
Оппозиция Старое-Новое удачно подчеркивается параллелизмами. Так,
значимыми становятся воспоминания: ''где гуливал Онегин, … каталась Анна
Каренина, где дирежировал Скрябин'' (7;423); им противопоставляется
анонимное, охваченное только одним глаголом ''гулять'' движение новых
''красноармейцев, фабричных парней, девушек с заводов, домработниц''. Здесь
же снимается индивидуальность и усиливается коллективное начало – основная
черта нового общества. Еще одним символом нового времени становится одежда:
''Исчезли галуны, золото и знаки отличия''
| |  скачать работу |
Историософия Б. Пильняка |
