Лингвистический анализ текстов американской Литературной сказки
я [Казанцева, 1991: 7], также [Москальская,
1981: 78-96]. Для плана композиции волшебной народной сказки и вообще
любого повествовательного текста решающую роль играет его темпоральная
организация. Само повествование можно определить как последовательность по
крайней мере двух темпорально организованных предложений; так что изменение
в их последовательности приведёт к изменению темпоральной
последовательности исходной семантической интерпретации. Иначе говоря,
между этими предложениями существует темпоральная смычка [Labov, 1972: 360-
361]. Темпорально организованные нарративные предложения отличаются от
свободных предложений описания именно наличием темпоральной стычки.
Темпоральная организация нарративных предложений обусловлена их логической
организацией. Описать данное явление можно, привлекая текстовую категорию
континуума [Гальперин, 1977], см. также [Гальперин,1981], [Москальская,
1981], [Николаева,1977], который определяется как логическая связь в цепи
отдельных предложений, сверхфразовых единств, абзацев и других более
крупных единиц произведения, когда место действия точно локализовано и
время дано в его последовательном течении. В этом плане показательна именно
волшебная НС, представляющая собой образец линейной риторической структуры
нарратива, для которой абсолютно нехарактерны сюжетно не обусловленные
описания (природы, персонажей и т.п.) [Лихачев, 1971: 252]. Таким образом,
континуум волшебной НС характеризуется чрезвычайно низкой степенью
дискретности, что объясняется значительной компрессией информации,
предполагающей «… насыщенность текста предикатами, а не релятивными
компонентами» [Померанцева,1976:10]. Подобная ланидарность
[Померанцева, 1976: 4] текста отражается в следующих структурных
характеристиках волшебной НС : средний объём текста (47 абзацев); средний
объём абзаца (3 предложения) и вариативность в нём синтаксических структур
(низкая, в основном представлены сложносочинённые и сложноподчинённые
предложения с придаточным времени, определениями, дополнениями, 83%
предикативных форм представлены основным прошедшим временем); средний
размер предложения (незначительный, 21 слово); соотношение речи персонажей
и речи повествования (2/3).
Волшебная НС является канонизированным текстом [Пропп,1969: 78-409],
представлением стереотипных персонажей в стереотипных ситуациях. Как
отмечают, в частности, Л.Н. Мурзин и А.С. Штерн, «некоторые виды текстов
можно описать как тексты с определённой схемой, с замкнутой структурой. Под
этим подразумевается то, что эти тексты имеют клиширный тип построения.
Таким образом, стереотипность уровня сюжета волшебной НС определяет
стереотипность уровня её композиции, в связи с чем высказывается
предположение о том, что носители языка в детстве овладевают некоей общей
схемой волшебной НС [Мурзин, 1991: 104-105]. Данное предположение нашло
экспериментальное подтверждение в психолингвистических исследованиях
[Mandler, 1977], [Lehnert, 1981: 113-415],[Каменская, 1990: 103-106]. Схема
сказочного текста, представленная в эксперименте [Мурзин, 1991: 105-107]
трёхчастна и представлена фреймовым и основным блоками: она состоит из
экспозиции, которая отличается традиционной формой начала, постпозицией,
которая отличается традиционной формой награды и основной части текста,
куда входят события сказки, наиболее значимым из которых является встреча (
см. [Мурзин, 1991: 107]-схема [Мурзин, 1991: 108], -данные
воспроизведения). Эксперты предположили, что и наиболее важные
характеристики – набор ключевых слов и структурная схема – хранятся в
памяти и должны быть извлечены при репродукции текста. Таким образом,
репродукция может стать отражением закономерностей не просто восприятия, но
направленного восприятия особо важных для реципиента черт текста [Мурзин,
1991: 105-106]. Исследование показало, что субъекты эксперимента являются
структурой сказочного текста, причём обязательными её членами являются
экспозиция и основная часть текста. Часть «постпозиция» была в данном
эксперименте субъектами опущена или исключена, что согласуется с
результатами аналогичного эксперимента, полученными Л.В. Сахарным
[Сахарный, 1989]. Данные результаты объясняются тем, что в качестве
заключительных испытание трактуют конечные эпизоды основной части текста
[Мурзин, 1991: 108]. Поскольку каноническая постпозиция в волшебной
народной сказке малоинформативна, основная информация переносится на
основную часть текста [Мурзин, 1991: 108] В эксперименте наиболее точно
воспроизвелись экспозиция, постпозиция, наиболее информативной оказалась
основная часть текста [Мурзин, 1991: 108]. Результаты исследования также
совпадают с данными, полученными на основе текста другого жанра [Сорокин,
1985] см. также [Black, 1979: 55-56]. Существенным является тот факт,
что композиционная структура волшебной НС очень проста. Анализируя модели
сказок, построенные различными исследователями, Х. Олкер приходит к
следующему выводу: «Приведённые формулы и схемы представляют различные
версии исключительно простых и запоминающихся структур. Думается, подобные
структуры необходимы для того, чтобы сказки могли легко жить и
распространяться в устной фольклорной культуре» [Серебренников, 1988: 427].
Модель повествования, предложенная В. Лабовым [Labov, 1972] – любое
законченное повествование состоит из следующих комплексных частей:
1. abstract (введение, ответ на «о чём рассказывается?»);
2. orientation (экспозиция, «кто?, когда?, что?, где?»);
3. complicating action (завязка, «что случилось затем?»);
4. evaluation (оценка повествования, «ну и что?»);
5. result или resolution(развязка, «что наконец произошло?»);
6. coda(заключение) [Labov, 1972: 363-367].
Часть abstract представлена в присказке; orientation - формульный
зачин; complicating action и result или resolution - основной текст сказки;
coda - формульное заключение. Все типы evaluation [Labov, 1972:
370].широко представлены в НС ремарками, вопросами повествователя,
повторами, прямой речью персонажей и т.д.
План подтекста представлен в каждом произведении как реализация
совокупности ассоциативных связей текста в процессе смыслообразования т.е.
обусловлен реализацией категории интертекстуальности. План подтекста
реализуется функциональной реконструкцией всей совокупности уровней
художественного текста, при которой определённый элемент (континуума единиц
вторичной номинации) выполняет одновременно две функции: экспликационную и
импликационную [Казанцева, 1991: 8]. Однако, несмотря на то, что волшебная
НС, относится к «ненаправленному типу» [ Казанцева, 1991: 12],
незначительно варьирующемуся в зависимости от личности рецепиента, что
позволяет отнести волшебную НС к классу «простых текстов» (см.[Белянин,
1988]) и является типичным, позволяющим отличить НС от ЛС.
Выделенная жанрово-стилевая доминанта волшебной НС наследуется ЛС
как «память жанра» – типичные признаки, определяющие стабильность и
узнаваемость сказочного текста. Однако для сохранения жизнеспособности
любому жанру необходима не только стабильность в сохранении своей жанрово-
стилевой доминанты, но и эволюционный потенциал, поскольку жанр является
исторической категорией: «В самой жанровой структуре волшебной сказки…
заложены способы, каналы и типы контакта с действительностью» [Липовецкий,
1992: 40]. Процесс ассимиляции в ЛС жанрово-стилевой доминанты волшебной НС
сопровождается изменениями последней на всех уровнях структуры текста.
Значит, трансформации в ЛС подвергаются семантические признаки волшебной НС
(её хронотоп). Засчёт ввода большего количества реалий, в художественном
времени ЛС с одной стороны, намечается тенденция к размыканию, соотнесению
с реальными историческими событиями, а с другой – тенденция к прму
замыканию на с-те. Переход персонажа из волшебного мира в профанный мир
обыденной реальности отм-т разную скорость течения художественного времени
в этих двух мирах: обычно время в волшебном мире проходит несопоставимо
быстрее. Данную тенденцию пред-го замыкания художественного времени ЛС на с-
те, возможно, следует отнести на счёт влияния традиции эсканизма .
Художественное пространство в ЛС, так же, как и в волшебной НС,
представлено двумя мирами (профанным и волшебным), однако в ЛС эти миры
сближаются; пространство волшебного мира зачастую включает в себя
географические реалии профанного мира. Реалии волшебного мира, таким
образом, номинативно являются волшебными, но их реф-ты находятся в реальном
мире, знакомом читателю ЛС [Сорокотенко, 1996: 6]. Таким образом, в ЛС
происходит наложение волшебного и профанного художественного пространства.
Трансформация художественного пространства ЛС оказывает влияние на
представленность в ЛС сказочной фантастики. Если для волшебной НС сказочная
фантастика –один из инвариантных признаков волшебного мира,
противопоставленного профанному, то в ЛС сближение этих миров способствует
замене сказочной фантастики игровым началом, что способствует изменению в
ЛС аксиологии двух миров на противоположную. В ЛС профанный мир зачастую
оценивается отрицательно как строго регламентированное пространство
взрослых, в то время как волшебный мир рассматривается положительно как
полигон для создания любых игровых ситуаций [Сорокотенко, 1996: 7
| |  скачать работу |
Лингвистический анализ текстов американской Литературной сказки |
